— Мало кто из ныне живущих знает о существовании потайного хода, ведущего в храм, — Ынталпс в сопровождении мениольца и верной охраны совершал вечернюю прогулку верхом. — И никто из ныне живущих не был в храме. А твои соплеменники вырыли огромную яму, вместо того, чтобы воспользоваться скрытым лазом.

— Они не знают о существовании потайного хода.

— А как же ваши чудесные безделушки?

— Археологи невнимательны…

— Может быть. Или не настолько могущественны…

— Нет. Все как раз наоборот. Они продемонстрировали свои возможности. Зачем искать окольный путь, зачем приспосабливаться, когда можно проложить новую дорогу, да ещё до парадной двери храма?

— Это все ваш упрямый нрав торжествует…

— Археологи уже побывали внутри.

— Неужели?

— Донесение проверено. Я потом лично наблюдал, — мениолец продемонстрировал армейский бинокль. — Их спугнул зеленый огонь. Внутри кто-то есть.

— Оно не живое, — усмехнулся старейшина. — Звездных людей предупреждали. Звездные люди не послушались. Плохо. Очень плохо. Значит молва о зеленом огне, пожирающем человеческую плоть, не сказка, а быль. Древним можно верить. Зря болтать не станут.

— Война?

— Майтоб, — коротко ответил правитель и пришпорил скакуна. — Старейшины обязаны выполнить наказ древних.

— Взвод, занять круговую оборону! — Зимин на бегу отдавал приказы. Защитный шлем скрывал его лицо. — Без приказа не стрелять.

Вечерело. Сумерки опустились на разогретую солнцем землю. Дневная жизнь замерла, готовясь отойти ко сну, а ночная пока ещё не проявила себя в полной мере.

— Что за суета, что опять случилось? — Виктор припозднился с ужином. Теперь он выскочил на улицу, пытаясь разобраться в обстановке.

Солдат не видно. Они уже заняли оборону, рассредоточившись по периметру. Зимин находится в гравилете — своеобразном командном пункте.

— Что случилось? — повторил вопрос этнолог, увидев бегущего Стаоала с бластером в руке.

— Отряд кочевников, — крикнул капитан и исчез за соседней палаткой. — Все уже в гравилете.

— Ничего себе, — удивился Новиков, присвистнув, и поспешил к воздушной машине.

Грузовой люк открыт. Умаалон, свесив ноги, сосредоточенно возится с пультом управления. Он заставляет киборгов повторно исследовать технический уровень храма. Где-то должна быть спрятана установка, формирующая управляемый плазмоид. Её надо найти и взять под контроль, тем самым, обезопасив экспедицию. Ведь профессор Коллинз никак не может решиться вновь войти в храм. Он боится. Хотя Умаалон клятвенно заверил его, что пока реактор отключен, опасаться, собственно, нечего. Плюс ко всему реактор оснащен таймером, который, в свою очередь, один раз в день запускает энергетическую установку и систему вентиляции, проветривая храм. Либо экспедиция будет работать исключительно днем, а вечером покинет храм и возвратится обратно только после отключения реактора, либо археологи сообща начнут решать загадку возникновения плазмоида. Впрочем, времени на решение данной загадки нет. Глава экспедиции в растерянности, а кочевники не дремлют.

— Какие кочевники? Откуда взялись? — Новиков набросился на Умаалона с расспросами.

— Не знаю, — техник махнул рукой в сторону грузового люка и даже не оторвал взгляд от монитора. — Спроси у кого-нибудь…

— Ясно, — этнолог проследовал в грузовой отсек.

Второй раз за день объявили тревогу, и ученые послушно заняли места в гравилете, готовые в любую минуту покинуть место раскопок. Нервы у всех напряжены. Кармен спорила с Коллинзом и Стубергом, часто переходя на личности. Амматаал выступал в роли арбитра. Помощник Умаалона спал в кресле. Айко сидела рядом с пилотской кабиной и читала.

— Не порть глаза, — Новиков присел подле девушки.

— Хуже не будет.

— А что за паника?

— Возле лагеря появились кочевники. Около трехсот всадников. Лейтенант беспокоится. Солдаты заняли круговую оборону, а нас попросили не мешать.

— Зимин в пилотской кабине?

— Ага.

— Пойду, спрошу…

— Не ходи. Он ругаться будет…

— Ты пробовала?

— Ага, — Айко отложила сенсорный планшет в сторону и улыбнулась. — Посиди со мной…

— Ладно, — Виктор перестал метаться, улыбка собеседницы успокоила его, он кивнул головой и нежно сжал девичью ладошку. Айко, не обращая внимания на любопытные взгляды коллег, опустила голову на мужское плечо, сделав вид, будто бы задремала.

А на улице происходило нечто непонятное. Солдаты не видели противника визуально. Они ориентировались на показания технических средств, способных заглянуть за горизонт, за дерево, за скалу. Кочевники не приближались слишком близко, но и не уходили. Внезапно от отряда отделился всадник и поскакал в сторону лагеря археологов. Напряжение возросло. Солдаты прильнули к ночным прицелам. Вскоре всадника взяли на мушку. Кочевник осознал это. Он застыл в тридцати метрах от колючей проволоки, на виду у всего лагеря. Воин не торопился. Воин ждал. Он прекрасно понимал, что сейчас на него нацелены как минимум два десятка стволов. Любое неверное движение может быть воспринято как акт агрессии. Бескрылый скакун тревожно топтался, шаркая могучей лапой по земле и негромко курлыча. Вердикт Зимина был предельно прост: «Не стрелять». Наконец степной гость достал из-за пазухи лоскут тончайшей коричневой шкуры, демонстративно показал будущую посылку обороняющимся десантникам, вынул из колчана стрелу, прикрепил депешу к древку чуть выше наконечника и, точно рассчитав траекторию полета стрелы, выстрелил из лука почти вертикально вверх. Затем всадник поспешно удалился, вернувшись к отряду. Триста воинов, зычно поторапливая скакунов, направились в родную степь, все дальше и дальше удаляясь от лагеря археологов. Зимин второй раз за день объявил отбой и покинул гравилет. Пока ночь окончательно не опустилась на землю, взвод и археологи приступили к поиску стрелы. Всем хотелось найти послание.

— Вот она! — Айко гордо задрала голову и замахала руками. В правой руке красовалась стрела.

— Читай, — попросил Коллинз.

— Да тут любой может прочитать, — девушка нахмурилась. — Написано по-мениольски.

— Не может быть! — Стаоал забрал послание и прочел его вслух. — Зеленый огонь непобедим. Запечатайте храм и удалитесь. Тогда вас оставят в покое.

— Серьёзные ребята, — прокомментировал Виктор. — Они даже про плазму знают.

— Как они узнали? — проскрипел профессор.

— Это начинает тревожить, — капитан скрутил послание в трубочку, засунул депешу в карман и скрылся в своей палатке.

— Айко, я ничего не понимаю, — признался Новиков.

— Не ты один. Аборигенов, пишущих по-мениольски, можно пересчитать по пальцам…

— Чем и решил заняться наш грозный капитан, — вставил словечко Умаалон.

— Не исключено, что записку написал один из сотрудников ФСКР, работающий под прикрытием, — предположила Айко.

— Зачем же ему раскрывать себя? — возразил этнолог.

— А он и не раскрылся. Витя, аборигены не поняли слов…

— Айко, не считай кочевников идиотами.

— Я и не считаю. Меня интересует самый трудный вопрос. Зачем послали письмо? Что оно может изменить?

— Если говорить откровенно, дорогая, — Коллинз присел на валун. — Я почти готов свернуть экспедицию.

— Но мистер Коллинз, — Сайто решила возразить. — У нас есть ещё три дня.

— Но риск, мисс Сайто! Я не могу рисковать людьми, не имею морального права.

Новиков видел перед собой усталое лицо профессора. Ему было по-человечески жаль Коллинза. Любой бы на месте профессора переживал. И хочется продолжить исследования и колется. Ведь теперь никто, находясь в храме, не сможет чувствовать себя в безопасности.

— Завтра мы продолжим исследования при помощи роботов, — примирительно заявил руководитель экспедиции. — Но люди в храм не пойдут.

— Даже в главный церемониальный зал? — Айко удивилась.

— Мисс Сайто, — Коллинз погрозил пальцем, — не выкручивайте мне руки. Если сегодня уступлю в одном, значит завтра уступлю в другом… это плохо кончится, поймите меня правильно.