Они ни о чем не договаривались, но оба знали, что все будет именно так. Келли казалось, что она сгорает на костре. Каждое прикосновение Эда отзывалось в ее теле сладкой болью желания. Его руки нежно двигались по ее телу, не пропуская ни одного изгиба, и Келли позабыла обо всем на свете, отдаваясь совершенно новым ощущениям. Она чувствовала возбуждение Эда, слышала биение его сердца, инстинктивно понимала его нетерпение… Она была благодарна ему за то, что он медлит и не спеша подводит ее к самому главному, несмотря на то что огонь бушует в его жилах…

Келли обнаружила в себе необычайную смелость. Она губами исследовала тело Эда, в который раз поражаясь его красоте. Даже просто дотрагиваться до его кожи было для нее величайшей радостью… Она легко касалась кончиками пальцев его плеч, груди, бедер, наслаждаясь тем, что он вздрагивает от каждого ее прикосновения.

Никогда в жизни Келли не испытывала ничего более захватывающего. Она столько раз читала об этом в книгах, но теперь она смеялась над ними и над собой. Никакие книги не в силах передать это. Невозможно рассказать, невозможно представить себе, как чудесно обнимать любимого и изнемогать от страсти под его поцелуями…

Наконец Эд не мог больше сдерживаться… Когда Келли ощутила его плоть внутри себя, ее охватила пьянящая, непередаваемая радость. Они двигались в одном ритме, как единое целое, мужчина и женщина, слившиеся в любовном порыве. Комната вокруг, весь мир, вся вселенная двигалась вместе с ними, и Келли взмывала все выше и выше, пока наконец не произошел взрыв, который швырнул их обоих в пучину головокружительного экстаза…

Обессилевшая, не способная думать, говорить, даже чувствовать Келли лежала на кровати, уткнувшись в плечо Эда. Она была потрясена до глубины души… Она не могла поверить в то, что тело другого человека способно приносить такое счастье…

Я люблю тебя, шептали ее губы. Даже если я ничего для тебя не значу, я все равно люблю тебя…

Когда на следующий день Келли проснулась, ее первая мысль была об Эде. Это была сказочная, фантастическая, незабываемая ночь, о которой помнишь годами… Надо же, как причудливы бывают повороты судьбы… Она мечтала о первой брачной ночи на алых шелковых простынях, с любимым мужчиной, который должен был преподать ей тонкую науку физической любви. Но мечты оказались фикцией, а сама она умчалась за много миль и от шелковых простыней, и от «любимого»…

И что получила взамен? Два года чуть ли не монашеской жизни (ах, как были бы рады сестры Марта и Юджиния!) и случайное знакомство с мужчиной, с которым она никогда не должна была встретиться, если бы во вселенной царили порядок и справедливость.

Что общего между миллионером-плейбоем и скромной няней? Еще вчера бы Келли сказала, что совершенно ничего. Но сегодня их связала магия любви, нежной, страстной, упоительной любви, когда двое посторонних людей вдруг словно оказываются вдвоем на необитаемом острове, вдали от всего мира…

Келли потянулась. Ей ни о чем не хотелось думать. Ни о близящемся понедельнике, ни об Агнесс, дежурящей у телефона, ни о влиятельной миссис Клеверли, которая (это уж точно!) не рассчитывала, что девушка из «Суперняни» будет спать с ее внуком.

Хотелось думать только об Эде.

Келли повернула голову набок и увидела, что рядом никого нет. Уже убежал… Она села, стараясь не давать воли горькому разочарованию, и увидела, что на подушке лежит записка.

У Келли упало сердце. Прием, достойный занудной мыльной оперы. После ночи любви герой исчезает, оставив героине коротенькое послание, мол, спасибо, за любовь, не скучай, красавица…

Дрожащей рукой Келли взяла листок бумаги.

Скоро вернусь, хочу кое-что для тебя устроить. Обязательно меня дождись. Не скучай. Весь дом в твоем распоряжении.

Эд.

P.S. Ты так сладко спала, что у меня не хватило духу тебя разбудить. Но я поцеловал тебя в щеку. Так что ты должна мне поцелуй, не забудь!

У Келли словно камень с души свалился. Ничего ужасного, одни шуточки. А она уже напридумывала себе неизвестно что. Но что он задумал, интересно? Ответ на этот вопрос она получит не раньше, чем вернется Эд. А значит, надо воспользоваться его советом и не скучать!

Не скучать было трудно. Дом без Эда казался огромным и бездушным. Келли нехотя позавтракала, пролистала старую газету, обнаруженную под упаковкой кукурузных хлопьев, немного поплавала в бассейне, поиграла на рояле… и обнаружила, что прошло всего лишь тридцать восемь минут. От Эда по-прежнему не было ни слуху ни духу.

В спальне Келли нашла тот самый зеленый халат, в котором впервые увидела Эда. Повинуясь секундному порыву, она надела его. Так приятно было ощущать мягкость ткани… кажется, халат до сих пор хранит запах его тела…

Келли встала у окна, обхватив себя за плечи. Легко ему говорить – не скучай. Как она может не скучать, если все здесь напоминает о нем? Пропади они пропадом, эти сюрпризы… Лучшим подарком для нее сейчас бы стала возможность обнять его…

Вдруг Келли увидела, что у ворот затормозил черный двухместный кабриолет. С бьющимся сердцем она прильнула к окну. Неужели Эд вернулся? Да, а как же иначе? Кто будет оставлять машину у ворот чужого дома? У Эда наверняка куча машин. Вчера катал ее на одной, сегодня поехал на другой… Причуды миллионера.

Келли выбежала из спальни и помчалась к лестнице. Быстрее, быстрее… броситься в его объятия, повиснуть на шее, убедиться в том, что все это не сон…

Она бежала, перепрыгивая через ступеньки, и не видела, как вслед за черным кабриолетом подкатила голубая «ауди», а за ней и серый внедорожник. Из машин выходили молодые мужчины и нарядные девушки. Они громко хлопали дверьми, смеялись, переговаривались. Один из парней вытащил магнитофон и включил его на полную громкость. Танцевальные ритмы взорвали тишину Молхол-драйв.

Келли вылетела в холл и резко остановилась, будто наскочила с размаху на невидимую преграду. В саду были посторонние. Трое мужчин и две девушки, кажется…

Красиво одетые, загорелые, они вели себя в чужом саду как дома. Громко играла музыка, и одна девушка в короткой юбке уже начала танцевать на газоне. Из-за кустов выходили все новые люди, явно добрые знакомые, которые подшучивали друг над другом и от души хохотали. В мгновение ока тихое пространство вокруг бассейна превратилось в шумный многолюдный балаган.

Но не из-за непрошеных гостей краска схлынула с лица Келли. Не они заставили ее попятиться назад, шепча как заклинание простые слова:

– Этого не может быть… этого не может быть…

В раздвижных дверях холла стоял высокий стройный мужчина лет двадцати пяти-тридцати. Он был весь в черном – черные узкие брюки и черная рубашка, и этот цвет подчеркивал его пламенеющие рыжие волосы.

Мужчина был красив. Не так сногсшибательно красив, как Эд Фултон, но по-своему. У него были резкие черты лица потомка англосаксонской расы, ярко-синие глаза и нежная белая кожа, чуть тронутая веснушками. Странно, что при этом его лицо не производило впечатления мягкости и добродушия. Синие глаза смотрели зло и цинично, а такие красивые, мужественно очерченные губы кривились в неприятной усмешке.

– Ты? – прошептала Келли, не веря своим глазам. – Что ты здесь делаешь?

Мужчина не торопился отвечать. Похоже было, что он удивлен гораздо меньше.

Келли пятилась назад, пока не ударилась спиной о перила лестницы.

– Осторожнее, малышка, не убейся, – лениво проговорил мужчина.

Келли заметно вздрогнула.

– Что ты тут делаешь? – повторила она громче. – Что они все тут делают?

В этот момент в холл мимо мужчины прошла девушка с короткими, стриженными под мальчика волосами. Не обращая ни малейшего внимания на Келли, она направилась к кухне. Через открытую дверь Келли слышала, как она гремит чем-то в холодильнике.

– Спрашиваешь, что мы тут делаем? – ухмыльнулся мужчина в черном. – Неужели непонятно? То же, что и ты. Пришли в гости.