Многие считали, что за эти купеческие замашки, его еще в далекой молодости прозвали Купцом. В тех заведениях, где знали его как завсегдатая, теперь у него на столе стояла металлическая посуда. Подавали ему на серебре. С кем бы он ни появлялся в злачном месте, вместо рюмок у него на столе стояли кубки, вместо соусниц, тарелок, отливающие чернью блюда, чашки, плошки.

– Кто это? За что такие почести? – спрашивали обычные курортники, удивленные столь необычной сервировкой единственного стола. Официант низко наклонялся к вопрошающим, и тихо отвечал:

– Известный московский барыга. Всегда одно и то же! После второй бутылки идет вразнос. Причуда у него такая. Стол освежить любит. Платит! А хозяину надоело посуду покупать.

Уже с год как Купец перестал платить, закрома с «зеленью», которой, казалось, хватит на безбедную старость неожиданно опустели. Коммерческий банк, в котором Купец держал деньги, в один день сгорел синим пламенем, председатель правления исчез в неизвестном направлении, а клиенты банка образовали инициативную группу по выколачиванию долгов. Только что выбьешь из дырявого мешка? Пыль да былые воспоминания о сытых временах.

Купец сидел в кресле и обдумывал свое житие-бытие. Можно особняк продать и переселиться в меньший по размеру дом, можно в городе купить небольшую квартиру. С покупкой жилья сейчас нет проблемы. Были бы деньги. Вот только это будет уже не та старость, о которой он мечтал. Одно дело сидеть в кресле и смотреть вдаль на море умиротворенным взглядом, с душой полной покоя и непередаваемой неги, и другой коленкор, ежечасно грызть себя за непростительную в его возрасте глупость и жадность. Погнался за высокими процентами. Рейтинг у банка был высокий! В начале первой сотни печатался.

Кто-нибудь спросил бы его, Купца, много за свою долгую жизнь он видел людей, готовых таскать для других каштаны из огня? Революционеры, те не в счет, те – блаженные. Пусть пальцем покажут на это диво дивное, он придет, посмотрит. И банк за такое диво принял. Он, Купец, будет кайф на берегу моря ловить, а банкир ему проценты растить. Дурных нема.

Купец подумал, что и ласковое южное солнце греет не так, когда тревожно на душе. Мысли постоянно возвращались к банку и собственной заначке на черный день. Злую шутку сыграла с ним судьба. Свою заначку он подарил молодому, да раннему, организовавшему контору «рога и копыта» под названием банк. Ищи теперь этого банкира. А если и найдешь, он тебе твое пасхальное яичко не вернет. Не несется петушок. Правда, обещали из страхового фонда обманутым вкладчикам заплатить на рубль пять копеек. Но копейки они и есть копейки, даже если их умножить в сотни раз.

Делать деньги из воздуха подобно молодым Купец не научился, и если бы не эта подстава, никогда бы в жизни он не взялся за старое. Старое, оно слишком рискованно, да и годы у него уже не те, чтобы самому выходить на промысел. Вот, подсказать молодым, навести на верный след – это пожалуйста, это он готов. И принять посильное участие.

– Пробьемся! – взбодрился Купец, причесав собственные мысли, – я еще в ванную налью шампанского, в бассейн налью…

Живописать до конца радужную картину он не успел. В воротах зажужжал зуммер звонка. Пес, мирно дремавший в тени вскочил и, перепрыгивая через пять ступенек, первым побежал к воротам. Купец медленно спустился за ним. Посмотрев в глазок, он открыл калитку, и впустил молодого парня лет двадцати.

– Проходи, не бойся. При мне не тронет!

Пес быстро обнюхал раннего гостя и, негромко рыча, пошел рядом с хозяином.

– Ну, ты и зверюгу держишь! – восхищенно заявил парень, – наверно, есть, что охранять.

Купец не принял шутки.

– Было бы что охранять, я бы двуногих цепных псов держал. Ты и близко к моему дому не подошел бы. Чего опоздал, я этого не люблю. Договорились на девять, а сейчас?

Парень глянул на часы.

– Пять минут десятого. Не нравится, могу повернуться и уйти.

Странно они рядом смотрелись. Купец, толстенький коротышка, припадая на палку, одышливо покорял одну за другой ступеньки мощеной дорожки. Подъем в гору давался ему нелегко. На мощном лбу выступили капельки пота. Чуть позади, бесшумно ступая в белых кроссовках, сопровождал его атлетически сложенный парень. Свою угрозу он не выполнил, не повернулся и не ушел. Купец остановился передохнуть и соизволил продолжить разговор.

– Уйти хочешь? Пожалуйста! Можешь! А куда? Сумки резать?

Парень насмешливо посмотрел на старика.

– Обижаешь, Купец. Не пойму я что-то, зачем ты меня пригласил? Ты меня только один раз и видел, в ресторане. Наши с тобой пути нигде не пересекались. Я к тебе лишь из уважения пришел.

– Благодарю! – ответил Купец.

Лукавил Красавчик. Пришел он единственно потому, что решил урвать с Купца хоть небольшую долю того, что спрятал в кадке. В отличие от директора ресторана, он сразу определил, кто помог ему освободиться от заначки.

Федор вертел глазами по сторонам осматривая ухоженную территорию. У Купца действительно было на что глянуть. Весь его большой участок был засажен диковинными растениями, завозным заморским кустарником, пышными цветами. Когда они поднялись наверх и дошли до террасы перед домом в бассейне, закруглявшемся буквой «S», парень увидел плавающих стерлядей. Хотя он восхищенно смотрел по сторонам, но сказал совсем другое, в третий раз повторил:

– А уйти я могу хоть сейчас. Меня знаешь, какие женщины добиваются? На Альфа-Ромео я последний раз разъезжал.

– Пока муж не приехал!

– Что?

– Хоть руль от Альфа-Ромео, спрашиваю, тебе достался?

Федор вконец обиделся.

– Ну, положим, я никому не набивался, и денег ни у кого не просил. Они сами мне пачками их суют. Не они меня выбирают, а я их. Стоит мне только на пляже раздеться, нимфы рядом места занимают. Смотри старик.

Парень выгнул грудь колесом и, сцепив руки, отставил одну ногу назад. Так показывают торс культуристы. Федор разыгрывал из себя простачка.

– Тебе так кажется! – невозмутимо, не считаясь с самолюбием молодого человека, продолжал Купец. – Эти пресыщенные дамочки используют тебя, как хотят. А уедут и не вспомнят. Хоть одна матрона тебе потом звонила?

На лице Федора отразилось минутное замешательство. Он не знал, как себя вести со стариком. Поэтому зло ответил:

– А нельзя ли ближе к делу? Я лишь из уважения к тому человеку, что меня попросил, к тебе зашел.

Не повышая голоса, Купец жестом пригласил парня в беседку на другом конце террасы.

– Вот это уже лучше, а то под дурака косишь, а сам хочешь разговор вести. Прошу, дорогой, проходи. Разговор – дело умных. А ты уже сделал три непростительные ошибки. Первая – обращаешься к старому человеку, ко мне, на «ты». Вторая твоя ошибка, ты три раза грозился, что повернешься и уйдешь, и все еще находишься у меня в гостях. Я – это не твои великовозрастные киски, которые побегут за тобой и, умоляя, позовут обратно. Если хочешь, можешь развернуться и считай, что я тебя никогда не видел.

Купец неплохо разбирался в психологии людей. Никуда этот Красавчик не уйдет, пока не выяснит судьбу своих восьми тысяч евро. А он их считает своими.

Федор, севший за круглый стол в беседке опасливо посмотрел на выход. Пес преграждал ему дорогу. Поэтому он благоразумно решил дослушать коротышку старика. Все равно уже пришел. Любопытно все-таки, что этому старому толстяку от него надо. Федор ненавязчиво, даже чуть насмешливо спросил Купца:

– И в чем же моя третья ошибка? Что опоздал? Но я же не на свидание шел?

На этот раз Купец ответил быстро:

– Твоя третья ошибка в том, что ты никак не можешь избавиться от старой привычки проверять чужие кошельки и слишком часто меняешь окрас. Прямо на глазах, как хамелеон. А может это твой плюс, твое творческое начало? Может ты гений-крутило. Красавчик-динамо.

Купец поставил в слове «динамо» ударение на последнем слоге.

Федор побледнел и плотно сжал губы. Значит, правильно он угадал, этот старик облегчил его на восемь тысяч евро. От его благодушия и хорошего настроения не осталось и следа. Федора душила злоба, но он сдержал себя. Что еще ему надо? Деньги взял и еще подставил его директору ресторана. «Зря я пошел сюда» – подумал Федор. Захотелось проверить догадку. Вот и проверил. Медленно выговаривая слова, и постоянно держа пса в поле зрения, Федор напрямую спросил старика: