Бер-Росс удивленно приостановился: из уст Красного князя эти слова прозвучали по меньшей мере необычно.

— Если ты чувствуешь себя готовым, начнем, — медленно ответил он.

Силы Созидания братьев сплелись в общий поток. Синхронизация прошла значительно быстрее, чем предполагал Бер-Росс, и Донай без особого труда принял образ заживающей раны в собственную локальную Игру.

— Твой стиль Игры изменился, — заметил Оливул, проследив, как брат управляет наложением.

— Было бы чему меняться, — проворчал в ответ Донай. — Можно подумать, меня играть учили… Готово. Теперь, надеюсь, я могу встать?

— Я бы этого не делал.

— К счастью, я — не ты.

С этими словами Ви-Брук стал осторожно подниматься с тахты. Пройдясь по комнате, он все же благоразумно вернулся к постели и, покосившись на Оливула, который стоял у окна, делая вид, что перемещения кузена его не тревожат, объявил:

— На первый раз достаточно. Слышишь? Можешь не волноваться.

— С чего ты взял, что я волнуюсь?

— У тебя на затылке прочел… Дымиус сказал, будто ты за всю неделю ни разу не отошел от меня. Это правда?

— Пожалуй. Что он еще рассказал?

Оливул взял со смотрителя слово держать в тайне факт переливания крови, и теперь по реакции Доная хотел определить, выполнил ли тот обещание.

— Кое-что рассказал, — Ви-Брук прислонился к стене, возле которой стояла тахта. — Про замок, про то, как ты меня сюда притащил, как управлял камнем. И еще о том, что во мне якобы много смерти.

Белый князь поднял на Доная взгляд. За его спиной на граните маячила иссиня-черная бесформенная тень. Потухла забытая свеча, тень колыхнулась, преобразившись в силуэт, который нельзя было не узнать.

Смерть выходит из Тверди и возвращается в ее форму. Догадка, мигом переросшая в уверенность, полосонула Оливула.

— Эй, Бер-Росс, что с тобой? — Донай подался вперед.

— Что? — рассеянно переспросил тот.

— Приехали! Ты, братец, сейчас похож на покойника больше, чем обычно. Во-он там, — он кивком показал на противоположный угол комнаты, — есть удобный диван. Я уже в сиделке не нуждаюсь, можешь смело заваливаться спать.

— Не сейчас. Мне нужно убедиться, что Юля добралась до Волка. Потом мы приведем сюда корабль.

— Ты что, никогда не слышал как закрутить Надмирье и приостановить Мир в Структурном времени? — изумился Донай. — Куда ты гонишь? Ты в таком состоянии в какую-нибудь дыру попадешь, а не к Юльке под крылышко!

Оливул сделал вид, что последнее не расслышал.

— Насчет времени ты прав, но это отнимет много сил, — сказал он и продолжал рассуждения вслух. — Впрочем, если подождать здесь еще несколько дней, твоя рана окончательно заживет, и мы сможем отправиться на поиски Волка вместе.

— Вот еще новости! Это почему я должен с тобой идти?

Белый князь невольно обратил взор туда, где привиделась ему тень седьмой Стихии. Слово вырвалось, опередив рассудок:

— Потому что ты — Смерть.

Ви-Брук вздрогнул, но тут же скроил насмешливую гримасу:

— Слушай, братец, кто из нас неделю в жару провалялся: я или ты?

Бер-Росс уже жалел о своей поспешности. Донай не готов был воспринять рассказ о Стихиях, поэтому он, выдержав паузу, перевел разговор на другую тему.

— Зачем ты выдернул стрелу, когда нас несло по Черноте? Только не говори, что не подумал о последствиях.

— Я выдернул стрелу? — чуть не подскочил тот. — Я похож на самоубийцу, по-твоему?

В искренности его ответа сомневаться не приходилось.

— Ты видел стрелявшего?

— Нет, только арбалет. Да в чем дело? Ты выглядишь так, будто с минуты на минуту грянет всемирная катастрофа!

Бер-князь не мог сказать, в чем именно дело, однако чувство опасности вдруг приняло жесткие, хотя и скрытые, контуры. Энергетический вихрь в Структуре, землетрясение, арбалет без стрелк(, исчезнувшая стрела — все было связано в какую-то логическую цепь с точно установленной целью, и ничему хорошему не предшествовало.

— Я должен найти Крылатого Волка. Немедленно. Оставайся здесь, Донай, я вернусь за тобой.

Серафима, Грег-Гор и за ними Пэр поднялись на открытую палубу. Волк парил над макушками гигантских елей, и вокруг, насколько хватало глаз, перекатывались живые волны зеленого океана.

«Какая красотища!» — восхитился призрак.

— Это ненастоящее, — отозвался Грег. — Кто-то закрыл картинкой свою Игру. Сосредоточься. Неужели не чуешь, как кругом витает творящая мысль?

Пэр неуверенно передернул плечами.

— Будьте наготове, — предупредил Гор. — Начинаем.

Близнецы придвинулись друг к другу. На идентичных лицах застыло одно и то же напряженное выражение. Таинственная Сила Создания, направляемая волей внемиренца, медленно раскинула над несуществующим лесом невидимую тень.

— Что он делает, Пэр? — Каляда была чем-то встревожена.

«Наверное, строит антиобраз, который позволит нам увидеть реальную обстановку. Оливул так поступал, насколько я знаю».

— Произошло столкновение двух чужеродных сред, — женщина следила за Грег-Гором. — Когда играл Белый князь, ничего подобного я не замечала.

«Ты думаешь, Гай-Росс что-то не учел?»

— Он мог переоценить свои возможности — вот чего я боюсь.

«Серафима, смотри!» От волнения призрак вытянул руку раза в два длиннее, чем следовало. Тень Крылатого Волка, распластавшаяся на густой кроне деревьев, колыхалась так, будто над лесом гулял ураган. Спустя еще несколько секунд ели начали таять, открывая взору людей хитроумный узор, сложенный из огромных плит. Над ним плясало марево, готовое оформиться в образ низкого здания с плоской крышей и чередой одинаковых узких окон.

«Нам придется спускаться, — сказал Пэр, перекинувшийся через перила смотровой площадки. — Отсюда Оливула и Юлю мы не найдем… Что случилось, Серафима?» Каляда застыла, не спуская взгляда с близнецов. Призрак ахнул. Человеческие фигуры их медленно расплывались, но облик дракона не находил своего воплощения и как мутное изображение закрывал тающие тела.

«Что с ним?» — Я не понимаю… — Серафима тщетно пыталась найти путь к сознанию Черного князя. — Он далеко, он почти не контролирует себя.

«Оливул говорил, Экзистедер может поглотить создателя! Серафима, сделай что-нибудь!» Каляда молчала.

«Серафима, ты же сенсор! Скорее!»

— Ментальное проникновение не помогает.

В ее обычно спокойном голосе сквозило отчаяние. Но призрак испугался по-настоящему, когда увидел растерянность на лице капитана.

Раздался тихий хлопок — превращение все же завершилось. Дракон качнулся, обе головы его склонились, и тело повалилось на гладкую поверхность палубы. В этот момент вокруг друзей неуловимо изменилось пространство. Волк вздрогнул, будто от попадания торпеды, гравитационный якорь неожиданно вышел из строя и корабль потащило к земле, при этом Серафиму бросило на поручни, а призрак успел прилипнуть к крышке люка.

— Данила, взлет! — крикнула Каляда, сопроводив голосом мощный сенсорный сигнал.

Палуба накренилась.

«Грег-Гор!» — Пэр увидел, как дракон соскальзывает за борт.

Не помня себя, он метнулся к другу и нырнул в его тело. Окутанный зеленой дымкой Гай-Росс раскрыл крылья. Серафима ухватилась за сознание Черного князя, но удивленно отпрянула: его место занимал Пэр.

Царящий кругом хаос неумолимо вел к катастрофе, и вдруг…

— Космос! — призыв женщины-Посредника распахнул Вселенную.

Великая Стихия окутала внемиренцев, порвав сеть экзорных потоков, сковавших несчастный Мир. Воспрянула освободившаяся от чужого влияния природа. Дрогнул воздух, потянулись к земле седые облака, сильный порыв ветра ударил в борт корабля и рассыпался в тот же миг хлопьями мнимого снега.

— Пэр, уводи Грег-Гора в ангар! — крикнула Каляда и, когда дракон, ведомый призраком, скрылся в шахте, через которую обычно покидали корабль катера, спрыгнула в люк.

На линиях в кабине управления мониторы дружно демонстрировали перегрузку систем. Завывали сигнальные сирены двигательного отсека, сквозь нарастающий шум прорывался истошный лай запертых в спальне собак. Данила решил про себя, что Волку приходит конец. Показатели гравитации перескочили все мыслимые отметки. Звездолет потянуло вниз, будто чья-то гигантская рука старалась вдавить его в землю. Минимально допустимую высоту пилот удержал ценой большой потери энергии. Задействовать дополнительные ресурсы он не мог, поскольку коррекция энергопотоков проводилась только с линии бортинженера и с капитанского мостика. Ему ничего не оставалось, как маневрировать незначительными перемещениями, меняя угол наклона плоскостей корпуса к вектору давления.