Клэр испугалась яркого света, внезапно проникшего в ее комнату, и представшая перед ней в дверном проеме фигура мужчины показалась ей неимоверно широкой в плечах, по сути дела, она закрывала собой солнечный свет. Нет, это не был тот человек, который только что ее посетил, тот был гораздо ниже. Это был кто-то другой! Боже милостивый, уж не сам ли лорд Рейн? Нет, его нельзя пускать в комнату! Он схватит ее, запрет на ключ в гостиной. Ее охватила паника. Она должна драться за свою свободу, драться сейчас, не ожидая, когда за ней захлопнется дверь. Проснувшийся в ней животный инстинкт самосохранения заставил ее опрометью кинуться через комнату. Нужно бить его, кусать, рвать ногтями – лишь бы не дать возможности захлопнуть мышеловку!
– Убирайтесь! – взвизгнула она, и в голосе ее отразился дикий ужас. – Забирайте свою лошадь и убирайтесь прочь!
Под ее неожиданным стремительным напором вошедший упал на спину, и Клэр, скорчив дикую гримасу, начала барабанить кулачками по его груди. «Вон, вон!» – носилось в ее воспаленном мозгу, и, объятая страхом, она ничего не видела перед собой. Она чувствовала, как ее запястья вязнут в крепких пальцах противника, а ногтями она никак не могла добраться до его лица. Извиваясь всем телом и нанося удары, она пыталась освободиться от его хватки.
– Теперь я подумаю дважды, перед тем как прийти к тебе, чтобы узнать о состоянии твоего здоровья, – донесся до нее спокойный, правда, удивленный голос Марка Конрада. – Отсюда можно унести ноги в значительно худшем состоянии, чем допускают медицинские нормы. Успокойся, Клэр. Мне не нужна твоя проклятая, чем-то тебе не угодившая лошадь!
Клэр почувствовала, что эта стычка и выплеснувшаяся наружу ярость оказывают на нее благотворное воздействие. Тело ее обмякло. Пальцы ослабли у него в руках, и она, часто мигая, всматривалась в темное лицо Марка Конрада. Как он сюда попал? Откуда явился? Он все еще удерживал за запястья ее руки и, пытаясь отшутиться, сказал:
– В интересах сохранения жизни и целостности своего тела, могу ли я отпустить тебя или ты вновь предпримешь ничем не спровоцированное нападение?
Клэр тупо покачала головой и отвела взор от этих сверлящих голубых глаз. Марк выпустил из сжатых ладоней ее запястья, и Клэр отвернулась от него. Ей захотелось забиться в самый дальний угол дома, спрятавшись там от реальности и от Марка Конрада.
Марк вошел в комнату вслед за ней.
– Что с тобой, Клэр? Что случилось?
– Ничего, – сказала она сквозь зубы. – Извините меня. Прошу вас, оставьте меня.
– Как я могу, зная, что что-то случилось?
Клэр безвольно опустилась на кушетку и, глядя поверх Марка, сказала:
– Уходите, прошу вас. Вы ничем мне не поможете, да это и не ваше дело.
Марк глядел, не отрываясь, на это бледное лицо, потемневшие глаза, дрожащие пальцы. Ему хотелось кричать, что ему было дело до всего, что касалось ее, но он понимал, что у него нет права на такие слова.
– Может, моя помощь окажется кстати, – вместо этого сказал он и был просто потрясен той грустной, безжизненной улыбкой, которая появилась на ее дрожащих губах. – Ради Бога, Клэр, скажи, какие у тебя неприятности? Ведь для каждой задачи существует свое решение. Разве трудно посоветоваться со мной и принять от меня помощь?
– Разве вам не хватает собственных? Для чего взваливать на себя еще и мой груз?
– Потому… – Марк вдруг осекся. Потому что он любил ее? Нет, он не мог произнести таких слов – это будет слишком жестоко. – Потому что я несу в какой-то степени ответственность за тебя. – Да, именно ответственность, подтвердил он про себя, – ответственность за девочку, которую случайно встретил в амбаре. Но она уже была не девочкой, а процветающей, умеющей владеть собой молодой женщиной. Но когда она набросилась на него, чувство уравновешенности изменило ей. Может, что-то всплыло из ее прошлого, то, что, как она считала, было давным-давно забыто? Скорее всего, так и есть, но он не мог заставить себя заговорить об этом.
Предприняв над собой усилие, Клэр встала с кушетки, машинально поправляя руками прическу. Она глубоко вздохнула.
– Благодарю за заботу, мистер Марк. У меня немного болит голова, и я вам буду очень благодарна, если вы уйдете.
«Ничего себе – немного болит голова», – подумала она. Это была острая, разламывающая череп боль, лишающая ее всех сил. Она даже не могла прямо стоять на ногах. Ей было невыносимо находиться так близко от него и не упасть в его заботливые теплые объятия.
– Хорошо, Клэр, – сказал Марк так ласково, что Клэр пришлось снова повести жестокую борьбу с собой. – Тебя окружают друзья. Прошу тебя, поверь этому.
Повернувшись, он вышел из коттеджа, прикрыв за собой дверь. В эти последние мгновения она еще больше побледнела и напрягала все силы, чтобы устоять на ногах.
Он медленно шел домой, пытаясь разгадать, что же случилось. Она явно ожидала кого-то другого, вероятно, возвращения того, к кому она обратила свое восклицание – забрать эту проклятую лошадь! Что она ему говорила по поводу этой лошади тогда в амбаре, кажется, она у кого-то заняла ее? Что она имела в виду? Забрала без разрешения? Ну, а золотые гинеи? Она, выходит, тоже их заняла? Она, вероятно, взяла и то и другое, чтобы избежать какой-то ужасной, уготованной ей судьбы? Вполне логично, но что это за судьба? Может, она связывала ее с тем, угроза возвращения которого могла превратить сдержанную девушку в воинственную амазонку? Но как он мог ей помочь, если она отказывалась от его помощи?
Клэр лежала в кровати в состоянии полного изнеможения. Марк Конрад, вероятно, подумал, что она сошла с ума – еще бы, она налетела на него, как злая фурия. Но это все же лучше, чем вовлекать его в личные дела. Признания, конечно, смягчают душу, но ей никто не мог помочь – для чего в таком случае обременять понапрасну людей? Лорд Рейн, по-видимому, не сдался. То обстоятельство, что он дал такое детальное описание лошади, не забыв даже шрама на тыльной стороне правой ноги, лишь доказывало ее предположения. Он был достаточно богатым человеком и мог, конечно, послать по ее следу своих людей. Он, само собой разумеется, не будет довольствоваться лошадью и деньгами, которые она ему вернет. Он потребует компенсации за все.
Клэр слегка вздремнула и, проснувшись, почувствовала себя гораздо лучше – теперь она могла размышлять более здраво. Она, конечно, могла бы продать лошадь, но не покажется ли это подозрительным окружающим? Лорд Рейн теперь знает, где она живет. Если бы ей было известно его местожительство, она отправила бы ему его кошелек, набитый золотыми гинеями. Закончится ли все на этом? Вряд ли, лорд Рейн способен на все. Какой глупышкой была она, поверив ему в ту ночь, когда он пообещал спасти ее и уговорил бежать из дома Хэркорта!
Она медленно обошла свой маленький коттедж – единственный дом, который когда-либо у нее был. Как счастлива она была здесь и как не хотелось ей уезжать отсюда. Но был ли другой выход? Она никого не должна ставить в известность о своем намерении и просто исчезнуть. Взгляд ее упал на пунцовый шелк, наброшенный на манекен. Она не могла оставлять что-то незавершенным – это противоречило ее принципам. Располагала ли она временем, чтобы завершить взятые заказы – платье с бусинами для миссис Фостер и платье из пунцового шелка для мисс Пэттерсон? Да, она должна непременно выполнить эти заказы, но уже не брать других. Ей нужно придумать какой-то предлог для отъезда – заболевший родственник, предложение более подходящей работы в Лондоне или что-то еще. Тем временем нужно отказаться от посещений Кливдона и постоянно запирать на замок дверь в коттедж, чтобы обезопасить себя от вторжения нежелательных лиц.
Весь остальной день Клэр посвятила шитью, завершению заказов на муслиновые платья, юбочки с оборками и простенькие, с закрытым воротником и длинными рукавами вечерние платья.
К тому времени, когда она завернула в бумагу несколько законченных платьев и сложила их стопкой на крышке шкафа, пришла пора зажигать лампы. Вдруг она заметила сверток, который принесла Сара, и положила его на свой рабочий стол. Она потянулась, расправила плечи и снова бросила взгляд на висящий на манекене пунцовый шелк. Только не сегодня, мисс Пэттерсон! Кроить такую чудную ткань нужно было только при дневном свете и на свежую голову, не затуманенную неприятными событиями.
