Четвертый сектор – сектор свободного времени; свободного от всего, что имеет отношение ко второму и третьему типу потребностей, и ко времени, необходимому для их удовлетворения. Речь идет о времени, посвященном удовлетворению любознательности («информационных потребностей»), дружескому и всякому иному непринудительному общению, любительским занятиям и т. д., да и просто ничегонеделанию.
Некоторые из происходящих ежедневно событий не являются повседневными. К ним относятся сон и молитва, а также ежедневные занятия в свободное время, досуг. Сон принадлежит повседневности лишь своей внешней, организационной стороной (подготовительные процедуры, условия сна). Состояние сна как психофизиологического процесса, содержание сновидений не являются повседневными по сути. Участие в религиозном обряде, слушание ежедневной службы в церкви, молитва происходят в ином, сакральном времени и пространстве, воплощают не земные, практические, но непреходящие, вечные ценности. Ежедневный и еженедельный досуг содержит элементы праздника, праздничное начало, является воплощением свободы как антитезы будничной необходимости.
Уклад повседневной жизни с его повторяющимися изо дня в день делами и занятиями тяготеет к стабильности, устойчивости, которые являются нормой повседневности. Однако жизнь постоянно содержит потенциальную угрозу нормативной повседневности (война, голод, болезни, природные катаклизмы и т. п.). Сломанный чрезвычайными обстоятельствами уклад жизни превращается в экстремальную повседневность. Нормативная повседневность – скорее идеал, чем реальность.
Повседневность, как и всякое бытие, имеет пространственное измерение. Пространство повседневности есть место, территория, где протекает повседневная жизнь, где происходят повседневные события. Оно представляет собой систему пространств и включает в себя пространство тела человека, жилища и поселения (с прилегающими к нему территориями).
Пространство тела делится по вертикали (как наиболее значимому для культуры параметру) на верх и низ. Телесный верх с важнейшими для жизнедеятельности человека внешними органами – головой и руками – имеет высокую культурную ценность, доминирует, в том числе в повседневной жизни. Телесный низ имеет традиционно низкую культурную ценность, является функционально и ритуально «нечистым». Такое отношение к телесному низу и в целом к органической жизни тела постепенно утверждается в процессе цивилизации. Полное табу на публичные проявления органической жизни тела, интимизацию этой жизни осуществляет культура XIX в. Это касается и сексуальности, которая именно в XIX в. окончательно обретает статус тайного, сокрытого, непубличного. XX в. закрепил доставшийся ему в наследство от предшествовавшего столетия телесный канон с его публично допустимыми функциями и внешними, визуально воспринимаемыми проявлениями. Реабилитацию человеческой телесности и «телесного низа», в частности, осуществляет современная культура, культура постмодерна.
Пространство жилища представлено совокупностью функциональных зон, среди которых важнейшие – зона питания (очаг, печь, кухня, кладовые, погреб, стол, столовая), зона сна (лавка, кровать, спальня), зона ухода за телом (умывальник, ванная, туалет и т. п.). В традиционной славянской культуре выделенные зоны и пространство дома в целом делятся также на мужское (правое)и женское (левое), сакральное («красный угол»)и мирское (печь). Основная тенденция исторического развития внутреннего пространства жилища проявляется во все большей его дифференциации и выделении функциональных зон с помощью ширм, перегородок, стен. Появление отдельных спален для детей, родителей и других членов семьи, гостей свидетельствует об автономизации личности внутри семейного целого. Об этом говорит и появление индивидуального, предназначенного для одного человека спального места. Массовое внедрение в быт индивидуальных кроватей наблюдается лишь в начале XX в. В XIX–XX вв. имеет место также десакрализация пространства жилища.
Повседневное пространство города представлено местами торговли (рынками, лавками, магазинами и т. п.), местами общественного питания (харчевнями, закусочными, барами, кафе и проч.), местами получения питьевой воды (реками, водоемами, колодцами, водопроводом и т. п.), транспортными артериями (реками, каналами, улицами, дорогами и т. п.), местами работы, рабочими зонами (для крупных городов, начиная с эпохи промышленной революции).
Повседневное пространство поселения территориально соединено и по сути, социокультурному смыслу противостоит властно–административному, сакрально–религиозному и празднично–рекреативному пространству (дома правителей, местной власти, администрации; храмы, соборы, церкви; театры, концертные залы, стадионы, аллеи, скверы, сады и т. п.). Соответствующий статус имеет и прилегающее к культовым и административным зданиям пространство, часто оформленное в виде площади. Главные площади с расположенными на них правительственными зданиями и храмами являются властно–административными и сакральными центрами пространства поселения, топологически и символически организующими всю его территорию. Эти площади, однако, не исключены из повседневной жизни. Повседневное и неповседневное на их территории сосуществует, будучи функционально или во времени разделено.
Пространство повседневности неотделимо от заполняющих его вещей. Вещь (предмет) – отдельная, автономная, оформленная часть второй природы, культуры. Будучи материальной, вещь содержит множество культурных смыслов. Основной признак повседневной вещи и главный критерий ее ценности – утилитарность. Бытовая вещь полифункциональна и полисемантична. Среди ее возможных функций – мемориальная, сакральная, престижная, социально–статусная, эстетическая. Набор функций, их соотношение, доминирование одной из функций определяются общей, эпохальной, конкретной исторической и даже сиюминутной ситуацией. Местоположение вещи в повседневном пространстве может быть критерием классификации бытовых вещей (вещи в пространстве тела человека, вещи в пространстве жилища, вещи в пространстве поселения).
Контекстом повседневного пространства является мир, мироздание. Постоянная идейная, ментальная соотнесенность, взаимосвязь мирового и повседневного пространств характерна для повседневности общества традиционного типа, доиндустриального общества с господствующей в нем мифологической картиной мира и религиозным мировоззрением. Начиная с Нового времени, безусловное подчинение утилитарных, прагматических забот и ценностей повседневной жизни ценностям мифологическим, религиозным, социально–статусным ослабевает. Они постепенно переводятся в подчиненное по отношению к утилитарным положение. Повседневная жизнь ХХ в. частично освобождается от «мифологического программирования».
Новый исторический тип повседневности, начавший формироваться в индустриальную эпоху, становится господствующим во второй половине ХХ в. Он характеризуется притязаниями на высокую культурную значимость; тем, что многие слагаемые современного быта базируются на новых и новейших технико–технологических разработках, неразрывно связанных с наукой; утверждением научной картины мира в качестве доминирующей в ментальных структурах повседневности.
Временные и пространственные характеристики повседневности зависят от масштаба субъекта повседневной деятельности. На уровне индивида пространство повседневности составляет дом, место работы, магазины и т. п., маршруты ежедневных перемещений. На уровне городского сообщества пространством повседневности является вся территория города, использующаяся для удовлетворения повседневных потребностей горожан. Временной предел повседневности и жизни отдельного человека – смерть. Для его семьи – это экстраординарное событие. Для городского сообщества смерть рядового горожанина – ежедневное событие. Но факт ежедневной повторяемости в данном случае не превращает его в событие ординарное, повседневное. Смерть является значимой и знаковой не только для индивида и малой группы, но и для общества в целом, что подчеркивается публичным осуществлением соответствующих ритуалов.
