Вечером на форуме Феодосия Роман повстречал знакомого башмачника[74]. Они нашли друг друга в тени ряда колонн, поодаль от величественной колонны императора в центре площади и арки с колоннами похожими на стволы пальм. Усыпанное мелкими облаками небо отражалось в искусственном водоеме. Суетились люди, шумно обменивались сплетнями и тихонько вели деловые разговоры. Проходя второй раз под аркой императора, Роман заметил на вершинах колонн могучие руки Геракла. В трактире за стаканчиком вина башмачник рассказал ему подоспевшие к ночи новости.

- Как ты не слышал? Варвары уже грабят предместья Макрианополя. Идут к Сердике. Их видели и у Одесса. Но наш Тиверий не отменит празднеств. Наоборот! На ипподроме завтра будут скачки. Поставят лучших лошадей. Наверно, победит опять Ипатий, тот одноглазый. Раздачи хлеба обещали сделать. Глядишь, дадут немного масла. Представляешь!

- На масло не надейся.

Башмачник изобразил недоумение на давно не бритом лице:

- Поглядим.

- Безумие! Какие скачки? Заделали бы лучше стены.

- Кто нам страшен?

- Так ты ведь говоришь…

Толстая женщина в истертом платье убрала остатки ужина с соседнего стола. Его быстро заняли несколько мужчин средних лет и пара разукрашенных надменных девиц. Приятели незаметно бросили оценивающие взгляды в сторону женщин. В духоте трактира тяжелый запах духов смешивался теперь с ароматом свежего хлеба, кислой смесью плохого вина и застарелого пота.

- Брось, Роман. Конечно, все взволнованы, но есть другие вести. Рассказывают: Феодот, мой теска, - горделиво уточнил широконосый башмачник, - разбил большие силы скифов. Рабов на днях прогонят черед город. Их тысяч шесть! Изрублено - все десять. Гвардейцы говорили, что столько же в погоне истоптано конями и сброшено в Дунай.

- Все это враки! - наморщился Роман, от волнения теребя черные кудри. - Как ты можешь верить?

- Мне шлюхи в лупанарии «Звезда Терезы» рассказали, когда я им принес свою работу[75]. Ремешки, сандалии… Ты знаешь.

- Не понимаю.

- Что тебе не ясно?

Гул вокруг перебивал их голоса. Шумели не только в самом трактире. Нескончаемым потоком неслись звуки с улицы, проникая через зарешеченное окно.

- Феодот, так что это за вести? Не понимаю, варвары разбиты или они во Фракии повсюду? Макрианополь, ты сказал, штурмуют? Кошмар какой-то…

- Нет, просто видели их рядом. Понимаешь? Магистр разбил, наверное, не всех. Сам знаешь, сколько скифов расплодилось за Дунаем. Ай! Ладно.

Роман потер вспотевшие виски. Обустраиваясь в столице, он надеялся пожить в мире: без набегов варваров, без потрясений. Ему не нравились все эти противоречивые вести. «Возможно ли, что автократор не может защитить границ государства? Разве нельзя обеспечить подданным покой? Ведь если мои планы провалятся, если поднимутся налоги, то я разорюсь! Я потеряю все то немногое, что имею. Господи пускай этого не случиться! Защити меня! Ведь я только-только все начинаю», - вздохнул он.

За одним из столов грубо загремели пьяные голоса:

Коней, коней и хлыст скорей! Хлещи коней и мчи скорей!

Песка потоки подымай, резвей квадригой управляй,

К победе приведет всегда фортуны легкая рука[76]!

От ипподрома до дворца несется слава молодца!

- Эй! Друг? - Феодот потеребил за плечо Романа.

- Задумался.

- Ты прямо на моих глазах вознесся до небес. Почти как святой. Покрой господь мое грешное тело и спаси мою чистую душу. Разве я неправ?

- Беспокоюсь, - вздохнул юноша.

- Ладно, уже…

Роман попробовал улыбнуться. Дурные мысли, тревога отступили, притаились, но не ушли. Покупая на все средства столько дорогого шелка, он рисковал. «Что станет со всеми тюками ткани, что я припас? Верен ли мой расчет?» - такие вопросы он теперь задавал себе не находя разумного ответа. Стоило только ждать и молиться.

- Так как твой день? - облизнул губы Феодот.

- Благополучно. Вложил все средства. На старых тканях продержусь полгода, а дальше, если повезет, поправлю дело круто.

- Есть шанс разбогатеть? Ну, если повезет?

- Надеюсь.

- За это стоит выпить.

- За надежду? Или за богатство?

- Да за все сразу! Наливай!

Они допили вино.

- Еще бы надо…

- Нет! Хватит, - возразил Роман. - Пошли домой, а то напьемся.

Башмачник кивнул головой, с пьяной любовью впившись красными глазами в друга. Его совсем не радовало возвращение домой, к сварливой тетке и придирчивой сестре, которую он за глаза называл «уродиной».

- Поднимайся! - настоял Роман.

Башмачник хотел взмолиться, но облизал губы и встал.

Когда они пробирались к выходу, юноша заметил, что вокруг все говорят только о варварах и войне. Ему опять стало тошно. Но он переборол свое возмущение, подумав: «Как бы там ни было, но мне должно повезти. Мне обязательно должно повезти. Христос, будь милостив ко мне!»

Магистр Фракии действительно разбил один отряд склавин. Он нашел варваров там, где ожидал. Их было много меньше, чем полагали римляне. Вместо основных сил Даврита, византийцы атаковали только незначительную часть скифов. В яростной схватке силы империи уничтожили шесть сотен врагов. Римляне захватили и отправили в столицу триста пленных. Соединив их с парой тысяч разряженных рабов, цезарь рассчитывал успокоить взбудораженный город, напомнив о несокрушимой силе римского оружия. От Феодота он ждал новых, подлинных побед.

Сосны давно расстались со снегом. Прощание с зимой отпраздновали люди в склавинских селениях и княжеском городище. Зазеленели луга. Крестьяне вспахали черную липкую от влаги землю, посеяли в нее зерна будущего урожая. Пробились и начали крепнуть молодые колосья.

Дети расположились недалеко от поля. Густая тень укрывала Амвросия и Идария от полуденного солнца. Ребята сидели на мягкой траве. Слушали певучие голоса птиц, шумный рокот насекомых, движения колышимых ветром колосьев.

- Смотри, Амвросий, это солид. Он из самой Византии. Отец привезет таких сотни, а этот он подарил мне, - добродушно расхвастался Идарий, вытягиваясь на душистой молодой траве. - Настоящий мужчина может не работать, а только есть и спасть, когда у него много этого желтого металла. Или другого - серебра. Только одно дело останется для него - война.

Оторвавшись от забавного гула насекомых, Амвросий взял золотую монету из руки друга. На потертом грубом диске буквы все еще оставались отчетливыми.

- Феодора, - прочитал по слогам мальчик. Удивленно добавил: - Женщина!?

- Может это ваша римская богиня?

- Нет. У нас только один бог: Иисус. Он сделан из камня и стоит в больших храмах. Все люди опускаются перед ним на колени и произносят молитвы.

- Знаю, отец говорил. Вы считаете себя рабами бога. Позорное дело. Мы, склавины, чтим богов. Но мы не рабы, а свободные люди.

- Я так не считаю! - рассердился малыш.

- Кто такая эта Феодора?

- Феодора? - задумался Амвросий, разыскивая левой рукой травинку подлиней. - Не знаю такой святой. Кажется, так звали жену императора Юстиниана…

- Ух! Откуда тебе известно? - вытаращил глаза сын кузнеца.

- Валент говорил, - скромно признался мальчик, ощущая переполнявшую его гордость. - Он как-то засиделся с Рывой и готами. Это еще до похода было. Всю ночь они болтали про Византию, императоров, города. Сколько же он знает об этом!

- Ты не уснул от скуки?

- Нет! Я сам уже прочел об этом кое-что.

- Как на монете?

- Да. Гай Светоний Транквилл, - гордо произнес Амвросий[77]. - Он написал книгу о цезарях, которую дал мне Валент. В ней есть рассказы обо всех императорах Рима, о том, как они жили и чего желали достичь.