После завтрака Федя направился на Набережную улицу к Назаровым.

В комнате за швейной машинкой он застал одну лишь Евдокию Фёдоровну. От неё Федя узнал, что Клава вот уже неделю назад уехала в Рубилово начальником пионерлагеря и не будет в городе до осени.

Тогда Федя решил поехать в Рубилово — это не так уж далеко, всего каких-нибудь двадцать километров от Острова. Кстати, на днях в школе выпускной вечер десятиклассников, и Федя пригласит на него Клашу Назарову. Разве может вечер обойтись без старшей вожатой, когда там соберётся более сорока ребят и девчат — бывших Клавиных пионеров!

Не заходя домой, прямо от Назаровых, Федя отправился в Рубилово. Дорога проходила мимо дома Бондариных: Федя, на минуту остановился и подумал, что хорошо бы позвать в Рубилово Сашку. Они уже не виделись несколько дней, да и идти вдвоём куда веселее. Но потом Федя вспомнил, какой острый язычок у его друга. Узнает, что он идёт за советом к Клаше, и высмеет. Мол, выпускник, взрослый человек, а всё ещё бегает до няньки-вожатой… Нет, лучше уж Федя пойдёт один.

Он выбрался на загородное шоссе. День был тихий, спокойный, солнце пряталось за облаками. В поле узорчатым ковром зацветал клевер, сочно зеленели посевы льна-долгунца, гордость островских колхозов. Вдали синел лесок, и там начинались торфоразработки.

Федя прошёл несколько километров. Солнце выглянуло из облаков, и начало припекать. «Каких-нибудь двадцать километров» оборачивались долгой и трудной дорогой.

По шоссе то и дело пробегали грузовики, гремя и лязгая на крупных булыжниках. Федя остановился на повороте дороги, дождался очередной машины и, когда та замедлила ход, уцепился за задний борт, подтянулся на руках и полез в кузов. Неожиданно на выбоине машину сильно тряхнуло, и Федя наверняка свалился бы на шоссе, если бы чьи-то здоровые руки не схватили его за плечи и не втащили в кузов.

— Вот гонит, дьявол! — выругался Федя. — Спасибо, дядя…

— На здоровье, тётя… — раздался знакомый голос.

Федя поднял глаза и узнал Сашу Бондарина. Он смотрел на него с лукавой ухмылкой.

— Сашка? — удивился Федя. — Куда это ты?

— Да вот… вроде тебя на грузовике катаюсь, — уклончиво ответил Саша. — А ты куда путь держишь?

— Я… я в Рубилово, — запнувшись, признался Федя. — Клаву Назарову на выпускной вечер пригласить надо. Меня директор школы просил.

— Вот и меня директор просил, — помолчав, сказал Саша и отвёл глаза в сторону.

Федя недоверчиво покосился на приятеля: нет, здесь что-то не то.

Неожиданно на крутом повороте грузовик занесло, и Саша всем телом навалился на Федю.

— Ну и дорожка! — буркнул он, с трудом оторвавшись от приятеля.

— Слушай, — решил схитрить Федя, — а зачем нам обоим трястись по такой дороге? Пусть кто-нибудь один едет в Рубилово.

— Можно и одному, — согласился Саша. — Ты слезай, а я уж как-нибудь доберусь.

— Почему же мне слезать? — удивился Федя. Он хотел было предложить кинуть жребий, но сдержался: кто знает, чем это может кончиться? А ему так надо увидеть Клашу!

И тогда Федя решил переменить тему разговора. Он сообщил, что в горвоенкомате в ближайшие дни можно будет получить направление в военные училища, в том числе и в ленинградские.

— Ну и что? — притворившись непонимающим, переспросил Саша.

— Как — что? У тебя уже память отбило? Мы о чём с тобой договаривались? Кончим десятилетку — и прощай, Остров! Поступаем в военные училища. Послушай, — принялся уговаривать Федя, — нам же счастье само в руки лезет. Поедем в Ленинград. Я в военно-инженерное поступлю, ты в военно-морское. Учимся в одном городе, выходные дни проводим вместе, ходим в театры, в музеи… Вот это дружба! Ты только подумай…

— Я уже подумал, — сказал Саша.

Федя махнул рукой: странные всё же вещи происходят на свете! Никто из островских мальчишек, пожалуй, так не увлекался морским делом, как Саша Бондарин. Он отличный пловец и ныряльщик, не раз ходил под парусом на лодке, перечитал великое множество книг о моряках, любил щегольнуть перед ребятами знанием морских терминов. Чуть ли не круглый год Саша ходил в полосатой матросской тельняшке и охотно отзывался, когда его звали «морская душа».

Да и по виду Саша вылитый моряк — плечистый, скуластый, крепко сбитый, с выпуклой бронзовой грудью, с железными мускулами. Казалось, такому только бы и учиться в морском училище. Но Саша, как это ни странно, о военной профессии и думать не желает, собирается поступить в какой-то планово-экономический институт.

— Эх ты, кооператор! — с досадой сказал Федя. — Бывшая морская душа!

Саша нахмурился: отец его заведовал продмагом, и сын не любил, когда кто-нибудь иронизировал над профессией продавца.

— Ты что ж думаешь, жизнь только на военных держится? Воюют год-два, а экономисты, плановики, кооператоры всё время нужны. Помнишь, что Ленин про экономику социализма сказал…

И в какой уже раз ребята азартно заспорили о том, какая профессия важнее. Они горячились, размахивали руками, глушили друг друга цитатами из школьных учебников.

— Ну хорошо, — сдался наконец Саша, когда приятель обвинил его в измене и отступничестве. — Приедем в Рубилово и спросим Клашу. Как она скажет, так и будет.

— А давай спросим! — запальчиво согласился Федя и тут только сообразил, что Сашка, как и он, едет посоветоваться с вожатой.

Грузовик довёз Федю и Сашу почти до самого пионерского лагеря.

Прошли под аркой с не успевшей ещё выгореть надписью «Добро пожаловать!», постояли у лагерной линейки с высоко поднятым на шесте алым флагом, заглянули в брезентовые палатки, в лёгкие щитовые домики, где стояли аккуратно заправленные койки. Везде почему-то было безлюдно и тихо.

Заборы, домики, скамейки, постовые грибки только что были покрашены, и в воздухе остро пахло масляной краской.

В конце лагерной территории, под развесистыми берёзами, где стоял самодельный верстак и лежали горы щепы и стружек, ребята заметили сухощавого высокого старика в рабочем фартуке со следами клея и краски.

Федя и Саша узнали старика сразу и поздоровались — это был дядя Никифор, неизменный лагерный сторож, которого они помнили ещё с тех пор, когда сами приезжали на лето в пионерский лагерь.

Не выпуская из рук рубанка, дядя Никифор поверх очков подозрительно посмотрел на ребят.

— Откуда такие? А-а, островские, — узнал он наконец Федю и Сашу. — Чего бродите здесь?

Федя сказал, что они приехали к Клаве Назаровой, и спросил, почему в лагере так тихо и пустынно.

— Гарнизон выбыл в неизвестном направлении, — с важным видом сказал дядя Никифор. — По сигналу боевой тревоги.

— Значит, военная игра? — оживился Федя. — Где, в каком месте?

Старик лукаво усмехнулся.

— Разглашать не положено… сами должны понимать.

— А вы, дядя Никифор, никак, переквалифицировались? — спросил Саша. — Столяром заделались?

— Как тебе сказать? — развёл руками старик. — Я ведь сызмальства столяр и плотник. Только по старости в сторожа подался. А вот Клаша опять меня к старому вернула. Затеяла тут с ребятнёй ремонт в лагере, меня за старшего поставила. «Учи, говорит, Никифор, наставляй молодых строителей». Вот я, как могу, и наставляю — есть тут у меня и столяры, и маляры, и стекольщики. Пойдёмте вот, покажу, чего ребята понастроили.

Сопровождаемые сторожем, Федя с Сашей осмотрели оборудованный пионерами спортивный стадион, беседку-читальню, фанерный домик «фабрики наглядных пособий», мастерские авиамоделистов, судостроителей.

— А теперь на наш зоопарк гляньте! — предложил Никифор, подводя ребят к свежеокрашенному забору.

— Зоопарк?! — удивился Федя.

— А как же! У нас теперь всё по-большому, — пояснил Никифор. — Авиамодельный кружок стал авиационным заводом, кукольный кружок — кукольным театром, живой уголок — зоопарком. И знаете, сколько ребята живности в свой зверинец натащили!..

Федя и Саша прошли за забор, к клеткам. И верно, в клетках сидело немало животных. Были тут и кролики, и рыжий лисёнок, и несколько ужей, и черепаха. Около клеток с деловым видом расхаживал стриженый большеголовый паренёк с повязкой на рукаве «Лаборант зоопарка».