Среди ценностей человеческого бытия и культуры, при всем их разнообразии, чаще всего выделяют несколько высших, центральных: Вера (или Бог), Добро, Красота и – не всегда – Истина (иногда еще – Любовь и Свобода). Действительно, в духовной жизни людей достаточно отчетливо проявлены религиозная, нравственная, эстетическая (художественная), а также познавательная составляющие. В целостной культуре обнаруживаются как бы разные стороны, грани. В отдельные исторические периоды (или у отдельных групп населения) может доминировать одна из составляющих. Скажем, в средневековой Европе на вершине иерархии ценностей был Бог, в котором воплощались (и с которым соотносились) все другие ценности: (Добро, и Красота, и Истина, и Свобода, и Любовь), а в Советском Союзе, например, и вовсе пытались обойтись без религиозной веры, без Бога. Во всяком случае, реальное бытие культуры и ее ценностей по–разному высвечивается и оценивается, исходя из того, о какой именно ее грани и в каком контексте мы говорим. Есть привычные выражения, такие как религиозная, эстетическая, художественная, нравственная культура. Но каков смысл этих выражений? Каковы особенности культуры и бытия ее ценностей, позволяющие (или, может быть, не позволяющие) говорить о специфике каждой из ее сторон? Начнем, пожалуй, с проблем Веры, особенно религиозной, религиозной культуры и ее ценностей, проблем связи между культурой и религией.

Вера, будучи ценностью, – это специфическое отношение людей с окружающим миром, другими людьми, самими собой (как другими) и, наконец, с Богом.

В этом отношении прежде всего содержится убеждение в бытии и значимости кого–либо или чего–либо, в осуществимости, т. е. возможности (или невозможности) чего–либо. Это убеждение основано в большей степени на чувстве (а порой даже на бессознательных импульсах), чем на достоверном знании.

Появление такого убеждения в жизни человечества и каждого человека было и остается крайне важным, так как вера в возможность, осуществимость каких–либо действий и идеалов, реализацию стремлений жизненно необходима. Только непроизвольные, инстинктивные, механические действия не требуют веры, а любое намеренное движение к цели, преодоление препятствий, создание чего–либо нового немыслимо без нее. Так, например, чтобы просто перепрыгнуть через что–то, надо поверить в возможность этого. Вера способствует открытиям, свершениям изобретателя, ученого, художника, политика.

Люди верят в Бога или дьявола, верят ученым и астрологам, верят в идеалы коммунизма или идеи национал–социализма. Вера – очевидная жизненная ценность. Все наше знание о мире во многом основано именно на ней. Мы не проверяем массу сведений, получаемых нами, а доверяем (зачастую напрасно) людям, книгам, средствам массовой информации. Вера в успех способствует нашей активности и побуждает к действию. Вера в судьбу может, напротив, приводить к фаталистической пассивности. Но жить, будучи Фомой неверующим, по меньшей мере, трудно, если вообще возможно. Вера – необходимый момент того, что мы называем цивилизацией и цивилизованностью. А является ли Вера ценностью культуры, и если да, то какая это Вера и во что? На эти вопросы нет однозначных ответов.

Вера бывает ложной, иллюзорной, античеловечной и антикультурной. Бывает вера в превосходство одной расы над другой, в исключительную ценность своей нации или конфессии, в собственную исключительность. Фанатизм, до которого она может доходить, делает ее слепой. Вера как ценность культуры должна быть направлена на обработку, оформление, облагораживание, очеловечивание жизни общества.

Так, культурный потенциал религиозных верований, веры в Бога осмысляется по–разному. Вера как ценность культуры в целостности культуры должна быть органично связана с другими культурными ценностями: Добром, Истиной, Красотой, Свободой. Верой именно такого рода нередко считают религиозную, хотя и не бесспорно.

То, что мы называем религиозной верой, сначала в истории человечества выражало представление о вмешательстве некоторых явлений окружающего мира (живого, одушевленного) в жизнь человеческих сообществ и предполагало возможность использовать природные силы в своих интересах для защиты от нежелательных, опасных в отношении людей действий тех же природных сил.

Позже, когда мир начал «двоиться» (мир земной и мир запредельный), эти представления преобразовались в веру в сущностное для людей значение сил запредельных. Веру в их мощь, в то, что земная жизнь производна и зависима от них, от Неба, от Богов. Отношения этой Веры с культурой, по мере развития понимания того и другого, оцениваются весьма неоднозначно.

Существует атеистическая позиция, согласно которой религия – это мракобесие, «опиум народа», «духовная сивуха», выражение и результат слабости человека, его невежества и бескультурья. Даже если это не воинствующий атеизм (типа ленинского), то все же считается, что культура не нуждается в религиозной вере, что нравственность не только не обосновывается, но и не поддерживается верой, а Бог или не существует вовсе, или это – некая догматизация идеалов, которая не обязательна для разумного, просвещенного, цивилизованного и культурного человека. Б. Рассел, утверждавший, что нормальному культурному современному человеку не нужна вера в Бога, сохранил бы из религии кое–что полезное для введения в рамки поведения людей.[96] Но его рассуждения о религии, лишенной Бога и догм, религии, не основанной на вере, не оставляют ничего религиозного в такой «религии». Неоднократно высказывалось мнение, что возможности и могущество разума человека уменьшаются религиозной верой, а она к тому же и впрямь нередко догматична и фанатична в своих установках, предписаниях и проявлениях. Различные церковные организации много раз пытались так или иначе ограничить духовную и умственную свободу.

Такова одна из крайних позиций, но есть и другая, тоже крайняя позиция. Согласно ей считают, что без веры, и именно без религиозной, нет и не может быть настоящей культуры. Так, И. Ильин писал, что возможна нехристианская культура, но совершенно невозможна культура безбожная:

А это возможно, только когда инстинкт человека «приобщен к духовности в порядке любви и веры. Вера есть духовный язык инстинкта».[98] Ж. Маритен отмечал, что культура есть произведение духа и свободы, присоединяющих свое усилие к природному, и «поскольку это развитие не только материально, но и принципиально морально, само собой разумеется, религиозный момент играет здесь главную роль…».[99]

Вера, с этой точки зрения, рассматривается как смыслообразующая ценность, т. е. как то, что придает смысл и непреходящую ценность всему остальному в жизни:

Тогда вера не обязательно противопоставляется разуму и науке. Макс Планк считал, что религия и естествознание не исключают, а «дополняют и обусловливают друг друга».[101]