Погребена, оплакана, забыта,

Давно в земле покоится она.

А кем судьба неопытной разбита,-

Тем жизнь, как встарь, привычна и красна.

В чертогах их цветы, сиянье, пенье

Тревожат нас соблазнами досель…

И страшно им гнилого гроба тленье,

Их бедных жертв суровая постель…

Август 1882

Ива с дубом, мечтая, росли у пруда…

Дуб тянулся все к небу прекрасному,

Где веселые звезды под вечер всегда

Зажигались светить миру страстному.

Ива вниз наклонялась к зеркальным струям,

К тем струям, что светила несметные

Отражали в себе по осенним ночам

Да журчали сказанья приветные.

Не дорос дуб до тверди небес голубой,

Ива ветки зеленые выгнула

И коснулась воды, и омылась водой,

А горящих светил не достигнула.

Август 1882

Под вечер улицею грязной

Плетется тряский дилижанс.

Я еду… В слухе неотвязно

Звенит затверженный романс.

Я тихо грежу и украдкой

Дремлю, забившись в уголок;

И так мне радостно, так сладко,

Так я мечтой от всех далек!

И снится мне: сверкает зала,

Вкруг молодежь, а я уж сед.

Шипит вино в стекле бокала,

И шлю я юношам привет.

Они речам моим внимают,

Они растроганы до слез,

И седину мою венчают

Гирляндой девственною роз!

Исчезли грезы… Блещет город

Рядами тусклых фонарей…

Я одинок. Я снова молод

И еду в круг моих друзей!

6 декабря 1882

В неприглядных стенах заключен я давно;

Яркий месяц глядит безучастно в окно,

И решетка окна полосатым пятном,

Словно призрак, легла на полу земляном.

За стеною моей заключенный сосед

Всё о волюшке вольной поет много лет,

А в полночь с мостовой, безрассветна как мрак,

Мне доносится песнь запоздалых гуляк;

О неволе та песнь, о неволе крутой,

Что раскинулась вширь за тюремной стеной.

Я сижу и грущу. Вкруг тоскующий вид,

Яркий месяц в окно безучастно глядит;

И решетка окна полосатым пятном

Точно призрак легла на полу земляном.

Декабрь 1882

У поэта два царства: одно из лучей

Ярко блещет – лазурное, ясное;

А другое безмесячной ночи темней,

Как глухая темница ненастное.

В темном царстве влачится ряд пасмурных

дней,

А в лазурном – мгновенье прекрасное.

1882

Безымянные стремленья,

Безотчетные порывы,

Молодого вдохновенья

И приливы и отливы…

Где конец ваш, где начало?

И откуда ваша сила?

Не змеиное ли жало

Вас отравой напоило?

Не волна ль седая моря

В вас бушует бесконечно?

Нет! Вы – плач чужого горя,

Эхо немощи сердечной…

1882

Друзья! Я тост провозглашаю

За тех, кто смелою душой

Служил измученному краю

И шел за правду смело в бой!

Кому не чужды были муки

Осиротелых горемык,

Кто креп в борьбе, яснел в науке,

Кто был и в бедности – велик!

За все грядущее, святое,

Чья не прошла еще пора,

Но чье забьется ретивое

Для правды, мира и добра!..

1882, 1905

Мы при свечах болтали долго

О том, что мир порабощен

Кошмаром мелочного торга,

Что чудных снов не видит он.

О том, что тернием повита

Святая правда наших дней;

О том, что светлое разбито

Напором бешеных страстей.

Но на прощанье мы сказали

Друг другу: будет время, свет

Блеснет, пройдут года печали,

Борцов исполнится завет!

И весь растроганный мечтами,

Я тихо вышел на крыльцо.

Пахнул холодными волнами

Осенний ветер мне в лицо.

Дремала улица безгласно,

На небе не было огней,

Но было мне тепло и ясно:

Я солнце нес в душе своей!..

6 мая 1883

Видишь, сыплют цветы, зажигают огни,

Но мне чужд этот праздник нарядный,

И на шумные дни, на безумные дни

Я взираю с тоской безотрадной.

Слышишь, клики слились с беспрерывной

пальбой,-

То салютуют счастью чужому.

Праздник весел. Толпа вслед бежит за толпой

Подивиться и блеску и грому.

Пусть ликует, кто может беспечно теперь

Ликовать! Я печален не в меру.

И отчаянье, этот прожорливый зверь,

В сердце смяло восторги и веру.

Молча я прохожу меж цветов и огней,

На другие красоты смотрю я.

На картины, что ночи осенней темней,-

Там, где бедность ютится, горюя.

Там, где плач, где борьба, где погубленных сил,

Как на небе звезд ярких, не счесть нам;

Где так много души и так много могил,

Где нет места молитвам и песням.

Я мечтаю – безумны и страстны мечты.

Мнится, если б порвалися разом

Этих пышных гирлянд расписные цветы

И огни, что сверкают алмазом,

Вдруг померкли б, и музыки звучной волна

На полноте свой гимн перервала,

И толпа, отомщеньем безумно пьяна,

Новый праздник мгновенно создала,-

О, тогда бы огнем загорелась душа,

Смолкли б в сердце моем укоризны,

И, навстречу свободному клику спеша,

Стал бы праздновать праздник отчизны!..

28 июля 1883

Печальный румянец заката

Глядит сквозь кудрявые ели.

Душа моя грустью объята,-

В ней звуки любви отзвенели.

В ней тихо, так тихо-могильно,

Что сердце в безмолвии страждет,-

Так сильно, мучительно сильно

И песен и слез оно жаждет.

Август 1883

Столица бредила в чаду своей тоски,

Гонясь за куплей и продажей.

Общественных карет болтливые звонки

Мешались с лязгом экипажей.

Движенью пестрому не виделось конца.

Ночные сумерки сползали,

И газовых рожков блестящие сердца

В зеркальных окнах трепетали.

Я шел рассеянно: аккорды суеты

Мой робкий слух не волновали,

И жадно мчались вдаль заветные мечты

На крыльях сумрачной печали.

Я видел серебро сверкающих озер,

Сережки вербы опушённой,

И серых деревень заплаканный простор,

И в бледной дали лес зеленый.

И веяло в лицо мне запахом полей,

Смущало сердце вдохновенье,

И ангел родины незлобивой моей

Мне в душу слал благословенье.

Октябрь 1884