Он наклонился и поцеловал ее.

– Даже если вы возьмете с собой всю деревню, мы с вами будем вместе.

На долю мгновения в голове у Гейбриела мелькнула мысль о том, что во время их ласк он не лишил ее девственности. Нет, он не часто соблазнял девственниц и не кричал «аллилуйя», когда его любовница теряла девственность. Сексуальные наслаждения окутаны мифом и тайной. Он понимал инстинктивно, что доставляет женщине наслаждение, и не занимался изучением этой темы.

Считалось, что молодые леди могут повредить некие деликатные ткани во время быстрой езды верхом. Все знали, что Элетея – страстная наездница. И насколько он заметил, он причинил ей неприятные ощущения, но она не стала об этом говорить. Ему хотелось думать, что она была полностью захвачена страстью и всякая боль, причиненная им, сразу же забывалась.

С другой стороны, он никогда не забудет этого и никогда уже не сможет быть таким, каким был. И ему не терпелось услышать, что скажут его лондонские кузены, когда он сообщит им, что полюбил Элетею Кларидж и что она – да, он знает, что без любви она не отдалась бы никому, – тоже любит его.

Элетея оставалась в постели дольше обычного, прислушиваясь вполуха к суете слуг внизу. Ей ведь не приснилось то, что было, не так ли? Жаркое падение, его страсть. Она перевернулась на живот, обняв подушку. Медленно к ней приходило осознание глубокого пробуждения ее плоти, нежности, которая позволила Гейбриелу показать все его умение.

Она ощущала себя в полном смысле слова женщиной, отдавшейся женщиной.

Взятой. Соблазненной, Падшей в прямом смысле слова. Все эти неприятные слова люди произносят всегда приглушенными голосами, если вообще произносят. Гейбриел осуществил все это в самом порочном смысле.

– Леди Элетея! – окликнул ее из-за двери знакомый женский голос. – Вы нездоровы?

Она вздохнула, снова упав в постель. Она понимала, что нужно что-то делать. Как всегда.

– Нет, Джоан. Что-нибудь нужно?

– Я подумала, что вы не успеете толком позавтракать, если вам к десяти часам нужно успеть на собрание.

– На собрание?

– Наверное, я что-то напутала. Я думала…

Элетея пулей вылетела из постели. Как же могла она забыть? Она ведь патронесса ежегодного бала, который устраивают в Хелбурне, персона, которой надлежит заботиться об ужинах и принимать важнейшие решения, например, следует ли дамскому комитету купить новое фортепьяно или настелить гладкие полы в танцевальном зале, чтобы туфельки гостей не запинались в разгар кадрили.

А сегодня она обещала осмотреть гостиную, где леди пьют чай перед танцами. Ее брат внес значительную сумму, которую она могла потратить по собственному желанию на занавеси или стулья. В прошлом году сиденье старинного дубового диванчика провалилось под матерью викария, и она оказалась на полу.

Элетея быстро закончила утренний туалет, а перчатки натягивала уже по дороге в дом собраний, куда ее повез Уилкинз. Там еще никого не было, кроме старого сторожа, жившего неподалеку. Надо попросить его сварить чаю, у нее еще есть время отдышаться.

Но стоило ей подойти к двери маленькой гостиной наверху, как она услышала дребезжанье чашек на подносе.

– Мистер Карсон, – сказала она, – как вы внимательны. Откуда вам известно, что сегодня утром я буду так спешить, что не успею выпить чаю? Я проспала.

– Не нужно извиняться, – протяжно проговорил в дверях глубокий голос. – Я сам провел очень бурную ночь. Полагаю, ночь, проведенная вами, не потребовала от вас чрезмерных усилий.

– Гейбриел! – Она круто повернулась и рассмеялась, увидев, как он идет к ней с подносом, на котором располагались чайник и сдобные лепешки. – Я понятия не имела, что у вас есть хозяйственные таланты. Какой приятный сюрприз!

Он нахмурился.

– Не могли бы вы выглядеть не такой красивой, пока у меня не освободятся руки? Боюсь, я уроню поднос, и вы усомнитесь в моих хозяйственных талантах. – И в доказательство этого он поставил свою ношу на столик между ними, при этом чашки предостерегающе задребезжали на блюдечках. – Вот. – Он усмехнулся. – Теперь руки у меня свободны. А вы по-прежнему красивы.

Элетея покачала головой – нельзя выразить, как она была рада видеть его.

– Откуда вы узнали, что я здесь?

– Я приехал к вам, судя по всему, сразу же после вашего отъезда и поинтересовался у домоправительницы, где вы. Она дала мне необходимые сведения и еще один мешок муки.

– Я не заметила, чтобы кто-то ехал за мной.

– Я обогнал вас. И принес вам чаю. Я могу быть хорошим мальчиком, если постараюсь.

Но ночью он вовсе не был хорошим мальчиком. Как и она. Проницательная улыбка, мелькнувшая на его губах; напомнила ей о том, как чудесно им было вдвоем.

Она сглотнула, не сводя с него глаз. Ее бесшабашный любовник. Его короткие черные волосы растрепал ветер. Его темно-серый редингот и удобные штаны цвета буйволиной кожи так греховно облегали его сильные формы, что ей внезапно захотелось опуститься в кресло.

Он внимательно посмотрел на нее.

– Так вы не хотите чаю?

– Пока нет, благодарю вас. – Она улыбнулась, – Удивительно, что мистер Карсон позволил вам отнести поднос. Он не многих жалует.

Гейбриел обошел вокруг стола.

– Когда-то он работал у моего отца. – На мгновение в его лице мелькнуло что-то детское. – А вас он жалует – что ничуть меня не удивляет.

– Он любит подавать мне чай. Не понимаю, почему он не пришел вместе с вами.

Гейбриел с бесхитростным видом пожал плечами.

– Я отослал его с маленьким поручением.

– Каким поручением? – скептически спросила она.

– Купить в деревне сыру.

– Сыру?

– Да, у меня кончилась ветчина.

Она от изумления всплеснула руками.

– Чего не скажешь о вашей дерзости.

Он медленно окинул ее взглядом, отчего нервы ее напряглись от жаркого предчувствия.

– Но почему вы здесь одна? – спросил он.

Она заставила себя отойти на несколько шагов к окну.

– Я должна осмотреть занавеси на предмет моли и плесени. – Хотя из-за присутствия в комнате Гейбриела она не была уверена, что сумеет отличить одно от другого.

– Какое волнующее занятие! – Он шагнул к ней. – Могу я вам помочь?

Элетея прищурилась. Она ничуть не верила в невинность его галантных намерений. Искорки в его глазах говорили об опасности. Хорошо воспитанная женщина насторожилась бы. А та, у которой наклонности скорее порочные, впала бы в соблазн.

Она явно принадлежала к тем, кто впадает в соблазн.

Гейбриел шел к ней, и в конце концов он прижал ее к подоконнику.

Она выжидающе затаила дыхание.

– Ну и о чем вы думаете?

Он посмотрел на нее с нескрываемым удовлетворением.

– Я думаю о том, что вы попались, – отступать вам больше некуда.

– Занавеси, Гейбриел. Занавеси.

Он прищурился, потом бросил равнодушный взгляд на выцветшие занавески, висевшие по обе стороны от них.

– Да. Изъедены молью. Покрыты плесенью. Разве мы это уже не выяснили?

Он нежно поцеловал ее в губы, все еще опираясь руками о простенки. Сердце у нее забилось.

– Я хотела сказать, что…

– …что вы собираетесь выйти за меня замуж, – проговорил он, просунув язык в ее раскрытые губы. – Тогда мы сможем разговаривать о занавесях сколько вам угодно.

Жар близости вспыхнул между ними, и кровь у нее закипела. Как легко его короткий поцелуй вывел ее из равновесия.

– Выйти за вас замуж? – Она едва могла дышать. – Однако там, где есть занавеси, – с трудом продолжала она, – там есть и окно. Если вы этого не заметили, учтите, что нас видно из каждой проезжающей кареты.

– Я понимаю вашу озабоченность, – пробормотал он. – Сделайте мне одолжение, дорогая. Повернитесь.

– Что… – Она сама не поняла, почему она подчинилась, но она подчинилась. – И что теперь?

Его горячие губы скользнули по ее затылку.

– Не двигайтесь.

– Почему же?

– Прошу вас. Просто сделайте мне приятное одолжение. Вы наблюдаете какое-либо движение за окном?