Марина заняла свой пост на лестничной площадке пятого этажа ровно за четверть часа до предполагаемого появления объекта. Тот, разумеется, мог и задержаться чуточку — как-никак ему приходилось ловить такси, но заявиться туда, к примеру, на час раньше обычного он — по единодушному мнению компаньонов — уж никак не должен. Марина с Борисом еще раньше отметили, что вице-президент был весьма постоянен в своих привычках и сматывался из здания компании «Троя», когда у его сослуживцев начинался обеденный перерыв.

На крохотную, не слишком опрятную лестничную площадку, выложенную коричневым кафелем, выходили две двери. Одна принадлежала ослепительной госпоже Катковской, которую Летова подозревала в любовной связи с Кортневым и к которой уже заходила днем раньше, а вторая — пенсионеру Авилову А. Е. — совершенно не знакомому Марине человеку, чью внучку, однако, она должна была в случае необходимости изображать.

Как это осуществить, если такая необходимость возникнет, Марина знать не знала. Правда, Валентина ей сообщила, что ее мнимого дедушку зовут Александр Евлампиевич, но ничего другого об этом гражданине она сказать не могла.

Какого черта мне ломать голову еще и над этим, подумала Марина, забиваясь в самый дальний уголок лестничной клетки — поближе к окну — и закуривая. Вряд ли Кортнев вообще имеет представление, что гражданин Авилов А.Е. живет на свете. Да и на нее, Марину Летову, он скорее всего посмотрит только мельком — пока будет открывать дверь Катковской, если та, конечно, дала ему ключ.

Летова, впрочем, считала, что ключа у Кортнева нет. Все-таки ключ — лишняя улика. В таком случае он выйдет из лифта, позвонит и будет ждать, когда ком-позиторша ему откроет. На это уйдет минуты две-три. За это время она, Марина, должна успеть его сфотографировать, причем так, чтобы в кадр попал не только подлый изменник, но и табличка с номером квартиры Катковской — для пущей солидности.

Тогда уж Кортневу точно не отвертеться, сказала себе Марина. Если Дианке захочется во всем удостовериться лично, ей останется только заехать в местный ДЭЗ и свериться с домовой книгой. Или того проще: зная точный адрес композиторши, ее имя, фамилию и возраст, получить по телефону из справочного бюро подтверждение, что гражданка Катковская существует на самом деле и проживает по указанному адресу.

Марина еще раз проверила затвор фотоаппарата — да какой там затвор, кнопку — и лишний раз убедилась, что все устроено очень просто. Нажал — и порядок: снимок есть. Правда, перед этим еще требовалось открыть сумочку, но у всякой женщины столько причин, чтобы без конца туда лазать, что это ее действие не должно вызвать у Кортнева ни малейшего подозрения. На всякий случай Летова запаслась даже тяжелой связкой ключей, чтобы иметь возможность вытащить ее и при необходимости продемонстрировать. Дескать, пришла к дедушке, его нет дома, вот она и тычет в замочную скважину ключом — что тут особенного?

Борис снизошел к ее настойчивым просьбам и на лестничной клетке пролетом ниже — как намеревался поначалу — не стоял. Они с Валентиной ждали ее внизу — в машине.

Вот и отлично, вот и хорошо, думала Марина, стряхивая пепел в консервную банку, обнаруженную на подоконнике. Плохим актером будет меньше. Один — это еще ничего. Одного дурного исполнителя Кортнев еще, может быть, и не раскусит, но когда на сцене двое бездарностей — то это уже плохой театр, а плохой театр зритель за версту чует.

Внизу хлопнула дверь — кто-то вошел в лифт, и у Марины сжалось сердце. Сколько бы она ни пыталась уверить себя, что задача у нее пустячная, все-таки она испугалась — и не Кортнева вовсе, а неизвестности. Вернее, того непредсказуемого хода, который могли обрести события. В глубине души Марина отлично понимала, что все они — и Валентина с ее апломбом, и офицер-отставник Боря, да и она сама, недоучившаяся журналистка, — ужасные, непроходимые дилетанты, ни черта, по сути, не смыслящие в сыскном деле.

Игорь Кортнев прибыл. Лифт остановился, как ему и было положено, на площадке пятого этажа, где находилась Летова, после чего металлическая дверь с лязгом распахнулась. Марина, разом позабыв обо всех инструкциях, которыми ее снабдили Валентина и Борис — и, кстати сказать, свои собственные мысли насчет затеянного ими предприятия, — продолжала курить, стоя в углу, и все так же стряхивала пепел в жестяную баночку из-под рыбных консервов, чьими-то усилиями утвержденную на подоконнике. Рука у нее при этом отчаянно тряслась, что не было записано ни в одном сценарии, которые они с компаньонами один за другим прокручивали, собираясь выезжать на «дело». Казалось, еще секунда — и она разрыдается, позабыв про свою миссию, и отшвырнет в сторону потертую сумочку с аппаратом — дескать, делайте со мной что хотите — хоть с кашей ешьте, господин вице-президент!

— Замерзли, да? Ничего удивительного — здесь жуткие сквозняки, — послышался весьма доброжелательный мужской голос. — Ждете кого-нибудь? Уж не внучка ли вы Авилова? Вот сюрприз-то Сергею будет…

«Батюшки! — ахнула про себя девушка. — Он же мне все ответы подсказывает! Вот человек, а? Наверное, и не догадывается даже, что за ним следят. Только я одного не пойму, почему Авилов — Сергей, а не Александр Евлампиевич?»

— Внучка, — послушно пролепетала дрожащим голосом Марина, поднимая взгляд на Игоря Кортнева. Таких темно-синих, сверкающих, будто воды Тихого океана, глаз, как у него, ей прежде не приходилось видеть ни у одного мужчины.

Боже, подумала она в восхищении, ведь бывают же на свете такие красивые люди. Родятся же где-то! А я, а я… за ним шпионю.

Секунды складывались в минуты, а Марина никак не могла освоиться в своем новом положении, которое не было предусмотрено никакими инструкциями и сценариями. Правда, у нее сразу же возникла мысль, что пора фотографировать — но вот только что?

Вице-президент компании «Троя» Игорь Кортнев стоял рядом с ней, Мариной, в самом углу лестничной площадки и не делал ни малейшей попытки проникнуть на жилплощадь гражданки Катковской. Черт возьми, так они с Валентиной не договаривались!

Марина полезла в сумку, нажала — сама не зная хорошенько, зачем — на кнопку затвора фотоаппарата и одновременно извлекла на свет связку ключей.

— Вот, — трепещущим голосом произнесла она, протягивая зачем-то связку Кортневу. — Никак не могу с ними разобраться.

Что делать и говорить дальше, она не имела представления.

По счастью, объект слежки был настроен вполне миролюбиво и пришел ей на помощь, принявшись снова подсказывать ответы. Казалось, именно он — а не Валентина с Борисом — явился вдохновителем и постановщиком этой маленькой сценки на лестничной площадке у мусоропровода.

— Пришли проверить, в порядке ли Серега содержит квартиру, да? Не мусорит ли? — поинтересовался Кортнев, открывая дверь в квартиру Авилова своим ключом и чуть ли не насильно впихивая Марину в крохотную прихожую. — Должен вас разочаровать: мусорит — да еще как. Он, знаете ли, художник. А наш брат всегда оставляет после себя груды скомканной бумаги, раздавленные тюбики от красок и лысые кисти. Такова уж специфика работы — ничего не поделаешь.

Игорь провел Марину на кухню и сразу же поставил на газ чайник. Видно было, что здесь он чувствовал себя, как дома.

— Попьем кофейку — вы не против? — Синие глаза Игоря заглядывали девушке прямо в душу. Он был само обаяние — предупредителен, вежлив, хорош собой, а главное — в нем не чувствовалось ни малейшего напряжения, свойственного человеку, которого застали на месте преступления.

Марина же, неожиданно оказавшись в квартире пенсионера Авилова на пару с объектом, которого должна была фотографировать, совсем растерялась. Она действовала и говорила теперь автоматически, большей частью реагируя на предложения и вопросы Игоря. Хотя тот всячески за ней ухаживал — помог снять пальто, усадил за стол и налил кофе — растворимый, конечно, — по некоторым признакам Марина поняла, что Кортневу хочется побыстрее от нее отделаться.