— Мне бы хотелось поговорить с вами кое о чем.

Соня уловила серьезность его тона. Села. Интересно, о чем это он собирается с ними говорить? Какие-нибудь неприятности? Может быть, испугался предстоящих выступлений? Как бы там ни было, дело, по-видимому, действительно серьезное. Миша редко что-либо обсуждает с ними в последнее время.

— Мы тебя слушаем, — проговорил Дмитрий. — Ты же знаешь, сынок, нам ты можешь рассказать абсолютно все.

Миша сделал глубокий вдох, перевел взгляд с отца на мать.

— Не знаю, как начать… Просто в последнее время у меня такое чувство… такое ощущение… что мне не хватает самостоятельности. Я никогда не принадлежу самому себе. Мне уже восемнадцать лет. У меня начинается новая жизнь. Вы знаете, я вас обоих очень люблю… и ценю все, что вы для меня сделали… — Он замолчал, опустил голову. — Я просто… чувствую… что.

— Ты хочешь жить отдельно? — произнесла Соня как нечто само собой разумеющееся.

Миша удивленно посмотрел на нее.

— Да… кажется… именно так.

Соня поднялась на ноги, подошла к нему. Села на подлокотник его кресла, положила руку ему на плечо, обняла сына. Взъерошила ему волосы, потом наклонилась и поцеловала в лоб.

— Ах, Миша, Миша! Ты недооцениваешь своих родителей. И ты никогда не должен бояться говорить с нами обо всем. Он смотрел на нее широко раскрытыми глазами.

— Конечно, тебе пора жить отдельно. Как нас это ни пугает, как нам ни жалко тебя отпускать.

Нет, она никогда не перестанет его удивлять!

— Мама, ты в самом деле так думаешь?!

— Да. Зачем бы иначе я стала говорить с агентами по найму жилой площади? И разве присмотрела бы я для тебя квартиру в «Отель де артист», если бы думала иначе?

— Нет, ты шутишь!

— Мы с папой уже несколько недель это обсуждаем. Мы решили, что можем себе это позволить… и что время пришло, как нам это ни неприятно.

Миша перевел взгляд на отца. Тот кивнул. В глазах его промелькнула усмешка.

— Мама права.

— Значит, вы действительно ничего не имеете против? Соня крепко сжала его плечи.

— Конечно, нет. Но ты должен обещать мне две вещи.

— Какие?

— Что ты будешь относиться ко всем своим друзьям с тем же уважением, с каким всегда относился к нам. Ко всем друзьям, включая девушек. В особенности к девушкам.

Миша с улыбкой кивнул.

— А второе?

— Что ты будешь осторожен. Употребляй защитные средства.

— Защитные…

Миша не знал, смеяться или плакать. Как же хорошо они его знают! Как они понимают его! И какие же они великодушные, его родители! Ну и, разумеется, они снова пытаются вмешиваться в его дела. В конце концов он громко расхохотался. Соня и Дмитрий присоединились к сыну. Вскоре все трое дружно хохотали от всего сердца.

Вера перевернулась, положила руку на Мишин живот, твердый как камень. Заглянула в его темные глаза. Ее белокурые волосы беспорядочными прядями рассыпались по кремово-белым плечам. Миша улыбнулся ей.

Они обедали в ресторанчике «Да Силвано» в Гринвич-Виллидж, потом рука об руку пешком дошли до Западной Двадцатой улицы в Челси, где у Вериной подруги Присциллы Кавано была квартира в мансарде. Она согласилась уступить им свою мансарду на вечер с условием, что они ее освободят до полуночи.

Миша гладил Верины волосы.

— С тобой так хорошо!

— И мне с тобой хорошо.

Эти слова не выражали и сотой доли того, что она чувствовала. Никогда еще не испытывала она такого ощущения счастья, наполненности, удовлетворенности… ощущения правильности происходящего. Никогда и ни с кем. Это ее удивляло и немного путало. Ее собственные эмоции и ощущения вышли из-под контроля. Фактически она теперь оказалась в их власти. Такую женщину, как Вера Буним, интеллектуальную, всегда немного холодную, это не могло не пугать.

Миша продолжал гладить ее волосы.

— О чем ты думаешь?

— Так… ни о чем.

Ну-ну. Я ведь тебя хорошо знаю. У тебя что-то на уме. Давай выкладывай.

— Я думала… как это не похоже на все остальное… то, что происходит между нами.

— В чем же разница?

— Это… — Вера не решалась открыть ему всю глубину своих чувств. — Это… как будто… больше чем просто секс. — Она подняла на него глаза. — Ты понимаешь, о чем я говорю?

Миша сжал ее в объятиях.

— Да. Мне кажется я никого так хорошо не знал, как тебя. Ни с кем так свободно себя не чувствовал. — Он усмехнулся. — Но и секс тоже неплох.

— Самый лучший секс! — рассмеялась в ответ Вера. — У меня ни с кем так не было, — произнесла она серьезным тоном. — Даже близко.

Миша с любопытством взглянул на нее:

— А как у тебя было? С другими? Вера на мгновение задумалась.

— Первые разы — просто ужасно. Все так неловко… неаккуратно! — Она хихикнула. — А мальчик! Бедняга… Брр! Просто ужасно.

Миша тоже рассмеялся.

— Кто это был?

— Джеми Крофт-Милнс. И не кто-нибудь, а лорд Роулэндсер. Будущий граф какой-то там. Мне было около пятнадцати, и ему столько же. Это произошло на большом приеме в их имении в Кенте, в Англии. Ну ты знаешь, целая толпа молодых аристократов и богатых американцев. Эксперименты с сексом и наркотиками. Никто из нас толком не знал, что надо делать. — Она снова рассмеялась. — Мне было так неловко.

— А потом? Кто следующий?

— Антонио. Итальянец. Я познакомилась с ним на лыжной прогулке в Гштаде.

— Ну и как он?

Вера игриво взглянула на него:

— Ты очень любопытен. Я вовсе не обязана тебе это рассказывать.

— Да будет тебе. Я все хочу о тебе знать, Вера. Она колебалась.

— Ну…

— Потом я все расскажу тебе о своем грязном прошлом.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Ну что ж… Антонио оказался забавным. И опытным. Похоже, он спал со всеми девушками в Швейцарии. Очень энергичный и в то же время очень нежный. Он помог мне преодолеть страх и застенчивость, научил наслаждаться сексом. Но я знала, что для него это ровным счетом ничего не значит. Просто…

— Траханье?

— Точно.

— А потом?

— Ну… я встречалась со многими, но ничего серьезного. Единственный… кто запомнился, — это Саймон. Я встречалась с ним в Англии. — Внезапно она затихла.

— Продолжай. Что произошло с Саймоном? Она вздохнула.

— Мы познакомились на вечеринке в Лондоне. Он художник. Учится в Слейде. Очень красивый, очень напористый, агрессивный, и очень большой собственник. Вначале он мне показался интересным. Понимаешь?

— Кажется, да.

— Мне все это было в новинку. Я имею в виду — такой вот человек. Мотоцикл, черная кожаная куртка и все такое. Я думаю, это своего рода бунт против условностей. Но в конце концов агрессия стала непереносимой. А уж чувство собственника… Он сходил с ума, стоило мне только взглянуть на другого мужчину. Я поклялась себе, что никогда больше… — Она подняла на него глаза. Пожала плечами. — Вот и все. Потом появился ты.

Миша прижал ее к себе, поцеловал в лоб.

— Потом появился я… И у меня появилась ты.

Он покрывал легкими поцелуями ее лицо, нашел ее губы. Вера среагировала мгновенно. Ее охватила волна страсти, желания, настоящего голода.

— О!.. — прошептала она. — Я так буду по тебе тосковать, когда ты уедешь на гастроли!

— Я тоже буду по тебе скучать. — Губы его коснулись ее шеи, целовали, ласкали. — Но пока я еще не уехал. У нас еще есть время. Кроме того, мы сможем встречаться в Лондоне. И я буду возвращаться в Нью-Йорк, так что надолго мы не расстанемся.

Поцелуи его стали более настойчивыми. Внезапно Вера резко отстранилась.

— О, Миша! Мне так страшно…

— Но чего ты боишься?

— Самой мысли о том, что нам придется расстаться. Я знаю, мы не так давно знакомы, но… мне кажется, я в тебя влюблена.

Она подняла на него глаза, опасаясь того, что может увидеть в его взгляде и уже жалея о том, что сказала о своих чувствах. Меньше всего ей хотелось пугать его требованием ответных чувств.

Миша задумчиво смотрел куда-то в сторону. Лицо его стало непроницаемым. В конце концов он обнял ее.