«А чего это я о сейфе вспомнил?» – подумал Ганс, открывая глаза. Кроме драгоценностей и денег, там еще лежало два паспорта – новозеландский и аргентинский, и на обоих его фотография. С ними он в любой момент мог выйти из игры.

«А может, действительно пора на покой?»

В глубине Южно-Африканской Республики посреди саванны стоит одинокая ферма. Когда-то она называлась «Ферма сумасшедшего Ларри», но после смерти хозяина это название забылось, вполне может быть, и сама ферма обветшала бы и превратилась в груду развалин, но, купленная министерством обороны, поддерживалась в образцовом порядке, и в документах значилась как «объект специального назначения». Чего-то особо секретного в этой ферме не было, обычная, каких вокруг полно.

Большой одноэтажный дом, построенный больше ста лет назад. Метровой толщины стены и узкие окна-бойницы напоминали о том суровом времени, когда фермерам приходилось рассчитывать лишь на себя, чтобы выжить, чтобы чего-то добиться.

Топорно сработанная, но прочная мебель тоже просуществовала не один десяток лет, все еще годилась для службы человеку. В большой комнате перед потухшим очагом камина за грубо сколоченным столом сидело пятеро уже немолодых мужчин, увлеченных игрой в карты.

Крупный детина с лицом, покрытым густой серебристой щетиной, одетый в легкий пляжный костюм, с большими мускулистыми руками, украшенными яркими наколками, раздавая карты, ни к кому не обращаясь, пробормотал:

– Я смотрю, этот Ларри не таким уж был сумасшедшим, какие ходят о нем легенды. Пытался в этом аду выращивать какао, кофе, даже посадил целую рощу каучуконосов. Правда, прижились лишь несколько саженцев, но все же, если бы удалось, он стал бы миллионером.

– Ладно тебе, Бак, – меняя свои карты, лениво ответил здоровяку невысокий лысый мужчина в длинных шортах и заросший волосами от груди до ушей, с длинным носом, похожим на вороний клюв. – Если бы мне удалось довезти «камушки» до Лондона, я бы как дурак здесь не торчал, прячась на вонючей ферме от полицейских ищеек.

– Да хватит уже, Робин, – бросая свои карты в колоду, с раздражением сказал высокий худой мужчина с некогда красивым лицом интеллигента и аккуратной стрижкой, гладко выбритым лицом. Ник Миллер, инструктор по вооружению, наемник с более чем десятилетним стажем. – Я пас… Тебе еще повезло, тебя полиция ловит здесь, и от Кейптауна до фермы «Сумасшедший Ларри» не так-то далеко, а вот мне пришлось поколесить по миру, прячась от «МОССАДа». И все только за то, что я решил заключить контракт с арабами на подготовку их боевиков в Ливане. Мало того, что они разнесли тренировочный лагерь, так еще и устроили охоту на инструкторов. Еле выкрутился.

– Я тоже пас, – швырнул на стол карты Джим Хоггарт, невысокий крепыш с рваным шрамом на плече, специалист по взрывчатке. – О чем речь, «везет – не везет», здесь или где-то в другом месте, какое имеет значение? Я вот приехал из Южной Америки, тоже мне край света. Там таких, как мы, до чертиков, по центу штука. А человеческая жизнь и того дешевле. И вот вернулся сюда, все-таки не один год проторчал здесь. Может, мы еще кому пригодимся.

– Как же, жди, – скептически хмыкнул здоровяк с хемингуэевской седой бородой, Бак Нэсмит, специалист по контрпартизанским методам войны. – Увеличиваю ставку. Сильно мы кому-то нужны. Сейчас у больших государств хватает своих армий. Вон, видел, как они Хусейна в пустыне обложили. Всем дружным «Мировым сообществом». Сильным наемники не нужны, а у слабых нет средств для найма. Пора самим о себе подумать.

– Отвечаю, – увеличил ставку до сих пор молча дымивший сигарой пилот вертолета, круглолицый гигант с длинными, давно немытыми волосами, Питер Джерстензанг. – Думать о себе, конечно, надо, но еще надо твердо знать, чего ты хочешь и что ты можешь. Надо чувствовать допустимый предел. А то что получается? Пока мы были на войне, пока одних черных учили убивать других, все было нормально. Но как только черные помирились, и мы остались без дела, все. Никто ни на что не годится. Кто из нас куда только не подался и чем только не занимался. Ничего из этого не вышло. А почему?

– Почему? – спросил специалист по рукопашному бою Робин Мартинес, бросая карты. – Я пас. Так почему?

– Потому что мы исполнители, и только. Наших мозгов и навыков хватает лишь на то, чтобы четко выполнять чужие распоряжения. Мы лишь исполнители. Классные специалисты, но из низшей касты, касты «исполнителей». – Взглянув в свои карты, Питер продолжил:

– Старик был не настолько глуп, когда распускал нас на все четыре стороны. Но каждому по отдельности он сказал о ферме «сумасшедшего Ларри» и пообещал пристроить к выгодному дельцу. Почему так? Да потому, что Андреас не дурак. Он знает, что служаки уже никому не нужны. А заработать можно лишь одним большим делом. Выполнил, и на «покой». Поэтому я здесь. Хотя за мной не гоняется ни полиция, ни разведка. Я хочу дожить оставшиеся годы в роскоши, а не перебиваться случайными заработками воздушного извозчика.

Питер Джерстензанг был ветераном войны во Вьетнаме. Два года на винтокрылой «Кобре» поливал джунгли свинцом и напалмом. По окончании войны вернулся домой в Штаты и долгие годы перебивался случайными заработками. В конце концов, плюнув на все, завербовался наемником в Южную Африку. Южная Родезия, Намибия, Ангола. Три ранения, одна контузия, два раза его вертолет сбивали повстанцы, не единожды довелось побывать в безвыходных ситуациях. Но он выжил. Среди наемников имел безукоризненный авторитет как спокойный, мудрый, уравновешенный человек, что было редкостью в этом обществе психопатов и наркоманов.

– У меня «флеш», – выкладывая свои карты на стол, торжествующе посмотрел на товарищей вертолетчик. Это была его игра.

– Вот черт, – выругался Бак Нэсмит, у него было две «пары». Он вытащил из кармана шортов трофейный «макаров», извлек из пистолета обойму, выбил оттуда два золотистых бочонка патронов и поставил их на кон. По неписаному закону «солдат удачи» стоимость каждого патрона равнялась игровой фишке. И в случае проигрыша хозяин патронов должен был их откупить в ближайшее время. В этот раз каждый патрон обходился Баку по сотне африканских рандов.

– Ставки сделаны, – подвел итог Мартинес, перетасовывая карты. Африканец мексиканского происхождения, чемпион по карате Западного побережья США, десять лет преподавал рукопашный бой в полицейской академии Лос-Анджелеса, а в свободное время контролировал торговлю наркотиками в латиноамериканском квартале. Все было хорошо, пока на его след не вышел отдел по борьбе с наркотиками. Мартинес бежал сперва в Сальвадор, но из-за конфликта с ЦРУ (в пьяной драке в баре убил их агента) пришлось перебраться на африканский континент. Мастер в области боевых единоборств, он сразу же нашел место среди юаровских «коммандос». Война войной, но в свободное время Мартинес нет-нет да и промышлял контрабандой ворованных алмазов. Когда какая-нибудь из его операций срывалась, Робин, как правило, укрывался в тренировочном лагере УНИТА, где был недоступен ни полиции, ни частным «охотникам» алмазных корпораций. С переделом мировой системы унитовская индульгенция не действовала.

– Меняю все, – бросив патрон, произнес Джим Хоггарт, бывший инженер-горняк из Новой Зеландии. Он заведовал взрывными работами в шахте, пока однажды из-за его просчета взрыв не оказался намного мощнее, чем следовало, и не погибли рабочие. Было повреждено на несколько десятков тысяч фунтов оборудования фирмы. В результате суд и строгий приговор – шесть лет каторжных работ. После освобождения уже не было ни семьи, ни работы, ни прежней жизни. Год побродяжничав по дорогам острова, Джим наконец обрел себя после того, как завербовался наемником. Опыт обращения со взрывчатыми веществами, университетское образование, умение руководить – все это вскоре учли, назначая его на должность инструктора по минно-саперной подготовке.

– Увеличиваю ставку вдвое, – произнес Хогарт, выкладывая на стол несколько мятых банкнот.