Стиль, в котором были исполнены эти статуи, позволял предполагать, что они изготовлены в Афинах. Вскоре «афинский адрес», указанный искусствоведами, подтвердили данные другой науки — эпиграфики. Со дна вместе со статуями удалось поднять две мраморные плиты, покрытые надписями. На одной плите упоминалось святилище Аммона в Пирее, а Пирей, как известно, был и остается афинской гаванью. Вторая плита говорила о команде афинской триремы (корабля с тремя рядами гребцов по каждому из бортов).
Больше того: ученые сумели определить даже дату гибели судна, после того как в его обломках был найден светильник с неприкрученным обгорелым фитилем, — очевидно, он продолжал гореть до тех пор, пока судно не пошло ко дну. Светильниками такой формы в Греции пользовались только в конце II — начале I веков до н. э. А характер груза затонувшего корабля (создавалось впечатление, будто в трюмы погружен целый храм в разобранном виде!) позволял указать единственно возможную дату гибели корабля с таким грузом на борту — 86 год до н. э. Именно в этом году римский диктатор Сулла взял штурмом Афины и отдал город на разграбление. И только тогда на римский корабль могло попасть столь большое число произведений греческого искусства, а также плит, колонн, цоколей, капителей и даже дверей и оконных рам.
Добыча римской военщины должна бы, по логике вещей, следовать из Греции к берегам Италии. Почему же судно найдено далеко от этой трассы, у ливийских берегов? И хотя его спустя много лет после первых археологов-подводников исследовали ученые, вооруженные современными аквалангами, на этот вопрос у нас нет точного ответа. Возможно, корабль попал в сильный шторм, когда проходил Мессинским проливом, отделяющим Сицилию от Италии, и был унесен к берегам Африки. Быть может, судно принадлежало не жителю Рима и его курс лежал не к «вечному городу»… Словом, версий можно высказать множество, но ни одна из них не выглядит убедительной. Недаром же, сопоставляя эти версии, один из пионеров подводной археологии Филипп Диоле остроумно заметил: «Иногда, когда история хранит молчание, археология склонна проявлять чрезмерную болтливость».
В двадцатые годы в водах, омывающих берега Эллады, со дна вновь были подняты произведения античного искусства, причем многие из них могут быть причислены к его шедеврам. Например, бронзовая статуя Гермеса (в бухте у Марафона), фигура мальчика, скачущего на коне, и двухметровая статуя бородатого Зевса (у мыса Артемисия, неподалеку от острова Эвбея).
Последнюю скульптуру, впрочем, пришлось отнимать не только у моря, но и у грабителей. Ученые, узнав, что под водой у мыса Артемисия лежит затонувший корабль, решили обследовать его. А тем временем сюда нагрянула частная компания. В обломках судна была найдена статуя Зевса. Грабители продолжали бы свои действия и дальше, если бы прибывшая в 1928 году археологическая экспедиция не застала их на месте преступления. Бронзовый Зевс был конфискован и отправлен в Национальный музей Афин (где стал одним из самых ценных экспонатов). Археологи обнаружили на дне еще несколько статуй.
Примерно в то же время, ведя работы в Пирейском порту, рабочие нашли в иле рельеф из мрамора; он изображал сцены «амазономахии», борьбы с амазонками, мотив, очень популярный в античном искусстве. В 1941 году на дне Пирейской бухты был обнаружен корабль, битком набитый скульптурами, барельефами и другими произведениями искусства Эллады. Причем среди них находились и скульптуры с главного фриза Парфенона.
К произведениям античного искусства специалисты относят и керамику. Ведь античные вазы и амфоры выполнены с великолепным мастерством, а порой их украшают замечательные изображения богов, людей и целые сценки из жизни античного общества. Счет скульптур, поднятых из трюмов затонувших кораблей, идет на десятки. Счет керамических изделий, в особенности амфор, — на тысячи. Ибо амфоры являлись самой распространенной «тарой» у жителей Средиземноморья. Тысячи этих сосудов емкостью в 26 литров грузились на сотни кораблей, больших и малых, бороздивших воды Средиземного моря. Далеко не все суда благополучно приходили в пункт назначения, значительная их часть тонула. И сейчас из трюмов и обломков погибших кораблей извлекают на свет божий драгоценные сосуды, в которых зачастую сохранилось их содержимое, после двух тысяч лет пребывания на дне морском.
В 1925 году итальянскому рыбаку возле маленького городка Альбенга на побережье Лигурийского моря посчастливилось поймать в сети не рыбу, а две античные амфоры. Четверть века спустя юный ученик лицея по имени Родольфо, ныряя в море, обнаружил на дне великое множество амфор. Об этом открытии стало известно молодому энергичному ученому Нино Ламболья. Ламболья резонно предположил, что амфоры на дне — это груз корабля, затонувшего в море.
Организовать научную экспедицию для проведения раскопок под водой было не так-то просто. Итальянское правительство считало, что средства, которые оно отпускает на археологические исследования (надо сказать, весьма скудные), могут быть с большим эффектом истрачены на «сухопутные» раскопки. Обращение Ламбольи к водолазам-любителям не увенчалось на первых порах успехом, ибо они мечтали найти золотые слитки и другие сокровища, а не какие-то амфоры. Но наконец такой водолаз нашелся. Это был Джованни Кавалья, имя которого хорошо известно всем энтузиастам подводного дела: Кавалья руководил подъемом золота с судна «Иджипт» («Египет»), лежавшего на глубине свыше 100 метров.
В феврале 1950 года начались раскопки. К счастью, старые рыбаки довольно точно указали место своего неожиданного «амфорного» улова. Водолаз, опустившийся на дно для разведки, сообщил, что на глубине 45 метров он видел остатки корабля и груды амфор, целых и разбитых. Вслед за разведчиком на дно отправились и другие водолазы. Методы их работы были предельно просты: они собирали сосуды и, связав их веревкою за шейки, отправляли добычу наверх. Затем на помощь пришла техника — механический ковш. За один день работы драга подняла со дна около сотни амфор. А всего было поднято 728 сосудов, причем около тысячи или двух тысяч амфор осталось лежать на дне.
С появлением акваланга перед учеными-археологами открылись широкие перспективы: теперь они сами, не прибегая к помощи водолазов, могли исследовать затонувшие суда. И уже на заре «эры акваланга» были открыты корабли, груженные амфорами. Анри Брюссар, президент Каннского альпийского подводного клуба — первой в мире спортивной организации аквалангистов — у мыса Антеор на «Лазурном берегу» Средиземного моря нашел амфору, наполовину зарывшуюся в песок. Посетив место находки в компании других членов клуба, Брюссар и его коллеги обнаружили целую груду амфор, причем некоторые были запечатаны пробками с надписями. Сосуды относились К I веку до н. э. Позднее выяснилось, что это — груз корабля, погибшего в самом начале пути от берегов античной Галлии.
К сожалению, о находке узнали аквалангисты-любители. Их не остановили ни удаленность обломков судна от берега (40 метров), ни глубина (около 20 метров). Охраны, разумеется, не было, да и не могло быть под водой. Толпы любителей сувениров ринулись к затонувшему кораблю и груде амфор, и каждый стремился взять с собой хоть что-нибудь на память о своем визите. В результате весь район вокруг места гибели судна оказался заваленным обломками амфор. А ведь ученых античные амфоры интересуют не только как произведения искусства. Амфоры, как и любые другие, самые обыденные предметы, найденные под водой, являются бесценными археологическими документами, позволяющими воскрешать прошлое. Это убедительнейшим образом показали раскопки, проведенные на дне Марсельской бухты.
