Теперь она не понимала, как могла когда-то одобрять этот необдуманный поступок. Что за беспокойный бес дернул ее полезть в чужую жизнь напролом, сметая все на своем пути! Она не понимала, что вообще делает на свободе. Такая угроза для общества. Ей встретился достойный молодой человек, очевидно, из тех, кто всю жизнь опирается на помощь родственников, и она подучила его разрушить свое будущее. В довершение Салли вспомнила о безумной радиограмме, которую отправила с корабля, и щеки ее запылали.

Несчастный Рыжик! Она представила, как он, стерев ноги в кровь, бродит по Лондону в напрасных поисках работы, как заставляет себя обратиться за помощью к дяде Дональду, как надменные лакеи спускают его с лестницы, как он ночует под мостом, с тоской глядя в темные воды Темзы, как забирается на парапет и…

— Уф! — сказала Салли.

Она подошла к дверям дома, где ее радушно встретила миссис Мичер, и не подозревавшая о том, что Салли только что погубила рыжеволосого юношу с приятными манерами и безупречным поведением, конечно, когда сующие повсюду нос девицы не сбивают его с толку.

Миссис Мичер была в прекрасном настроении и болтала без умолку. Газета «Варьете», которую она любила больше всего на свете, разумеется, после Тото, в пятницу утром известила ее, что пьеса мистера Фостера пользуется в Детройте большим успехом и публика в полном восторге от мисс Доланд. Не каждый день ее питомцы отправлялись из меблированных комнат прямиком в Зал славы, так что, по словам миссис Мичер, в доме ни о чем другом не говорили. В честь этого триумфа вокруг шеи у Тото была повязана голубая ленточка, а в животе, что со стороны незаметно, покоился цыпленок.

А правда, что мистер Филлмор приобрел постановку? Далеко пойдет, она всегда говорила. И мистер Фоситт всегда говорил то же…

— О, как там мистер Фоситт? — спросила Салли, коря себя за то, что позволила другим заботам полностью вытеснить мысли о своем недавнем пациенте.

— Его больше нет с нами, — сказала миссис Мичер с таким значением, что Салли, пребывавшая в мрачном расположении духа, истолковала эти слова совершенно определенным образом. Она побелела и вцепилась в перила.

— О, Господи!

— Уехал в Англию, — добавила миссис Мичер. У Салли отлегло от сердца.

— Ох, а я-то подумала…

— Нет… Это нет. — Миссис Мичер вздохнула; она немного разочаровалась в старичке, который так отлично начал, только затем, чтобы вновь обрести крепкое здоровье. — Он вполне поправился. Лучше и быть не может. Посмотреть на него, — миссис Мичер с трудом справлялась с обидой, — так можно подумать, этот грипп только на пользу. Впрочем, — попыталась она найти оправдание уважаемому жильцу, — он получил хорошие новости. У него брат умер.

— Что!

— Да нет, я не имела в виду, что это хорошая новость, вовсе нет, хотя, если подумать, всякая плоть как трава, и все мы должны быть готовы вырваться из темницы на свободу— Однако, кажется, этот новоявленный брат — я лично не знала, что у него есть брат, да и вы, наверное, не знали, мужчины такие скрытные! — так вот этот брат оставил ему деньги, и мистеру Фоситту пришлось срочно бежать на корабль и отправиться за океан, чтобы присмотреть там за делами. Вступить во владение имуществом, кажется, так это называется. Уехал в страшной спешке. Передавал вам привет и сказал, что напишет. Забавно, что у него оказался брат, правда? У таких, как он, — сказала миссис Мичер, в глубине души женщина рассудительная, — не бывает братьев. У меня самой есть двое: один — в Портленде, штат Орегон, другой — Бог знает где. Так вот я говорю…

Но Салли уже вырвалась из ее цепких рук и поднималась к себе в комнату. На минуту ее охватило приятное волнение, которое мы испытываем всякий раз, когда слышим хорошие новости о тех, кого любим, и она почти развеселилась. Конечно, она жалела его брата, которого, впрочем, не имела удовольствия знать лично, а только слышала о его существовании, и все же приятно было думать, что последние годы жизни ее старый друг проведет в достатке.

Однако вскоре ее мысли вновь приняли меланхолический оттенок. Измученная бессонной ночью, она устало повалилась на кровать, но заснуть не смогла. Ее терзали угрызения совести. Кроме того, неугомонная миссис Мичер принялась шумно рыскать по дому. О ее перемещениях можно было судить по скрипу половиц и энергичному лаю Тото.

Салли беспокойно заерзала и, повернувшись на другой бок, вдруг застыла, как парализованная. Она увидела нечто такое, что потрясло бы любую девушку, найди она это у себя в спальне. Из-цод кровати робко выглядывали совершенно мужской ботинок и шесть дюймов серой штанины.

Салли соскочила на пол. Она была храброй и собиралась обстоятельно расследовать этот инцидент:

— Что вы делаете у меня под кроватью?

Вопрос был вполне обоснованным, и, очевидно, незваный гость счел его заслуживающим ответа. Он приглушенно чихнул и пополз.

Сперва показался ботинок. Потом нога. Потом внушительный корпус в пыльном пальто. И в конце концов перед зачарованным взором Салли предстала невероятно рыжая шевелюра, которая могла принадлежать лишь одному человеку в мире.

— Рыжик!

Мистер Ланселот Кемп, стоя на четвереньках, щурился на нее.

— О, привет! — сказал он.

Только теперь, увидев перед собой Рыжика, живого и здорового, с всклокоченными волосами и запачканным носом, Салли вдруг осознала, насколько сильно она на самом деле тревожилась за этого молодого человека и насколько ярко рисовалось ей, как он, холодный и непонятый, покачивается в волнах Темзы. Она была девушкой с живым воображением, но на этот раз ее фантазия разыгралась не на шутку, совершенно выйдя из-под контроля. Поэтому она почувствовала такое облегчение, что поначалу даже не удивилась тому, что он здесь. Никогда прежде она не испытывала столь безграничной радости. Салли упала в кресло и залилась визгливым смехом, который даже ей самой показался странным. Рыжик решил, что у нее истерика.

— Послушайте! — сказал он, чувствуя, что веселью не видно конца. Он беспокоился. Все-таки обнаружить у себя под кроватью незнакомца — это тяжелое потрясение для девушки.

Салли выпрямилась, булькнула и вытерла глаза.

— Как же я рада вас видеть! — сказала она, задыхаясь.

— Правда? — развеселился он. — Прекрасно. — Ему показалось, что неплохо будет извиниться. — Слушайте, мне ужасно неловко… В смысле, вторгся сюда. Я и не знал, что это ваша комната. Думал, пустая.

— Хватит, хватит. Зря я вас побеспокоила, вы, кажется, отдыхали. Вы всегда спите на полу?

— Как-то это все…

— Конечно, может, это у вас для красоты, вроде мушки, — сказала Салли, — тогда все в порядке. Но на случай, если вы не знаете, на кончике носа у вас грязь.

— Надо же! Что, правда?

— Разве я стала бы вводить вас в заблуждение?

— Вы не возражаете, если я взгляну в зеркало?

— Конечно, если не боитесь.

Рыжик поспешил к туалетному столику.

— Вы совершенно правы, — объявил он, доставая носовой платок.

— Я так и думала. Я очень наблюдательная.

— И волосы у меня немного растрепались.

— Даже очень.

— Послушайтесь моего совета, — сказал Рыжик серьезно, — никогда не лазайте под кроватями, ничего хорошего в этом нет.

— Да, кстати. Вы не обидитесь, если я задам вам вопрос?

— Ну что вы… Задавайте.

— Довольно откровенный вопрос. Вам может не понравиться.

— Нет-нет.

— Хорошо. Что вы делали у меня под кроватью?

— У вас под кроватью?

— Да, у меня под кроватью. Вот под этой. Это — кровать, понимаете? Моя. Вы были под ней. Зачем? Или, другими словами, почему вы залезли ко мне под кровать?

— Я прятался.

— Играли в прятки? Это многое объясняет.

— Миссис Как-ее-там… Бичер… Мичер… искала меня. Салли неодобрительно покачала головой:

— Напрасно вы поощряете миссис Мичер. Ей не пристали такие детские забавы.

Рыжик яростно потер лоб.