Ему пришлось тащить негнущееся, парализованное ударом неизвестной энергии тело Карила назад, к стоявшим по колено в песке конькам.

Он надеялся, что его спутник получил шок от электрического удара. Или от какой-то энергии, близкой по характеру поражения. По крайней мере, он знал, как с этим бороться, используя универсальную аптечку из своего планетарного комплекта.

Лишь часа через два ему удалось привести Карила в сознание. О том, чтобы двигаться дальше, в этот день не могло быть и речи. Еще один день потерян.

Он ухаживал за Карилом до самого вечера, и, когда жара спала, тот почувствовал себя немного лучше. У Олега появилась надежда справиться с последствиями болевого шока

— Как ты думаешь, отчего она здесь появилась? — Это были его первые слова.

— Ты имеешь в виду холм?

— Ты назвал ее морской звездой. Пусть так и будет. Раньше я не слышал о таком монстре.

— Слишком красивое имя для этой твари Впрочем, морские звезды на Земле пожирают кораллы и губят еще большую красоту.

— Так почему она здесь появилась? Чем питалась до нашего прихода?

— Это действительно серьезный вопрос. За все время нашего пути я не встретил следов крупных животных.

— В песках большие животные не выживают — здесь для них слишком мало пищи, тем более здесь не может жить такой монстр.

— Она заблестела, только когда мы появились, она словно ждала именно нас. Мне придется проверить одну вещь.

Взяв топор, Олег решительно направился к останкам монстра. Одного дня жары оказалось достаточно, чтобы появился неприятный запах. Значит, это все же биологическая масса, организм… Но тогда ему нужна была влага и пища, чтобы поддерживать в рабочем состоянии несколько тонн биомассы, в этом Карил, безусловно, прав. Много влаги и пищи…

Подойдя вплотную и обвязав лицо платком, чтобы хоть немного уменьшить вонь, Олег принялся за неприятную работу, желая получить ответ всего лишь на один, но очень важный вопрос…

Он врубался в вонючую тушу, как в скалу, выгрызая в ней нечто, похожее на туннель.

Весь забрызганный слизью, забыв о времени, он рубил эту гадину с такой яростью, словно она все еще была жива, и упорно продвигался вперед — к пищеводу.

Наконец он обнажил связку глотательных мускулов вокруг гортани и обнаружил, что короткая и широкая труба горла чудовища никуда не вела.

Не было пищевода, не было желудка, не было сердца.

Вообще ничего не было, кроме мощных мускулов и кремневого скелета.

Больше всего это непонятное образование напоминало специально сконструированного биоробота. Сконструированного с одной-единственной целью подстеречь определенную жертву и уничтожить ее.

Теперь можно было не сомневаться в правоте Карила. Эта штука ждала здесь именно их, и если бы не бластер…

Олег подумал о том, что живая ловушка, встреченная ими на пути, не была первой и вряд ли будет последней.

Стоило вспомнить яростную атаку сразу шестерки Летающих Котов. Карил сказал, что эти животные никогда не объединяются в стаи. Но эти объединились, и теперь Олег не сомневался, что объединились они специально для нападения на них. К тому же выбрали для этого подходящее время.

Дождались, пока они расстанутся с конвоем, пока один из них окажется за пределами лагеря без оружия. Все было учтено. Если слишком много совпадений и случайностей направлено в одну сторону, то за этим чаще всего скрывается чья-то злая воля. Больше Олег не верил в случайные совпадения. Против них действовал умный и могущественный враг.

Похоже, тот, кто решил их уничтожить, располагал достаточной мощью, чтобы добиться своего. И спешить ему некуда. Рано или поздно он это сделает, несмотря на все предосторожности, на то, что теперь они будут продумывать каждый свой шаг.

Вернувшись к Карилу, он лишь мрачно покачал головой, не желая посвящать своего и без того измученного товарища в эти неутешительные выводы.

Следующее происшествие обрушилось на них через день после того, как их маленький отряд покинул место битвы с сухопутной морской звездой.

Они только что остановились для очередного привала, измученные длительным переходом и еще не оправившиеся после предыдущей битвы.

Едва Карил закончил установку тента над местом, отведенным для коньков, как небо на юге потемнело. Словно огромная туча закрыла солнце, и, похоже, туча эта шла по их следам на север не первый день…

— Кажется, оно нас все-таки нагнало… — тихо произнес Олег, чувствуя, что тоска, преследовавшая его все дни нелегкого пути через пустыню, наконец оформилась во что-то определенное — в гигантское существо, застилавшее солнце.

Он опустил предохранитель бластера и стал ловить нового монстра в перекрестье прицела, не слишком надеясь на успех — уж больно велик был противник.

Затем он услышал сухой щелчок спускового механизма и понял, что жить им осталось всего несколько секунд. В поединке с морской звездой он полностью израсходовал свою единственную батарею.

Глен Ветрин официально считался самым плохим охотником в колонии Олина Сына Небесного Духа. И не потому, что у него были слабые ноги, неверные руки или недостаточно зоркие глаза. На самом деле на ежегодных играх он легко мог бы победить любого из членов семьи Олина. Но на все уговоры духовного пастыря Глен отвечал решительным отказом. Со дня своего появления в колонии вот уже четвертый раз он бросал вызов устоявшимся традициям духовной семьи.

Дело дошло до неприличия. Молодой, полный сил мужчина четвертый год подряд отказывался завоевать для себя в честном поединке женщину, лишая тем самым свою духовную семью возможного (хотя и маловероятного) потомства.

Правила, регламентирующие взаимоотношения мужчин и женщин в общине Олина, были разумны и понятны всем ее членам.

Поскольку молодых женщин охотникам всегда не хватало, а дети рождались чрезвычайно редко, Олин решил, что любая способная к воспроизведению потомства женщина в течение года будет принадлежать тому мужчине, который отобьет ее в честных поединках на ежегодном турнире у всех возможных претендентов.

Если в течение года женщина не беременела, то она выставлялась в качестве приза на следующих играх Небесного Духа. И ее бывший муж уже не имел права участвовать в борьбе за нее.

Таким образом увеличивалась вероятность деторождения при всех последующих браках, исключался фактор взаимной несовместимости и, кроме того, женщины доставались лишь наиболее сильным и искусным в бою членам общины.

Казалось, трудно придумать более справедливые и полезные для семьи правила, но Глену Ветрину они почему-то не нравились, и он, не боясь гнева святого отца, открыто демонстрировал свое неповиновение.

Предстоящие игры между тем обещали стать весьма значительным событием хотя бы потому, что долгожданное время наконец наступило и шестнадцатилетняя красавица Ульма, вступив в пору зрелости, впервые должна была быть разыграна на турнире.

Многие охотники мечтали о дне, когда смогут вонзить свое копье в доску претендентов напротив ее имени, и вот этот день наконец наступил.

С утра глашатаи ходили по улицам поселка, сотрясая воздух звуками своих труб и грохотом барабанов — как будто без них каждый мальчишка в поселке не знал о том, что завтра с восходом солнца начнется турнир.

Глен, хмурый, как никогда, одиноко сидел в своей хижине, заперев ворота на внутренний засов, словно надеялся таким образом преградить доступ в свой дом уличному шуму и воплям, всегда сопровождавшим подготовку любого торжества.

Ночью, когда взошла вторая луна, снаружи послышался робкий, едва различимый даже для его ушей стук. Глен встал и открыл калитку. Укутанная с ног до головы в покрывало женская фигура проскользнула в его двор. Глен захлопнул калитку, проверил прочность засова и, повернувшись к неподвижно стоявшей у ворот женщине, сказал:

— Сегодня они будут следить за тобой всю ночь. Ты слишком рискуешь, Уль.