– Это охрана, – успокоил ее Уилл. – Ты можешь подумать, что мы забрались в безлюдную глушь, но жемчужный промысел – серьезное дело, и вокруг шастает немало бандитов.

Жемчужная ферма «Андаман» оказалась гораздо меньше компаний, которые Клэй фотографировала, готовя материал для статьи о культивированном жемчуге, однако выглядела она отнюдь не плохо. Пока Клэй фотографировала двух биологов, вкладывавших в устричные раковины крохотные частицы перламутра, зародыши будущих жемчужин, Уилл посвящал ее в секреты жемчужного бизнеса. Большую их часть Клэй узнала во время посещения других ферм, но ей было удивительно слышать, как легко Стоун оперирует специальными терминами.

– Перламутр следует вкладывать в раковину с большой осторожностью, – объяснял Уилл. – Если слишком широко раздвинуть створки, моллюск погибнет. Идем, я покажу тебе жемчужные плантации, они находятся в защищенной бухте на западном берегу острова.

Они прошли по запущенному саду, в котором росли розы, жасмин и какие-то незнакомые Клэй деревья с огромными листьями. Пэт молча шагал следом.

– В соответствии с методикой японца Микимото, моллюски два года растут в естественной среде. Потом их собирают, очищают, сортируют, укладывают в садки и опять спускают в океан. Когда они достигают трех-, четырехлетнего возраста, их вновь извлекают из воды и вкладывают в раковину перламутровое ядро, обернутое лоскутом живой ткани, – это помогает зародышу прижиться, а моллюску – производить круглый жемчуг. Затем устриц опять спускают в воду в садках, привязанных к плотам. – Уилл вынул из кармана пиджака фляжку и хлебнул из нее. – Время от времени садки, в которых содержатся устрицы, окунают в смолу, чтобы предотвратить коррозию, а раковины каждый месяц очищают особыми скребками. Так продолжается от трех до шести лет, после чего моллюсков собирают, чтобы извлечь жемчуг.

Уилл предоставил Клэй подводное снаряжение, которое держал на ферме; опустившись на дно, она смогла сфотографировать ныряльщиков, в основном женщин, которые весь день проводили под водой, осматривая моллюсков и собирая их. Тысячи белых раковин лежали в садках, открывая и закрывая створки, поглощая свет и микроскопическую морскую живность, которая служила им пищей.

– Думаю, производителям жемчуга можно лишь позавидовать. Нам не приходится кормить своих зверюшек, – с улыбкой сказал Уилл, когда Клэй вновь переоделась в свой комбинезон. Он повел ее обратно в лабораторию с белоснежными деревянными стенами, где показал техников-тайцев, закладывавших устриц во вращающийся барабан, в котором происходило отделение жемчуга. После извлечения жемчужины мыли и переносили в другое помещение для контроля, где отбраковывали мелкие зерна и жемчужины неправильной формы, а остальные сортировали по размеру.

– Наша ферма не занимается подбором жемчуга в ожерелья. Кое-кто из наших конкурентов сверлит отверстия и нанизывает нити, но мы поручаем эту работу субподрядчику в Бангкоке. – Уилл глянул на Клэй. – Ну вот, экскурсия закончена. Как тебе наше маленькое предприятие?

– Впечатляет. – Клэй была рада убедиться в том, что дела Уилла процветают; она начинала верить, что Стоун действительно сумел начать новую жизнь.

Когда они вернулись в вестибюль, Клэй заметила в нише у главного входа еще две двери.

– А что там? – спросила она.

– За одной из дверей – мой кабинет. Там нечего фотографировать, сущий кавардак.

– А вторая?

– Клэй Фитцджеральд, журналист до мозга костей. Это склад запасных садков, сетей, инструментов и прочего барахла.

– Вот это стоит снять. Вокруг так чисто, опрятно, все содержится в таком идеальном порядке, что захламленная кладовая окажется ярким контрастом – эдакое чрево жемчужного бизнеса. – Клэй подошла к коричневой двери и потянула за ручку, но дверь оказалась заперта.

– Поверь моему слову, кроме беспорядка, ты там ничего не увидишь; к тому же я проголодался. В Пхукете есть ресторанчик, где кормят свежими морскими продуктами, думаю, тебе там понравится. Официант у тебя на глазах вылавливает рыбу, которую подадут на стол. – Уилл повернулся к Пэту, бредущему следом за ними. – Ну а ты, наш юный друг? Ты хочешь есть? Пэт улыбнулся:

– Да, хан Уилл. Я стать жемчужный фермер, когда вырасту, а вы брать меня на работу, идет?

Уилл добродушно похлопал мальчика по макушке:

– Идет. Загляни ко мне годика через два.

– Но, Уилл… – Клэй вовсе не забыла, как напрягся Стоун при упоминании о запертой комнате. – Мне действительно хочется сфотографировать склад.

– Господи, Глазастик, ты такая настырная! – Уилл рассмеялся, но откровенный испуг в его глазах заставил Клэй по-настоящему заинтересоваться содержимым помещения. И все же она послушно двинулась за ним, когда Уилл скомандовал: – Идемте к катеру. Уже вечереет.

Выйдя наружу, Клэй, Уилл и Пэт начали спускаться к морю, и тут Клэй заметила, что окна «склада» закрыты ставнями, запертыми на висячие замки. Ее так и подмывало улизнуть и разнюхать, что к чему, но ферму тщательно охраняли, а Уилл непременно встревожился бы, если бы она под каким-нибудь предлогом вернулась.

Начало двадцатиминутного путешествия в Пхукет Клэй посвятила составлению набросков для будущей статьи. Закончив работу, она прошла на нос катера, где сидели Уилл и Пэт, увлеченно беседуя о Сиамском заливе и поисках кладов. «Старые охотники за сокровищами никогда не расстаются со своей мечтой, – подумала она, – и не признают поражения». Уилл слушал рассказ Пэта о судне Марко Поло с интересом, который вряд ли можно было объяснить праздным любопытством.

Насладившись восхитительными рыбными блюдами в Пхукете и задержавшись у пригородного поселка Сурин, чтобы понаблюдать за заходящим солнцем, трое путников последним рейсом вылетели в Бангкок.

– Спасибо тебе, Уилл, – сказала Клэй в такси, прокладывавшем путь по забитому машинами шоссе, ведущему из аэропорта в город. – Сегодня у меня был чудесный день.

– Я рад, что тебе понравилось. – Стоун сжимал ее руку. – Вообще-то еще рано; не хочешь зайти куда-нибудь в тихое место, выпить?

– В другой раз. – Клэй улыбнулась. – Завтра меня ждет работа, придется встать с петухами. Ассистента режиссера отправили домой с приступом малярии, и я его замещаю, так что для меня начинаются жаркие деньки.

Уилл обнял Клэй за плечи и прижал к себе.

– Я горжусь тобой, Клэй. Ты чертовски молода и уже добилась таких успехов.

– Мне уже двадцать восемь.

– А вот мне стукнуло сорок пять. Господи, я никак не могу привыкнуть…

– Поверь, ты выглядишь намного моложе, и твой возраст не имеет никакого значения.

– Спасибо. – Уилл чмокнул ее в нос, его теплые влажные нетерпеливые губы скользнули ниже; он прижал к себе Клэй, и она ответила на поцелуй, чуть заметно коснувшись его языка своим, закрыв глаза и отдаваясь мгновению, но тут же отстранилась и ласково поцеловала Уилла в щеку.

– Извини, Глазастик, не смог удержаться. Ладно, скажи лучше, как я тебе понравился в роли солидного управляющего жемчужной фермой?

– Ты соответствуешь этой должности как нельзя лучше, Уилл. На мой взгляд, для полноты образа тебе не хватает только белой панамы и ящика с сигарами. – Усмехнувшись, Клэй добавила: – Твои познания в области жемчужного промысла меня просто потрясли.

– Я привык полностью отдаваться делу, которым занимаюсь. Кстати, известно ли тебе, что жемчужины – мощное средство для усиления любовного чувства?

– Да. Я даже где-то читала, что Клеопатра растворяла их в вине, чтобы стать более сексуальной. – Клэй рассмеялась. – Неплохо было бы и нам в свое время отведать такого напитка, как ты считаешь?

– Между прочим, это чистая правда – жемчуг действительно растворяется в кислоте, я лично проверял. Жемчужина растворяется в стакане кьянти за две недели, но мне так и не удалось заставить себя выпить эту гадость.

Такси остановилось на площадке у отеля «Ориент».

– Может быть, я все же сумею уговорить тебя провести со мной вечер?