В конце мая Уилл, захватив с собой Клэй, вылетел в Таллахасси, чтобы выяснить, как обстоят дела с лицензией; и хотя до сих пор отдел истории, архивов и регистрации госдепартамента Флориды не дал положительного ответа, после личной встречи с руководителем комиссии Стоун утвердился в мысли, что его просьба будет исполнена.

– У меня добрые предчувствия; считай, лицензия у нас в кармане. Как насчет праздничного ужина перед возвращением домой? – обратился он к Клэй, когда они летели в Майами.

– С удовольствием. – Как правило, они ужинали с Уиллом в его плавучем жилище, поджаривая морского окуня или тунца, пойманного днем, а выбираясь в город, ограничивались пивом в закусочной «Капитан Тони» либо расслаблялись под звуки старомодных шлягеров в «Грязнуле». В тех редких случаях, когда Уилл соглашался повести Клэй в ресторан, он предпочитал добротные недорогие кубинские кабачки – «У Эдди», «Эль Касик», «Четвертое июля» либо единственное на весь остров круглосуточное заведение Говарда Джонсона.

Теперь же они сидели в ресторане Эмбера на Майами-Бич, жадно поглощая бифштексы с салатом и жареным картофелем. На Клэй было летнее платье из цветастой ткани, которую выделывали на Ки-Уэст; Уилл ради аудиенции в Таллахасси облачился в спортивную куртку и повязал галстук.

– Черт побери, мы оба при параде, – заметила Клэй, улыбаясь. – Можно подумать, у нас с тобой настоящее свидание, как у нормальных людей. Да еще бутылка вина. Ни разу со дня нашего знакомства ты не тратил на меня столько денег.

– Надеюсь, это не вскружит тебе голову.

– Ты имеешь в виду вино?

– Нет, хороший ресторан. Мы с тобой лишь притворяемся нормальными людьми. – Уилл рассмеялся. – В полночь мы вылетаем на Ки-Уэст. К этому времени ты забудешь нынешний вечер, забудешь этот ресторан и опять станешь моей рабыней…

– Опять стану твоей рабыней? Уж не думаешь ли ты, что я девчонка, готовая на все, стоит тебе лишь щелкнуть пальцами?

Уилл рассмеялся:

– Не сердись, Глазастик. Я просто пошутил.

– Ничего себе шутка. Признайся, тебе плевать на меня. Ты даже ни разу не пригласил меня в приличное место, и у нас никогда не бывало настоящих свиданий; а все потому, что ты ко мне равнодушен…

– Ничего подобного, Глазастик.

– Хватит называть меня этой кличкой! Семейство, расположившееся за соседним столиком, удивленно воззрилось на них.

Уилл досадливо вздохнул:

– Клэй, ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь, и я бы с удовольствием водил тебя по роскошным ресторанам, если бы сам туда ходил. Мне казалось, что ты понимаешь ситуацию.

– Какую еще ситуацию? – Клэй вылила себе в бокал остатки вина.

– Ну, мы нравимся друг другу, нам хорошо вдвоем… но я никогда ничего тебе не обещал. Я слишком хорошо знаю себя, знаю, что не сдержу слова, даже если бы его и дал.

– Мне не нужны твои обещания, – чуть слышно произнесла Клэй. – Я лишь хочу, чтобы ты любил меня.

Уилл мягко накрыл своей широкой ладонью ладонь Клэй.

– Я люблю тебя, поверь, но давай не будем торопиться, не будем загадывать на завтра. – Он примирительно улыбнулся. – Согласна?

– Ладно уж, так и быть. – Клэй впервые осознала, что любит Уилла больше, чем он любит ее. Теперь ей предстояло жить с этим и, может быть, попытаться как-то изменить ситуацию. Рано или поздно Уилл одумается; Клэй в этом не сомневалась; он увидит, что не может без нее обходиться. Вопрос был только во времени, а у Клэй его было сколько угодно.

Перед тем как предоставить Уиллу Стоуну лицензию, власти штата направили к нему морского археолога, который должен был провести инспекцию на месте. Джин Никерброкер, солидный мужчина средних лет, и его помощник опустились на дно, чтобы осмотреть пушку и собрать извлеченные к этому времени из песка предметы, в соответствии с протоколом возвращенные под воду, – серебряные монеты, глиняную трубку, несколько черепков, пушечные ядра, фитильную аркебузу, откованные вручную гвозди, две рапиры и меч. Стоуну была выдана расписка об изъятии предметов, означавшая, что он расстается с ними до тех пор, пока государство не разделит добычу, оставив у себя двадцать пять процентов для археологических музеев.

В ожидании разрешения Уилл приобрел старый буксир «Корнелиус» и намертво поставил его на якоря прямо над пушкой, у места будущих поисков. Машина «Корнелиуса» должна была помочь команде глубже забраться в песок и скальный грунт. К тому же Уилл таким образом получал больше пространства для размещения припасов, запчастей, оборудования и емкостей с пресной водой. Уилл также нанял охранника Майка О'Хару, который должен был следить за сохранностью буксира, когда «Камелот III» находился в порту, – по федеральному закону о районах залегания утонувших кораблей для сохранения прав по заявке на подводные раскопки судно охотника за сокровищами должно постоянно находиться на месте работ.

В начале июня, с наступлением самой благоприятной погоды для подводного плавания, Уилл наконец получил лицензию. На «Камелот» прибыл государственный инспектор Тони Эчиверра, чтобы наблюдать за ходом поисков. Это был низенький толстяк, начисто лишенный чувства юмора и в немалой степени сковывавший действия команды. Клэй знала, что он будет следить за каждым их шагом, дабы предотвратить сокрытие находок, но его присутствие необходимо как для обеспечения прав штата, так и для того, чтобы Уилла не обвинили в нарушении законов. И все же инспектор Эчиверра вызывал у Клэй раздражение; с его появлением атмосфера на борту стала более формальной, веселье и шутки прекратились.

Вдобавок Клэй начала ощущать, что Уилл становился все более замкнутым. Он не посвящал ее в прозаичные детали своей борьбы за финансы, но Клэй знала, что до сих пор ему не удавалось наскрести достаточно денег для летней экспедиции.

В конце концов Уиллу выдали его долю находок за два минувших года, и теперь, поделившись с партнерами, он должен был распродать их, а вырученные средства внести в качестве залога по банковскому кредиту.

– У меня добрые вести, Глазастик, – сообщил он как-то утром. – Один состоятельный нумизмат из Техаса собирается приобрести мои монеты для своей коллекции и пригласил меня на деловой обед. Похоже, нашим денежным неурядицам приходит конец.

Клэй обняла Уилла:

– Ура! Я покупаю бутылку шампанского!

Однако после встречи Уилл велел ей поберечь шампанское. Покупатель предложил ему сущие гроши, и Уилл отказался от сделки.

Эта ситуация повторялась вновь и вновь, и в конце концов Уилл сказал Клэй, что тому виной падение рынка ценных бумаг, однако потом оптимистически добавил, будто, по прогнозам Уолл-стрит, положение должно скоро поправиться; а значит, он сумеет сбыть монеты в течение ближайшего месяца-двух. Но напряжение не покидало его; когда они с Клэй занимались любовью, он все реже стремился растянуть удовольствие до утра и все чаще исчезал после полуночи, торопливо удовлетворив свои потребности; и как Клэй ни старалась удержать его, Уилл лишь еще больше замыкался в себе.

На «Камелоте» Клэй по-прежнему продолжала заниматься съемкой найденных предметов; теперь эта обязанность целиком лежала на ее плечах, поскольку Том почти все время проводил под водой, фотографируя там каждый обнаруженный предмет для официального каталога. Помимо этого, Клэй помогала Салли Кинкейд снабжать предметы ярлычками и вести журнал, поскольку Уилл терпеть не мог писанины.

Стояла солнечная погода, как нельзя лучше подходившая для подводного плавания и съемки. Практически каждый день ныряльщики поднимали на борт покрытые ракушками мушкеты, ржавые аркебузы, почерневшие серебряные монеты. Они до сих пор не знали, какому кораблю принадлежали эти сокровища и действительно ли здесь покоится лишь одно судно.

Несколько дней в неделю Уилл методично прочесывал магнитометром район поисков, а затем погружался в воду, чтобы осмотреть точки, в которых прибор выдавал самые мощные сигналы. К концу июня у них уже было несколько крупных находок – ржавый трехфутовый испанский якорь, пушка и два фута золотой цепи, но они так и не обнаружили ничего, что связывало бы эти предметы с каким-то определенным кораблекрушением. Тем временем «жирафа» продолжала вгрызаться в песок в центре участка.