* * * А я имею право не хотеть Того, в чём было мне отказано. И впредь Вы мне не предлагайте эти блага, Ни под каким я видом не приму, Они – отрава сердцу моему, В котором живы честь, любовь, отвага. Зато ни в чём не отказал мне Бог, И Божий дар никто отнять не мог, — Мои права защищены небесно. Благодаря такой защите прав, Имею право не хотеть отрав, Чья сладость мне предложена любезно. Эту замечательную руку Я давно хочу нарисовать. Эту нарисованную руку Кой-кому я буду подавать… Эту замечательную руку Мыть не надо мылом и водой. Подавать я буду эту руку Тем, кто промышляет клеветой. Эту замечательную штуку Негодяям буду подавать. И, почуяв спрос на эту руку, Станут с блеском ею торговать! С этой нарисованной рукою Станут всюду граждане ходить. Разве нам изделие такое Не пора давно производить? Эту замечательную штуку Заграница купит!.. Всем к лицу — Завести такую третью руку И подать при встрече подлецу. * * * Поэзии божественная стружка К себе взяла ребёнка на ночлег. Он сладко спит, и с ним – его игрушка, Его старушка, белая как снег. Июльский зной, горят леса, болота, Струится дым по улицам ночным. Игрушка цвета парусного флота Идёт облиться душем ледяным. Ей триста лет, и вся она – из тряпки, У ней на спинке – крылья стрекозы, И триста лет мозги у ней в порядке, Где сти-хи-хи живут, расска-зы-зы… Она ребёнку шелестит на ушко: – Прекрасен этот нежный человек! Я сладко сплю, я вся – его игрушка, Его старушка, белая как снег. * * * Звёздчатой ночи окрас, Звёздчатой речи слова Плавают лодки внутри, Мориц волнуется – раз, Мориц волнуется – два, Мориц волнуется – три… Лодки мерцающий глаз, Волны, трава, острова, Вздрогни, душа, и замри, Мориц волнуется – раз, Мориц волнуется – два, Мориц волнуется – три… Начисто опыт сотри, Голые мы существа, Голые – это про нас, Мориц волнуется – два, Мориц волнуется – три, Мориц волнуется – раз… * * * Вообразить нельзя, что львиный быт Украсят человеческие шкурки И пьяный лев на этих шкурках спит, Гася об эти головы окурки! Лев просто съест. Но, голод утолив, Заложников не станет брать зубами. Он не настолько всё-таки труслив, Чтоб запасаться пленными рабами И жрать своих, создав такой колхоз, Где львы разводят львов… Он – царь в натуре, И власть над миром – не его психоз, И он не спит на человечьей шкуре. * * * Право силы перевесило, Право силы перемстило, Чем себя же обалбесило, И себя же опустило. Почти без боя – почти взяли. Почти без боя – почти сдали. Почти любое… Цивилизация культуре не равна, Культуру грохнет бомбами она И обретёт развалины культуры, Как приз победы над бессильем этой дуры, Которой изменили все войска… Цивилизация культуре так близка, Что всю растащит – до последнего куска! Но всех подлей – войска продажные культуры. Право силы перевесило, Право силы перемстило, Чем себя же обалбесило, И себя же опустило. Почти без боя – почти взяли. Почти без боя – почти сдали. Почти любое… За это «почти» Люблями плати, люблями Жаворонку над полями, Который висит не в раме.  Да бросьте, господа!.. Засилье масскультуры, Цинизма торжество, упадок чистых сил?!. Вы – духовенство той духовной диктатуры, Которую сам чёрт величьем оросил. Духовности рецепт – вот адская отрава, Под видом чистых сил навязывать враньё Напыщенных пустот!.. Намного чище слава Оторвы и шпаны, – танцульки и пеньё. Духовности полны воинственные спеси, Но песни их скучны, а лица их страшны Серьёзностью, с какой в помпезном мракобесье Они духовно зрят, чистюли сатаны, Чистюли сатаны, глядят они брезгливо, И моют вам мозги, и пудрят – будь здоров! Избави боже нас от этого разлива Духовности для кур съедобных и коров. Я – несъедобна, нет!.. Не член я коллектива, Что весь в духовку влез духовных поваров!.. |
