Вот ужас-то, — Марина вздохнула и с притворной жалостью воззрилась на фотографию красивого брюнета лет тридцати, которую вручила ей Капустинская. — Такая внешность — а жизнь, как у подследственного. Ни пивка с приятелями попить, ни в ночной клуб завалиться, девок пощупать — просто так, от полноты чувств. Я правильно понимаю ситуацию?

Правильно понимаешь. Объект всюду должен появляться только с клиенткой. Его даже в карманных деньгах ограничивают, чтобы, как ты говоришь, не пил слишком много пива. — Валентина наклонилась поближе к Маринке. — От пива, подруга, знаешь ли, плохо стоит, а объект должен находиться в форме. За свои мужские достоинства и взят в приличный дом. Зато был нищим, а стал принцем. Одевается от лучших домов, ездит на «вольво» с личным шофером и числится в компании супруга одним из вице-президентов — из тех, что не подписывают самостоятельно ни одной бумаги.

Слышь, Валь, — сказала Марина, укладывая фотографию и листочек с адресом в сумочку. — Я одного не пойму. Если твоя клиентка такая уж гранд-дама, какого черта она обратилась к тебе? Есть же весьма респектабельные частные детективные агентства, а у нас — как ни крути — даже офиса пока нет.

Что, полагаешь, мы рожей не вышли? — заметила Валентина. — Побольше оптимизма, Мариша. Нет — так будет. Кроме того, большую роль играют связи. Я клиентку — Дианку эту — преотлично знаю, как и она меня. Так она, наоборот, рада, что мы с ней разного круга люди: меньше всяких слухов будет циркулировать. Да и в детективных агентствах тоже разные типы попадаются. В нашей стране дорого — не обязательно хорошо. Уяснила?

Уяснила, — коротко ответила Марина. — Скажи лучше, когда на пост заступать?

Февраль пригоршнями швырял ледяную крупу в окно машины. Печка работала плохо, поэтому Марина и шофер Борис, сидевшие в «москвиче», отчаянно мерзли. Борис был плотный мужчина слегка за сорок. Он, казалось, состоял из одних прямых углов и линий, и даже его коротко остриженная голова походила на квадрат, а вернее сказать — на куб. Как это ни странно, внешность в духе конструктивизма вовсе не придавала Борису дебильного вида, а была, так сказать, органически ему присуща. Другими словами, Борис был довольно привлекательным мужчиной — правда, в своем роде. Он отличался немногословностью и мгновенно, с одного предъявления, усваивал, что от него требовалось. О себе он сообщил только, что прежде служил в армии, потом уволился вчистую, попытался заняться бизнесом, но прогорел, после чего, встретившись случайно с Валентиной — своей старинной знакомой, отдал, что называется, свою честь и шпагу в ее полное распоряжение.

Первая часть задания — зафиксировать выход подозреваемого из подъезда высокого учреждения, где он работал, — особого труда не представляла. Уж больно подозреваемый был высок и хорош собой — его было видно отовсюду. А вот потом «объект» предпринял ряд действий, которых от него вовсе не ожидалось. Прежде всего, он и не подумал идти на стоянку для служебных автомашин, где его дожидался закрепленный за ним «вольво» с личным шофером, а сразу же — как только вышел на улицу — принялся голосовать у автобусной остановки в надежде поймать такси или частника, что ему — благодаря исключительно респектабельному внешнему виду, который свидетельствовал о его платежеспособности, — удалось сделать в течение минуты.

Борис сразу же тронулся вслед за канареечным таксомотором, но пока он выворачивал на проезжую часть с отдаленной стоянки, откуда они с Мариной вели наблюдение, такси умчалось далеко вперед и обнаружить его удалось только благодаря чистой случайности — тому, что Маринка бросила взгляд на номерные знаки машины и, к своему собственному удивлению, номер этот запомнила.

Вот она, эта тачка! — воскликнула девушка, обращаясь к своему шоферу, когда они, проплутав с четверть часа в поисках такси и уже почти отчаявшись, неожиданно обнаружили его у здания кинотеатра «Баку», в котором нынче торговали отнюдь не киногрезами, а мебелью, изготовленной якобы в Финляндии.

Тачку-то мы нашли, но вот где наш красавец — неизвестно, — остудил энтузиазм молодой женщины Борис. — Черт его знает, зачем таксист здесь стоит. Может, его дожидается, а может, давно уже сбросил нашего неверного мужа где-нибудь в другом месте, а сюда заехал с другим клиентом?

А вот это и надо прежде всего выяснить, — сказала Марина, делая попытку отворить дверь и вылезти из машины. — Чего ж так-то сидеть — ждать у моря погоды?

Борис неопределенно хмыкнул и положил свою сильную ладонь на ручку двери.

Ну и как ты, интересно, собираешься это выяснять? Так прямо подойдешь к таксисту и спросишь: где тот красивый мужчина, которого вы подцепили в центре? — Борис с самого начала перешел с ней на «ты»: видимо, сказывалась школа Валентины.

Марина смутилась. О том, как выпытать у таксиста интересующие ее сведения, она, признаться, не подумала.

«А зря, — сразу же сказала она себе, — надо было подумать».

Я сам пойду, — пробурчал Борис, у которого, судя по всему, чувство долга являлось важной составляющей характера. — Знаю я, как с этим народом разговаривать. А ты оставайся здесь и веди наблюдение. Если увидишь что-нибудь необычное или странное в своем секторе — сразу же доложишь мне.

Борис поднял воротник куртки, натянул до ушей черную вязаную шапочку, известную в народе под названием «презерватив», и отправился на розыски шофера.

«М-да, — подумала Марина, — легкой работу филера не назовешь. Зато его деятельность оплачивается, и не так уж плохо».

Она расстегнула сумочку, где в боковом отделении — вместе с фотографией «объекта» и листочком с адресом — упокоилась пачечка купюр, полученных ею от Валентины в качестве гонорара. Марина удовлетворенно вздохнула: если так пойдет дальше, то писать копеечные обзоры в газету станет ни к чему. Более того, появится возможность понемногу откладывать, чтобы на следующий год внести деньги за обучение на платном отделении факультета журналистики. Неожиданно работа сыщика снова обрела в глазах Марины привлекательность. К тому же она была уверена, что деятельность сотрудника агентства «БМВ» включает в себя куда более романтические аспекты, нежели, так сказать, слежка в чистом виде. Марина прочитала немало детективных романов, и оттого ее воображение услужливо предоставило ей сцены, где красивые разведчицы целовали не менее красивых агентов противной стороны, носились за ними на роскошных машинах по извилистым горным дорогам и проводили свободное время в роскошных казино и ночных клубах.

Ход ее мыслей был безжалостно прерван появлением Бориса, который открыл дверцу, влез на свое место за рулем и, приглушенно ругаясь, принялся отряхивать с себя мокрые снежные хлопья. Маринка, предаваясь своим романтическим размышлениям, не заметила, как на улице повалил снег, и оттого испытала не слишком приятное чувство: свой «сектор наблюдения» она так ни разу и не одарила хотя бы поверхностным вниманием. Впрочем, Борис ни о чем ее не спрашивал.

Наш красавец здесь, — коротко заметил шофер. — Таксист сказал, что довез его прямо до подъезда дома № 18 по 1-й Железнодорожной. Это рядом.

Судя по всему, правилами конспирации он себя тоже особенно не обременяет, — сказала в ответ Марина. — А «вольвешником» своим не пользуется, потому что знает: о каждом его шаге шофер сразу же доложит супруге. Наверняка в обязанности шофера входит шпионить за своим хозяином. Уверена, — добавила Марина, раскуривая сигарету, — что он за это даже получает отдельную плату.

Все может быть, — глубокомысленно заметил Борис. — Может статься, что парень просто приезжает поиграть в преферанс с приятелями и не хочет, что бы жена поднимала из-за этого лишний шум.

Тогда, стало быть, тревога ложная и мы можем покончить с этим делом? — поинтересовалась с радостью в голосе Маринка, которой уже не терпелось приступить к выполнению нового задания: она очень надеялась, что оно будет поинтереснее.

Дуреха ты, — добродушно сказал в ответ на это Боря, — ну чего ты рыпаешься, скажи на милость? Денежки-то идут. Иное дело выгоднее подзатянуть, даже если оно и представляется простым, как выеденное яйцо. Пусть наша леди поосновательнее раскошелится. Кроме того, мы так и не установили, к кому ездит подозреваемый с такой удивительной регулярностью. Насчет игры в преферанс — это так, одно только мое предположение. С равным успехом можно предположить и другое — что в этом подъезде на третьем или четвертом этаже обитает какая-нибудь красотка, чьи чары не могли оставить нашего красавца равнодушным.