— Привыкайте, — сказала Гвендолен. — Скоро вы останетесь без меня.
— Что?!
— Мистер Льюэллин увозит меня в Голливуд. Он в жизни не видел таких фотогеничных лиц.
Тогда виконт и понял, что готов прибавлять слова «дядя Уилли» к каждой второй фразе.
— Никуда вы не уедете, — сказал он.
— Но мистер Льюэллин…
— К черту! Какой Льюэллин? Выходите за меня замуж!
— О, лорд Тилбери!
— Какой еще лорд! Зовите меня Джорджем. Гвендолен смущенно хихикнула.
— Что тут смешного?
— Ну, как можно…
— Ничего смешного не вижу!
— А? — спросил Бантинг, возникая откуда-то. — В чем вы не видите ничего смешного?
— Бантинг!
— Да?
— Идите, погуляйте!
— Я только что гулял.
— Мало.
— В каком смысле?
— В таком. Я сейчас поцелую мисс Гиббз.
Мистер Бантинг был искренне шокирован.
— На полный желудок?!
— Бантинг!
— Возможен инсульт. А тромб? А закупорка сосудов?
— Бантинг!
— Да?
— Разорвать вас на части?
— Ну, что вы! — возмутился юрист. — Это очень вредно.
— Тогда идите в сад и гуляйте, пока не позову.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
— О, Джордж! — нежно сказала будущая леди. — Ты настоящий мужчина.
6
Восторжение духа, связанное с тем, что в кармане лежит подписанная бумага, продержалось недолго. Когда Бифф покидал «Дубы», вернулась память о прошлой ночи, и он не мог отделаться от чувства, что где-то там маячат какая-то драка и какой-то полисмен. Все зыбко, все смутно, но вполне достаточно, чтобы омрачить нежданную радость.
Дрался он точно, есть фонарь, но почему то и дело возникают шлем, форма, усы? Вечер был теплый, и все же от таких мыслей его познабливало.
Мысли эти спугнул гудок. Подняв голову, он увидел Джерри, который ведет чем-то знакомую машину. После того что было, Бифф не знал, стоит ли с ним говорить, и ограничился гордым взглядом, но тут же понял, что машина — его жены, а это уже интересно. Начал он с тех же слов, с каких начали Гвен и Перси:
— А ты что тут делаешь?
— За тобой приехал, — объяснил Джерри. — Послала твоя жена. Кстати, прими поздравления.
— Спасибо.
— Хорошо быть женатым?
— Джерри, старик, — окончательно сдался новобрачный, — нет слов, просто нет слов! Помнишь, я говорил, что стану другим человеком? Как, по-твоему, ими становятся? Постепенно, медленно? Ничего подобного! Р-раз — и готово. Знаешь, что недавно было?
— Нет, я только что приехал.
— Захотел я выпить, пошел в погреб. Бутылок — жуть, одна лучше другой. Казалось бы, пей? Не-ет. Вспомнил про Линду, повернулся и ушел. А? Вот что такое «женат». И, заметь, я радуюсь. Да, откуда ты взял Линду?
— Она к нам пришла. Сижу, размышляю — а она идет. Попросила за тобой съездить, чтобы ваш хрыч тебя не застал. Приехал он?
— Еще как!
— Выгнал тебя?
— Намекнул, что без меня лучше. Куда мы поедем? К тебе?
— Ко мне. Да, кстати! Заходил полицейский, спрашивал человека, который похож на таксу.
— Ой, Господи!
— Я тоже удивился.
— И сказал, что меня вообще нет?
— Что ты! Разве можно их обманывать? Бифф схватился за голову.
— Джерри, старик, здесь мне остаться нельзя, Тилбери выгонит. Туда вернуться — нельзя, сам понимаешь. Бродить по улице? Арестуют как бродягу. Что делать?
Джерри ответил не сразу. Сперва он засмеялся, и Бифф его упрекнул, объяснив, что смеяться тут нечему.
— Ладно, — сказал он наконец, — ладно, открою тайну. Полисмен просил тебя разыскать и привести туда, где страдает его рыжеусый собрат.
— Что ты порешь!
— Я рассказываю очень трогательную историю. Вчера, когда тот дежурил, на него напали юные правонарушители. Спас его отважный рыцарь в виде таксы.
— Ты шутишь?
— Нет, не шучу. Мало того, я тебя понимаю. Ты возмутился, что свести с ним счеты выпало не тебе, а каким-то мальчишкам.
Бифф оглядел местность здоровым глазом. Никому еще и никогда не казалась она такой прекрасной. Дом, и тот, собственно, неплох, бывают похуже.
— Значит, — проверил он, — полиция меня не ищет?
— Ищет, чтобы поблагодарить.
— И не арестует?
— Скорее, даст медаль. Есть и другая новость: мы скоро породнимся.
— Что?!
— Спроси свою сестру. Бифф немного подумал.
— Ну, что ж, — смирился он, — не все же радоваться. Надо и крест нести.
— Ты недоволен, что мы поженимся?
— Кто там женится? — спросил мистер Бантинг, сгущаясь из воздуха. — Неужели и вы тоже?
— Да, я.
— Буквально все до единого! Тилбери — женится, мистер Кристофер — женился утром, вы… Простите, не расслышал фамилии.
— Шусмит.
— Вы тоже женитесь, мистер Шусмит. Поветрие какое-то! Вы в город?
— Да.
— Не подвезете?
— С удовольствием.
— Если не возражаете, заедем ко мне в клуб, хлопнем какао. Я его редко пью, оно вредит, но для такого случая…
Они сели в машину. Джерри запел, к нему присоединился Бифф, а там — и мистер Бантинг. Пешеходов и шоферов распугивал главным образом он. Голос у него был ясный, приятный, как у кондора с ларингитом.
Летняя блажь
Перевод с английского И. Митрофановой
Редактор Н. Трауберг
1
Утро сияло лазурью и золотом, плыли пушистые облачка, гудели на солнце насекомые. Метеоролог Би Би Си, истинный поэт, сообщил, что волна высокого давления накрыла большую часть Соединенного Королевства к югу от Шетландских островов. Кролики играли у оград; томно задумались коровы; по речным берегам сновали водяные крысы. А если подняться к высшей ступени животного мира, гости сэра Бакстона Эббота, обитавшие в Уолсингтон Холле, графство Беркшир, уже развлекались на воздухе, кто как мог.
Мистер Чиннери играл в крокет с миссис Фолсом. Полковник Тэннер живописал мистеру Во-Боннеру жизнь в Пуне, удачно вклинившись в паузу и перегородив прочной запрудой байки Bo-Боннера о приключениях в Малайе. Миссис Шипли вязала носок. Мистер Профит шлифовал обратный удар, стуча мячиком об стенку. Мистер Биллинг наслаждался солнечными ваннами, а молодой корпулентный американец Табби Ванрингэм с полотенцем вокруг шеи пересекал террасу, держа путь на речку.
Из дома показалась Пруденс Виттекер, несравненная секретарша сэра Бакстона, — высокая, стройная, изысканная. Устремив суровый взгляд в удалявшуюся спину Табби, она окликнула его с холодом, даже с морозцем, и голос ее прозвенел в сонной разморенности утра словно ледышки в кувшине.
— Миста-а Ванрингэм!
Табби обернулся, остановился и застыл, надменно вздернув брови. Он удивился, он рассердился, ибо полагал, что уже неделю, после одного события, все ясно, и они не разговаривают.
— Да? — отчужденно проговорил он.
— Простите, вы идете купаться?
— Да.
— С биржи?
— Ага, с баржи.
У мисс Виттекер задрожал кончик носа, как ни странно — вздернутый, хотя остальные черты лица мы смело назовем классическими.
— С биржи, — холодным и ровным тоном поправила она.
— С баржи. Сами сказали.
— Ничего подобного! Я не говорю «баржа» вместо «баржа», «ага» или «ну!» вместо «да», «не-а» вместо «нет» или, предположим, «купальник» вместо «купальный костю-ум».
— Ой, ладно, хватит! Зачем вы меня позвали?
— Хотела проинформировать…
— А этому типу, — перебил ее Табби в приливе чувств, — этому субъекту с подарками, вы говорите в кафе: «Пэрси, передай мне картофэль!»
Прелестные губки поджались, но она не возразила.
— Я намеревалась вам сообщить, что нырять там больше нельзя.
— Чего-чего?
— Там поселился жилец. Плавучий домик сдали до конца лета.
Табби очень хотел сохранить благородную надменность до конца этой гнусной сцены, но худая весть разбила его замыслы. Плавучий дом, пришвартованный на мертвом приколе у заливных лугов сэра Бакстона, был единственным местом, где можно поплавать нагишом, и почти единственным, откуда можно как следует нырнуть. Да, есть старый мост в Уолсингфорд Парва, но туда шагать и шагать.
