Только вечером Келли вспомнила о том, что обещала позвонить Агнесс и рассказать, как идут дела. Они с Эдом как раз заходили в дом, счастливые, уставшие после дневных скитаний по городу, когда воспоминание о начальнице молнией пронеслось в голове Келли.

– Господи, Агнесс… – простонала она.

– Что такое?

– Я совсем забыла позвонить Агнесс, директору «Суперняни»! Она, наверное, места себе не находит от беспокойства!

Келли бегом рванула к телефону. Эд с улыбкой наблюдал за девушкой.

– Думаешь, твоей Агнесс стоит знать подробности сегодняшнего дня?

Келли застыла с телефонной трубкой в руке. У сегодняшнего дня не было абсолютно никаких подробностей, о которых она не могла бы рассказать Агнесс. И все-таки… В чем-то Эд прав.

Сегодня был необыкновенный день. Чудесный, волшебный, изумительный. День, который выпадает раз в год, а то и в десять лет. Или не выпадает за всю жизнь. День, до краев наполненный счастьем без оговорок и оглядок, без мучительных колебаний и вопросов. Сегодня она не думала ни о вчерашнем дне, ни о завтрашнем, и даже не спрашивала себя, что будет через пару часов. Никогда Келли не чувствовала так, как сегодня, что значит жить настоящим. Она была немного пьяна: от солнца, от вина, от радости, от восхищения в глазах Эда и его внимания…

Сегодня она почти влюбилась и знала, что нужно совсем чуть-чуть, чтобы это «почти» полностью стерлось…

Началось все с того, что Эд уговорил ее переодеться. Помимо формы «Суперняни» Келли всегда брала с собой на работу запасную одежду: брюки или платье. Никогда не знаешь, что сотворит озорной малыш с твоей одеждой. Однажды на нее опрокинули чашку горячего шоколада, и если бы не прихваченный с собой сарафан, ей пришлось бы ходить в грязном весь день.

Собираясь к Фултонам, Келли положила в сумку короткие шорты и маечку. Может быть, не самый подходящий наряд для няни, но как раз то, что надо, когда из-за жары пот градом льется с тебя.

Она рассчитывала, что запасная одежда так и пролежит в сумке. Но нет, Эд и слышать не хотел, чтобы она оставалась в форме.

– Бело-голубая гамма нагоняет на меня тоску, – безапелляционно заявил он. – Ты похожа на медсестру областной больницы.

– Придется тебе потерпеть.

– И не подумаю. Если ты хочешь побродить со мной по городу, тебе придется переодеться.

– Я не собираюсь никуда с тобой идти! – отрезала Келли. – И давай больше не будем об этом.

Но, конечно, ей все-таки пришлось переодеться.

Шортики привели Эда в восторг.

– Женщине с такими ногами надо законодательно запретить ходить в брюках.

– Ты заставляешь меня краснеть, малыш Эдди.

– О, только не говори мне, что тебе никто до сих пор не сказал, что у тебя изумительные ноги.

Но Келли была непреклонна.

– Это к делу не относится. Куда мы идем?

– Не идем, а едем. Я тебе покажу в Тотенхэме такие местечки, о которых ты даже не слышала!

Келли почувствовала себя задетой.

– Между прочим, я живу здесь почти два года. Я весь город изучила.

Эд усмехнулся.

– Вот и проверим.

Красный «феррари» Эда поразил Келли в самое сердце. Служебная «тойота», на которой она разъезжала в последний месяц и которой так гордилась, выглядела по сравнению с машиной Эда жалкой развалюхой.

– Красивая машина, – задумчиво пробормотала Келли и ласково погладила «феррари» по нагретому капоту.

– Тебе не кажется, что это несправедливо? – возмутился Эд. – Вчера ты тоже назвала меня красивым, но гладить почему-то не стала.

Келли всплеснула руками.

– Ты когда-нибудь бываешь серьезным? С тобой невозможно расслабиться.

– Если бы ты позволила, – многозначительно улыбнулся Эд, – я бы с удовольствием помог тебе расслабиться. Но ты запретила мне даже разговаривать об этом.

Келли подбоченилась и воинственно посмотрела на него. Эд стоял, опираясь на машину, такой элегантный, красивый, с небрежной насмешливой улыбкой, от которой захватывало дух… Чего бы только она ни отдала, чтобы «расслабиться» вместе с ним…

Она устыдилась собственных мыслей. Лучше бы ей не размышлять о таких вещах. У Эда очень острый глаз. Если он догадается, о чем она думает… Все, она пропала…

– Мы едем или нет? – с вызовом спросила Келли. – Я уже устала стоять на жаре.

Эд с полупоклоном распахнул перед ней дверцу машины.

– Карета подана, госпожа. Прошу вас. А от жары надо было захватить ту чудную кепочку. Она очень идет к вашим небесно голубым глазам.

– Обойдусь без советов, – недовольно буркнула Келли.

Кепку она специально оставила в доме. Неблагоразумие чистой воды. Но к зеленым шортам и майке в мелкую бежевую и салатовую полоски бело-голубая кепка никак не подходила. Желание выглядеть красиво победило страх получить солнечный удар.

– Если хочешь, мы можем заехать куда-нибудь и купить тебе шляпку.

Эд запрыгнул в машину, не потрудившись даже открыть дверцу со своей стороны.

Келли вспомнила о купальнике и смутилась. Очень заманчиво позволить Эду и дальше покупать ей вещи. Но она должна быть принципиальной.

– Не надо, я обойдусь.

Эд завел машину.

– Итак, с чего бы ты хотела начать знакомство с Тотенхэмом?

– Я не знаю, – пожала плечами Келли. – А какие есть варианты?

– Допустим, поесть мороженое в кафе, заглянуть в зоопарк, покататься на аттракционах или съездить на Тотенхэмское озеро, куда-нибудь подальше от людей…

– И ты считаешь, что я ни разу не была в кафе, зоопарке или парке Тотенхэма? – усмехнулась Келли. – Я каждую неделю бываю там с детьми.

– Это только примеры. Я пытаюсь выяснить, чего тебе хочется больше. Повеселиться среди людей или помечтать на лоне природы в моем обществе…

Мечтать в твоем обществе слишком опасно, подумала Келли. Я попробовала это вчера и чуть было не совершила ошибку.

– Поедем туда, где люди, – сказала она.

Эд молча кивнул и повернул с Молхол-драйв на Лэйксайд-авеню.

– Но учти, Эдди, в городском парке Тотенхэма я была уже триста раз!

– В этом – не была, – совершенно серьезно сказал Эд.

К удивлению Келли, он оказался прав. На окраине города, вдали от оживленных улиц и шумных толп, раскинулся дикий парк, о котором, по всей видимости, позабыли и власти, и жители Тотенхэма. Да и парком это место трудно было назвать. Сквозь гравий на дорожках росли сорняки, могучие деревья поднимались в небо, не зная ни поливок, ни ножниц садовника. В некоторых местах ветви так плотно переплетались над тропинками, что совершенно заслоняли солнце.

О том, что это все-таки парк, а не лес, свидетельствовали старые скамейки, то тут то там выглядывающие из высокой травы, и большие каменные плиты, уложенные на самых широких дорожках. От времени и непогоды плиты давно почернели и потрескались, но, несмотря на потрепанный вид, они придавали заброшенному парку некое благородство. Подобное чувство порой вызывает родовой дом какого-нибудь дворянского семейства, в котором дух веков ощущается даже в кладке замшелых стен.

С широко распахнутыми глазами Келли шла по дорожке и впитывала красоту старого парка каждой клеточкой кожи. Она чувствовала себя принцессой, попавшей в зачарованный лес. Здесь крохотные лепреконы должны сторожить свои горшки с золотом, а эфемерные эльфы – перелетать с цветка на цветок, помахивая прозрачными крылышками. Простым смертным здесь нельзя было разговаривать громко, чтобы не спугнуть волшебные существа или, того хуже, не навлечь на себя их гнев.

Отрывки сказок, слышанных в детстве, приходили Келли в голову и уносили ее в страну фантазий. Глаза ее разгорелись, а щеки разрумянились. Она улыбалась чему-то своему и совсем забыла о том, что за ней пристально следят зеленые кошачьи глаза Эда…

Эд видел, как изменилось лицо Келли, когда она вошла в парк. Он не сомневался в том, что ей здесь понравится. Другую он бы повел в бар, на дискотеку, к друзьям на вечеринку, но к этой девушке с пушистыми волосами и тихой пленительной улыбкой нужен был иной подход. Какой бы циничной и умудренной опытом она ни притворялась, она из той редкой породы мечтательниц, которые всю жизнь проводят в сказочной полудреме, постоянно ожидая чего-то и не очень огорчаясь, когда это что-то не сбывается… Заброшенный парк должен был прийтись ей по вкусу.