Оризиан посмотрел на кирининов. Те оба смотрели на него, не на Рота.

— Эсс'ир, если будет сражение, нам будет нужна ваша помощь. Пожалуйста.

Но ответил Варрин:

— Здесь у нас нет причины для вражды.

— Возможно, нет. Но если тарбены зашли так далеко, они пойдут и дальше. Они с тем же удовольствием будут убивать кирининов, как и хуанинов.

— Мы пойдем, — сказала Эсс'ир. — Мы должны довести тебя до опушки леса. Мы еще не на опушке.

Когда они отправились по следу, оставленному мальчиком и его преследователями, Рот пробормотал Оризиану:

— Я твой щитник, и уж позволь мне охранять тебя. Если возникнет какая-нибудь тревога, оставайся позади меня. Что бы ни случилось, не беги. Тарбены опасны, но они трусы. Они как волки: завиляют хвостом, если решат, что у тебя зубы острее, чем у них. Стой к ним лицом, покажи им зубы. И будем надеяться, что твои друзья знают, как пользоваться луками.

Мальчик пришел не издалека. Он перешел небольшой ручей, пробежал под длинными ветвями огромного дуба, которого пощадил топор, пересек поляну, которая весной, наверное, вся расцветала цветами. Недалеко.

Они лежали на вершине небольшого холма, разглядывая небольшую лачугу, расположившуюся шагах в ста между деревьями внизу. В таких же лачугах проживали сотни простых людей Ланнисов: квадратная, из дерева и камня, с примыкавшим к одной из стен небольшим навесом для дров. Под крышей развешаны силки. Перед навесом валялось расщепленное копье. Как будто в любой момент из хижины выйдет человек с топором. Он может быть углежогом или охотником, или даже бортником, отыскивающим в лесу дупла с пчелами.

Разбитая дверь в домик была распахнута настежь. Доносившиеся из домика голоса явно принадлежали не леснику и его семье. Этого языка, грубого, резкого, крикливого, Оризиан никогда не слышал. Он напрягся. Когда они стояли над ямой с телом, было совершенно понятно, что нужно делать, а теперь, перед лицом последствий своей воли, он был уже не так уверен. Конечно, Рот оказался прав. Мудрее было бы пройти мимо. Но все-таки он был племянником тана, а те, что жили здесь — людьми его Крови. Оризиан принимал присягу, и если она что-то значит, то, конечно, именно защиту людей.

Потом из хижины показалась фигура. Это был мужчина, но Оризиан таких еще не видел. Высокий, поджарый и длинноногий, как тощий пес. Грязные всклокоченные волосы в колтунах. Множество кусочков кости было вшито в мех куртки, создавая отвратительный узор. Руки у него были обнажены, но прикрыты кожаными наручнями, по одному на запястье и у плеча. Он нес на плече ужасное на вид оружие: длинную дубину с утолщенной головой, из которой торчало пять или шесть шипов.

Некоторое время человек непонятно зачем околачивался возле двери. Потом сплюнул, поскреб лицо и огляделся. Хоть его глаза и прошлись по тому месту, где на сырой траве лежал Оризиан со спутниками, он ничего не заметил. Он был спокоен и беспечен.

Тарбен вернулся в хижину. Оттуда донесся новый взрыв громких голосов. Похоже, там спорили. Рот немного подался назад от гребня холма. Как только они оказались вне видимости хижины, все четверо плотной группой присели на корточки.

— Не могу точно сказать, сколько их там, в лачуге, но, судя по голосам, четверо или пятеро, — прошептал Рот.

— Никого из семьи мальчика не видно. Как думаешь, может быть, они внутри? — спросил Оризиан.

Рот пожал плечами:

— Если они и там, то мертвые, а то и еще что-нибудь похуже. Тарбены не берут пленных, Оризиан. Скорее всего они тут наедятся, напьются и отправятся еще куда-нибудь.

— И, может быть, то же самое сотворят с другой семьей, на которую наткнутся?

— Может быть. Но пока они здесь, и я был бы рад увидеть их мертвыми. Хотя сначала нам нужно их выманить на воздух. Если мы ворвемся внутрь, то скорее всего сами станем пищей для канюков.

Варрин что-то прошептал сестре. Она кивнула, и он, низко пригнувшись, пробежал по гребню и исчез. Эсс'ир достала из колчана стрелу и, облизав, смочила оперение изящным, почти привлекательным движением. Рот выглядел встревоженным.

— Что случилось? — Он пытался шептать.

— Они должны быть под небом, да? Чтобы убить их? — и Эсс'ир начала карабкаться к тому месту, с которого они наблюдали за хибаркой.

Рот, выдернув из ножен меч, вздернув брови, поглядел на Оризиана и отправился следом.

Голоса унялись. Вокруг хижины все было спокойно. Только легкий ветерок качал верхушки деревьев. Один из его порывов коснулся двери, и она скрипнула. Оризиан поймал себя на том, что затаил дыхание.

— Что происходит? — опять спросил Рот. Видно было, что он готов рассердиться.

Эсс'ир указала пальцем. Варрин был уже там, он стоял, прислонившись к ближайшей стене хибары. Эсс'ир привстала на одно колено и положила стрелу на тетиву. Рот раздраженно рыкнул, но и сам привстал и проверил, ловко ли лежит в руке меч. У Оризиана инкаллимовский нож пока еще висел на поясе, но он тоже взялся за рукоятку, а когда встал на колени, дал себя знать бок, и юноша вздрогнул.

Варрин постоял, а потом двинулся вперед. У него в руке было копье, а колчан и лук еще оставались за спиной. Он прошел шагов двадцать и остановился на открытом месте перед дверью.

— Я бы сделал не так, — проворчал Рот.

Варрин бросил короткий взгляд в их направлении. Эсс'ир натянула тетиву. Варрин сделал несколько шагов в сторону и встал так, чтоб его было видно в открытую дверь. Он ждал.

— Не забудь, оставайся сзади, — прошептал Рот на ухо Оризиану. Внутри хижины раздались крики. Варрин повернулся и побежал в сторону Оризиана и других. Тарбены высыпали вслед за ним, толкаясь и чуть не падая в спешке. Они увидели только одного удиравшего киринина и ринулись за ним. Их оказалось шестеро. Оризиан видел оскаленные зубы, дубинки и изготовленные копья.

Стрела полетела и нашла цель в груди самого дальнего тарбена. Он споткнулся и упал. Рот вскочил и с безумным воплем «Ланнис! Ланнис!» кинулся вперед. Еще одна стрела просвистела в воздухе и попала в плечо тарбена. Тот закружился, но все же не упал. Двое из тарбенов уже замедлили бег, поняв, что встретили не одинокого противника. Но двое продолжали бежать, слишком взбешенные, чтобы думать о происходящем. На середине склона Варрин повернулся навстречу им. Первым до него добежал тот самый тарбен, что выходил из лачуги. Он взмахнул усаженной шипами дубиной, но киринин скользнул под нее и всадил копье в самый живот. Копье проткнуло мех, подняло человека над землей и вышло из спины. Варрин выпустил из рук оружие, и тело упало. Следующего тарбена киринин встретил ударом по колену, а потом оба сцепились и покатились, стараясь одолеть один другого.

Тот, которого кирининка ранила в плечо, бросился бежать. Она выпустила еще одну стрелу, и та попала ему в спину. Рот держал под контролем двух последних. Одного он всем своим весом оттолкнул назад. А другой замер, не зная, что предпринять: то ли пора проявить храбрость, то ли лучше удрать. Эсс'ир прицелилась, тетива щелкнула, и стрела воткнулась в землю перед ним. Тарбен взглянул вверх. Он долю секунды смотрел прямо на нее, а потом решился, изготовил копье и скачками понесся к ней и Оризиану. Эсс'ир отбросила лук и наклонилась, чтобы поднять свое копье. Тарбен был уже близко. Оризиан отступил на шаг. На него тарбен не смотрел, такое впечатление, что юноша стал для него невидимым.

Эсс'ир встретила тарбена выпадом. Тот пошатнулся, поскользнулся и опустился на четвереньки. Быстрее, чем сокол в атаке, она развернула копье и торцом ударила его в поясницу. Он хрюкнул. Но это был сильный тарбен и от удара только покачнулся. Он сделал ложный выпад, и Эсс'ир отступила на шаг вверх по склону. Тарбен издал странный звук, то ли рычание, то ли стон. Он замотал головой, и во все стороны разлетелись полоски кожи и шкур, вплетенные в лохматые волосы. Оризиан кинулся на него.

Он выступил из-за спины и сделал шаг в сторону, оказавшись почти вне видимости тарбена. Тот запоздал с реакцией, его копье развернулось, но Оризиан уклонился от него и, ударив человека, ранил его где-то в области талии. Тот не упал, а Оризиан почему-то никак не мог развернуть нож так, чтобы нанести правильный удар. Но тут послышался глухой удар и раздался пронзительный вопль, это копье Эсс'ир глубоко вонзилось в плоть тарбена. Такого обилия хлынувшей крови Оризиан еще не видел, даже когда перерезали горло овце. Тарбен пробовал повернуться, но опрокинулся на спину. Оризиан навалился на него сверху и со всей своей силы всадил нож во вражескую грудь. От такого сильного удара рукоятка ножа выскользнула у него из руки. Везде была кровь: на пальцах, на ноже, на одежде. Клинок так и остался торчать там, куда он его воткнул. А потом раздался рев, или, возможно, крик, вытеснивший из головы Оризиана все мысли, унося его прочь на волне ярости и горя. Он выхватил нож и еще раз воткнул его в грудь тарбена, потом еще и еще.