– Я ведь профессиональная швея. Заштопаю так, что от новых не отличите.

– Я тут недалеко живу! – пролепетал Костя.

– Вот и отлично! Через десять минут я приведу их в прежний вид!

Слезы высохли на лице у Эдит. Дорога до Костиного дома заняла пять минут.

Костины родители тихо вошли в квартиру. Незнакомая девушка неописуемой красоты в гостиной штопала брюки.

– А где Костя? – окинув долгим взглядом девушку, спросила мать.

– Там! – спокойно ответила гостья. Родители проследили за ее взглядом. Их дорогой сынуля в трусах на кухне накрывал стол к чаю. Отец многозначительно кхекнул, а мать нахмурила брови увязав в одно; чай, Костины трусы и девушку. Родители предложили пить чай в гостиной. Мать бросила сыну первые попавшиеся под руки штаны.

– Оденься бесстыжий!

Мать Мясоедова грозным молчанием собиралась нагнать на гостью страху. А с девушки как с гусыни вода. Она с удовольствием стала помогать накрывать на стол. Мясоедиха успела тихо шепнуть мужу:

– Ты глянь как она уверенно достает посуду из серванта, будто не первый раз в этом доме.

Муж, не в пример жене, гордый за сына одобрительно буркнул:

– А она ничего, призовая. Вот тебе и сынуля тихоня! – и восхищенно добавил: – Сукин сын какой кусок оторвал.

– Оторвал!.. Ты на ее руку глянь!

У матери вырастившей единственного сына черные мысли зароились в голове, у гостьи на руке золотилось обручальное кольцо. Такой ли партии достойна ее единственная кровиночка? Она напомнила мужу:

– Забыл отец? У сына твоего порядочная невеста есть! При ней по крайней мере твоя поросль без штанов не ходит.

– Подумаешь! Ты смотри, только при ней лишнее не вякни!

– Не учи! Пусть чай пьет и выметается!

Благими намерениями вымощена вся наша жизнь. Чинно, вчетвером сели за стол. Сынок Костя был словно намазан медом, до приторности прилипчив.

– Кому варенье?.. А может с медом?.. Хотя если на улицу идти…

– Ты бы лучше нам гостью представил, – подал голос отец.

– Э…э…э…ме! – замычал смешавшийся Костя и неожиданно густо покраснел. За все время знакомства он так и не удосужился спросить ее имя.

– Меня звать Эдит! – просто сказала гостья. Родители переглянулись. Однако сюрпризы в этот вечер для них не кончились. Мать, решив поставить на место нахальную Эдит, со слишком прозрачным намеком, спросила сына:

– И как же это дорогой ты умудрился прожечь брюки от свадебного костюма? В чем жениться будешь?

Главе дома не понравился откровенный выпад направленный на гостью. Она ему импонировала своей простотой и естественностью. Только он собрался осадить пышущую неприкрытым раздражением жену, как Эдит просто сказала:

– Это я ему их сигаретой прожгла!

Мясоедиха победно посмотрела на мужа. Ну, что? Спрашивал ее взгляд. Видишь, что за птица к нам в дом залетела. Между тем Костя вскипел. Он отлично понимал, что это камни в его огород.

– Да, ладно, чего вы акцентируете внимание на моих штанах.

– На свадебных! – еще раз подчеркнула мать. А Эдит было абсолютно все равно, от какого фрака брюки, от обыденного или свадебного. Задерживаться в этом доме она не собиралась. У нее свои мысли крутили хоровод. Если она бесповоротно собралась уйти из собственного дома, то как безболезненно забрать свои вещи? Смотреть на изменника мужа, а тем более объясняться с ним она не собиралась. К концу чаепития она нашла выход. Больше не к кому ей было обратиться. Все остальные друзья и знакомые обязательно постарались бы ее уговорить остаться. Когда был сделан последний глоток чая, своим заявлением она чуть не довела до инфаркта старую хозяйку дома.

– Костя! – попросила Эдит, – сделай одолжение, сходи ко мне домой и принеси чемодан с моими вещами. И скажи моему мужу, что я не вернусь к нему никогда. Вот адрес.

Не хило, не хило прозвучала ее просьба. Даже у старого хозяина дома выказывавшего до этого одобрямс вкусу собственного сына отвисла челюсть. Одно дело легкий флирт или даже адюльтер Эдит, а другое, не планируемый, новый член семьи. В это время Мясоедиха наступила ему на ногу и красноречиво показала глазами, молчи мол, есть решение.

Пусть сын идет за чемоданом, а она за это время раз и навсегда разберется с этой авантюристкой, с этой писаной красоткой. Ишь, еще не въехала, а уже понукает их единственным чадом. Сам Костя такому понуканью был бы только рад. Глаз он не мог отвести от Эдит. Мать уловила его настроение и быстро выставила его за дверь.

– Иди, иди за чемоданом! – многозначительно сказала она. Когда дверь за Костей закрылась начался допрос с пристрастием. Ни одни пыточные подвалы далекой старины не видели большего желания мгновенно разделаться с клиентом.

– Ну, рассказывай, милая! – жестко заявила хозяйка дома, усаживаясь прямо напротив Эдит.

– Что рассказывать?

– Все рассказывай!

И рассказала Эдит, что приехала с Северного Кавказа, что закончила в Москве экономический институт, что вышла замуж за директора института, что он оказался бабник и вдобавок горький пьяница, и что она решила окончательно и бесповоротно уйти от него.

– А Костя наш при чем?

– А ни при чем! Мы с ним на одной лавочке сидели. Я первый раз в жизни попробовала закурить и случайно сожгла ему брюки. Но я знаю как надо латать такие вещи, чтобы не осталось следа, я бывшая швея мотористка. Вот посмотрите на брюки, никто на свадьбе и не заметит, что они заштопаны.

Действительно, только при самом внимательном осмотре можно было заметить место искусной штопки.

– А за чай спасибо! Вкусное у вас брусничное варенье. – похвалила угощение Эдит.

Польщенная хозяйка, видя, что на ее единственное чадо никто не собирается покушаться, участливо спросила:

– И куда ты милая теперь с чемоданом пойдешь?

– На вокзал!.. Поеду домой. Надоела мне Москва.

Но не так легко расстаться со столицей. Кости долго не было, а когда он появился, под глазом у него сиял огромный фингал. Посыпались вопросы:

– За что?

– Как?

Костя стал рассказывать.

– Больше всех кричала его молодая любовница, что я ваш Эдит… хахаль. Она, мол, давно говорила вашему мужу, что у вас кто-то есть, а он зря ей не верил. И вот теперь факт налицо, и доказывать ничего не надо. Она сама ваши вещи как попало в чемодан покидала.

Костя покраснел как перезрелый помидор. Он умолчал только об одном, что и фингал она ему поставила, за то что так долго не могла его выследить.

– Ах господи! – схватилась за голову мать. – Тебе же Костя через неделю диплом защищать, а дальше у тебя кандидатские экзамены. Как ты с таким лицом на люди покажешься?

Эдит уверенно заявила:

– Я его за один день только так выведу, и следа не останется.

Этим она решила свою судьбу. Мясоедиха, еще минуту назад готовая выставить ее за дверь, неожиданно задумалась. Пусть сначала синяк выведет, а потом съезжает.

– Куда тебе милая торопиться, – заявила она. – Переночуешь у нас, а завтра с утра и поедешь на свой вокзал.

Эдит принялась сразу врачевать. Она спросила, есть ли сушеная бодяга. Получив отрицательный ответ, она смочила синяк свинцовой примочкой и, наложила на ушибленное место лед.

– А потом попозже еще вотрем цинковую мазь, – пообещала она Косте. Он, не скрывая чувств, млел от удовольствия под нежными девичьими руками.

Мать снова пожалела, что не выпроводила незваную гостью. Примочку поставить смогла бы и она сама. Ну, ничего, максимум до утра, решила Мясоедиха про себя. Не убудет с них, если посторонний человек ночку переночует.

Квартира у Мясоедовых была двухкомнатная. Эдит выделили отдельную комнату. Костя собрался было ночевать в темной комнате, но предки положили его на раскладушке рядом с собою.

А к утру проснувшись как всегда рано, мать не увидела сына на раскладушке. Он стервец посапывал в соседней комнате, пристроившись подмышкой у Эдит. У предков прошло генеральное совещание, и мнения разделились.

– Чтобы ноги ее не было в нашем доме. Не потерплю. У него своя невеста есть, дочка членкора, Зоинька.