— Филлмор с вами советуется?

— Иногда дает почитать рукописи, которые нам присылают. Жуткая ерунда, чаще всего. Иногда посылает меня вечером на какой-нибудь водевиль.

— В награду за службу?

— Нет. Посмотреть какой-нибудь номер, а потом доложить ему. На случай, если он решит использовать это в своем ревю.

— В каком еще ревю?

— А вы не знали, что он собирается ставить ревю? Ну, конечно. Затеял что-то грандиозное. Хочет всех переплюнуть.

— Боже мой! — Салли встревожилась. Как это похоже на Филлмора, подумала она, ввязаться в дорогостоящий проект, когда нужно двигаться вперед, потихоньку укрепляя уже достигнутые завоевания. Всю жизнь ее брат считал на миллионы там, где осторожный человек довольствовался бы сотнями. Внутри у него бурлил неисчерпаемый источник оптимизма. — Что ж, действительно грандиозный замысел? — выдавила она.

— Да, амбиций у него полно. Прямо Наполеон.

— Надо с ним поговорить, — решительно сказала Салли. Поведение Филлмора ее раздосадовало. Все шло прекрасно, все вокруг были так безмятежно счастливы — тишь да гладь, а он взял и все испортил. Ей снова пришлось беспокоиться.

— Да ладно вам, — заспорил Рыжик. — Это приносит большие доходы. В Лондоне, знаете, гребут деньги лопатой.

Салли покачала головой.

— У него не получится, — сказала она. — И вообще… С этим креслом тоже не получается. Все-таки оно должно стоять у окна. Взгляните сами, ведь правда?

— Точно! — ответил Рыжик и терпеливо взялся за дело.

Салли не стала меньше тревожиться за своего кипучего брата, получив вскоре от мисс Винч из Чикаго телеграмму следующего содержания:

Вы кормите Филлмора мясом?

Она не могла бы сказать, что полностью уловила смысл послания, но был в нем какой-то зловещий намек, и это подтолкнуло ее без промедления начать расследование. С трудом оторвавшись от радостей меблировки, она отправилась в штаб-квартиру Общества с ограниченной ответственностью «Театральная компания Филлмора Николаса» (директор-распорядитель Филлмор Николас).

По прибытии она обнаружила, что Рыжика на обычном месте нет. Его пост занимал паренек нежного возраста с прыщавой внешностью, который, услышав ее имя, смягчился, отбросил горделивую холодность и посоветовал проходить прямо в кабинет. Салли прошла прямо в кабинет и обнаружила Филлмора, который, задрав ноги на грязный стол, изучал что-то похожее на эскизы костюмов.

— А, Салли! — сказал он рассеяно и устало, что должно было свидетельствовать о больших заботах. Благополучие продолжало молчаливо и беспощадно трудиться над надеждой американского театра. То, что совсем недавно, по возвращении из Детройта, было просто легкой полнотой под нижней челюстью, теперь превратилось в откровенный второй подбородок. Новый жилет он носил расстегнутым. — Я довольно занят, — продолжал он. — Всегда рад тебя видеть, но, в самом деле, занят. Сотня дел.

— Ну что ж. Я буду сто первым. Филл, что это я слышу? Какое ревю?

Филлмор стал похож на маленького мальчика, застигнутого за кражей варенья, если, конечно, великий импресарио может так выглядеть. В минуты сомнений ему случалось размышлять над тем, что сказала бы Салли, узнай она об этом проекте, и он надеялся, что она не узнает ничего до тех пор, пока приготовления не зайдут так далеко, что вмешательство станет невозможным. Он очень любил Салли, однако, как ни прискорбно, ей была свойственна какая-то досадная осторожность, так что он опасался критики с ее стороны. Как человеку вести дела, когда вокруг вьются женщины и все время критикуют? Он взял ручку и положил обратно, застегнул и расстегнул жилет, почесал за ухом одним из листов с эскизами.

— Ах да, ревю!

— Не надо говорить «ах да»! Ты отлично знаешь, это безумие.

— Понимаешь… Это мои дела… Чего ты вмешиваешься?..

— Я вовсе не хочу тебе указывать, что делать, Филл, но, вложив деньги, полагаю, я стала кем-то вроде твоего партнера, так что, я имею право издать страдальческий вопль, если ты рискуешь всем…

— Извини меня, — величественно сказал Филлмор; он немного повеселел. — Дай, я все объясню. Женщины ничего не понимают в бизнесе. Все твои деньги вложены в «Путь иллюзий», а этот спектакль, как ты знаешь, пользуется огромным успехом. Тебе нечего беспокоиться о других постановках, которые я планирую.

— Я не о деньгах беспокоюсь. Я беспокоюсь о тебе. Снисходительная улыбка заиграла в складках его лица.

— А за меня тревожиться не надо. У меня все в порядке.

— Нет, не все. Начинающий продюсер просто не имеет права ввязываться в такой огромный проект. Ты не можешь себе этого позволить.

— Детка, как я уже говорил, женщине здесь не разобраться. В подобном случае человек всегда может привлечь инвесторов.

— Ты хочешь сказать, что отыскался болван, который согласился дать тебе деньги?

— Конечно. Никакого секрета, по-моему, здесь нет. Твой друг мистер Кармайл заинтересовался некоторыми моими проектами.

— Что!

До сих пор Салли была просто встревожена, теперь пришла в ужас. Этого она никак не ожидала. Брюс Кармайл проникал в ее жизнь приливной волной. Укрыться от него было нельзя. Куда бы она ни пошла, она наталкивалась на него, ей оставалась лишь бессильная злоба. Положение становилось невозможным.

Филлмор неправильно истолковал ужас в ее голосе.

— Все будет в порядке, — заверил он ее. — Он очень богатый. Крупное состояние, плюс приличный годовой доход. Даже если что-нибудь пойдет не так…

— Не в том дело…

Однако объяснять что-либо Филлмору было бесполезно, и Салли замолчала. Пока она горевала над этим осложнением, которое нарушило спокойное течение ее жизни, в соседней комнате раздались голоса. Дублер Рыжика убеждал кого-то, что шеф занят, и беспокоить его не следует. Это ему не удалось. Дверь распахнулась, и в комнату влетела мисс Винч.

— Филлмор, идиот несчастный! — Хотя смысл ее телеграфных посланий был окутан тайной, когда дело дошло до живого общения, оказалось, что мисс Винч — сама прямота. — Хватит чесать в затылке! Слушай меня. Ты рехнулся!

Когда Салли видела невесту Филлмора в прошлый раз, она поразилась ее непоколебимому спокойствию. В Детройте казалось, что мисс Винч ничто не может вывести из себя. Теперь от безмятежного спокойствия не осталось и следа, и это показалось Салли недобрым знаком. Она почувствовала, что лишь чрезвычайное происшествие могло привести ее будущую невестку в такой раж.

— А, это ты! — сказал Филлмор. Когда дверь открылась, он негодующе вскочил на ноги, как лев, потревоженный в своем собственном логове, однако, увидев, кем оказался незваный гость, успокоился.

— Да, это я! — Мисс Винч в отчаянии упала на вращающийся стул и попыталась восстановить душевное равновесие с помощью жвачки. — Филлмор, дорогой, ты ужасно милый. Я тебя люблю. Но с такой головой место тебе в психушке. Тебя там ждут — не дождутся.

— Что ты го во… — начал Филлмор.

— А ты что об этом думаешь? — спросила мисс Винч, поворачиваясь к Салли.

— Я только что ему говорила, что это глупости. — Салли обрадовалась союзнику. — Еще не время заниматься таким огромным проектом, как это ревю…

— Ревю? — Мисс Винч прекратила терзать жвачку. — Какое еще ревю? — Она воздела руки. — Видимо, придется мне проглотить эту жвачку. Невозможно жевать, когда голова идет кругом. Ты еще и ревю ставишь?

Филлмор застегивал и расстегивал пуговицы на жилете. Вид у него был затравленный.

— Разумеется, — ответил он немного лихорадочно, — Я попросил бы вас, девушки…

— Рехнулся! — повторила мисс Винч. — Пишите письма. Отделение для буйных, чайнику. — Она крутанулась на стуле к Салли. — Послушай! Его надо остановить. Мы должны объединиться и отстранить его от дел. Это в его же интересах. Знаешь, что он предложил мне? Угадай с трех раз. Хотя, что толку? Ты никогда не догадаешься. Этот несчастный псих решил дать мне главную роль в своем новом спектакле. Мне!