– Успокойтесь, сеньора,– сказал Лягушонок,– все уже позади. Пока я жив, на этом корабле никто и никогда вас не тронет.

Вздрагивая от рыданий, Фьора подняла глаза и с благодарностью посмотрела на юношу. Ее пышные черные волосы спутались, лицо было бледным, как мел, губы пересохли.

– А ну-ка, убирайтесь все отсюда! – крикнул Лягушонок.– Нечего вам здесь делать!

Потом он повернулся к Фьоре и тихо сказал:

– Сеньора, простите их всех.

Фьора просто не ожидала услышать такие слова из уст простого матроса. Она скорее могла допустить, что он хочет сам завладеть ею.

Но на самом деле, все получилось иначе. Выгнав из каюты матросов, Лягушонок оставил возле разбитой в щепки двери Жоффруа.

– Следи за тем, чтобы сюда никто не входил. Раз уж тебе все равно, что делать, то я сейчас пришлю плотника, и вы смените дверь.

Фьора стала вытирать глаза кончиком шали, но слезы по-прежнему катились по щекам.

Сражение еще продолжалось на верхней и нижней палубах, но матросы все сильнее теснили к бортам последних солдат и офицеров, оказывающих сопротивление.

Один за другим гремели мушкетные выстрелы, поднимался пороховой дым, раздавались крики и стоны.

Через несколько минут все было закончено.

После того, как в трюм отправили капитана Дюрасье и еще нескольких офицеров, остальные, оказавшись без командования, сдались.

Капитан Рэд, забравшись на бак, размахивал шпагой.

– Всех в трюм! Пусть узнают, как чувствуют себя сельди в бочке!

Наконец, трюм был заполнен до отказа. Матросы закрыли люк и собрались на нижней палубе.

Одноногий пират обратился к взбунтовавшимся матросам, которые сразу же признали в нем вожака.

– Друзья мои! – крикнул он.– Божественное провидение сочло возможным изъять этот корабль из рук ваших развращенных командиров! Настоящим, я имею честь принять этот корабль под свое командование от имени берегового братства. Я объявляю себя его командиром. Я – капитан Томас Бартоломео Рэд...

Услышав это имя, некоторые из матросов перекрестились.

– Это сам капитан Рэд! – раздались громкие восклицания.

– Господи Иисусе! Тот самый Рэд!.. Очевидно, в трюме тоже услышали речь одноногого пирата, и запертые там солдаты и офицеры принялись колотить кулаками по люку.

– Пощадите нас! – кричали они.– Пощадите!

Кое-кто из матросов, испугавшись даже одного имени капитана Рэда, стал испуганно жаться к бортам. Те же, кого услышанное только раззадорило, закричали:

– Командуйте нами, капитан Рэд!

– Мы пойдем с вами хоть на край света!

Отец Бонифаций, который выбрался из-под канатной бухты, несколько раз перекрестился и в ужасе забрался назад.

– Братья! – снова воскликнул капитан Рэд.– Мне не нравится флаг на этой мачте! Его нужно сменить!

Он сбросил с себя камзол, расстегнул рубаху и вытащил из-под нее обмотанный вокруг пояса черный флаг с намалеванными на нем черепом и двумя перекрещенными костями.

– Отныне, мы все – пираты! – торжественно провозгласил капитан Рэд, бросая черную тряпку Лягушонку.– Поднимай флаг!

На палубе некоторое время царила тишина, которую пронзил громкий голос Бамако.

– Да здравствует капитан Рэд! Да здравствует береговое братство!

Кое-кто из матросов посмелее тоже закричал:

– Да здравствует береговое братство! Да здравствует капитан Рэд!

Чем выше забирался на мачту по веревочным лестницам Лягушонок, тем громче становились крики внизу.

– Да здравствует капитан Рэд!

Вскоре флаг короля Франции, порхая на ветру, медленно опустился в морские воды, а его место на фок-мачте заняло черное полотнище, которое англичане привыкли называть «веселым Роджером».

Огромный фрегат с распущенными парусами, принадлежавший когда-то флоту его королевского величества Карла VIII, а ныне украшенный флагом таинственного «берегового братства», поймав попутный восточный ветер, сменил курс и направился мимо острова Крит в просторы Средиземного моря.

При попутном ветре плавание длилось недолго, и уже через сутки на горизонте показался маленький, покрытый густым лесом, островок вулканического происхождения, которого не было, наверно, ни на одной мореходной карте.

Фрегат подошел к нему вечером и бросил якорь неподалеку от берега.

На воду с подветренной стороны была спущена шлюпка под узким треугольным парусом.

Двое матросов сели на весла, а на корме пристроился капитан Рэд. Его прежде грязный красный камзол был чисто выстиран и выглажен, богато изукрашенная шляпа с изрядно пострадавшим плюмажем украшала расчесанные седые волосы, а на боку красовалась новая шелковая перевязь и шпага, прежде принадлежавшая командору де Лепельеру.

Парус тотчас же наполнился ветром, и матросам не приходилось прилагать особых усилий для того, чтобы добраться до берега.

К вечеру погода ухудшилась, и прежде чем шлюпка достигла поросшего пальмами песчаного пляжа, небо успело затянуться тучами. Полил проливной тропический дождь.

Капитан Рэд, деревянный протез которого глубоко погружался в мокрый песок при каждом шаге, приказал матросам ждать у берега, а сам направился куда-то вглубь острова по одному ему знакомому маршруту.

На небе засверкали молнии. Прогрохотал гром. Начинавшаяся с ливня непогода сменилась настоящей грозой.

Поднялся ветер, и пальмы начали раскачиваться, порой пригибаясь к земле так низко, что стволы трещали от натуги.

Потом ветер утих, но гроза и ливень продолжались.

Наконец, капитан Рэд остановился под высокой раскидистой пальмой и, приложив к глазам руку, стал высматривать что-то в вечерней полутьме. То, что он увидел, заставило его улыбнуться.

– Значит, вы все здесь, негодяи... Тысяча чертей вам в глотку!..– выругался он.– Небось, уже похоронили меня? Ну ничего, я вам еще покажу! Вы все вспомните своего старого доброго капитана!

Он поглубже натянул на глаза шляпу, с которой стекала вода и, гордо подбоченившись, остановился перед домом.

Сооружение, которое стояло в глубине острова под пальмами, вообще-то, трудно было назвать домом. Скорее, это был огромный деревянный сарай с крышей, покрытой широкими пальмовыми ветвями.

Неподалеку от него ютилась покосившаяся хижина, через дырки которой, служившими окнами, пробивался тусклый свет.

– Пьют небось, бродяги?.. – пробормотал капитан Рэд, с мрачной улыбкой поглядывая на хижину.– Да выйдет там кто-нибудь, в конце концов?..

Ждать ему пришлось недолго.

Через некоторое время дверь хижины заскрипела, и на пороге показался маленький кривоногий человек в лохмотьях, которые когда-то были одеждой. Его голова, покрытая редкими остатками волос, походила на сморщенную тыкву, а из беззубого рта вырывались какие-то клокочущие звуки, которые только с большой натяжкой можно было назвать песней.

Похоже, этот обитатель острова уже немало выпил, потому что при каждом шаге его кренило на бок, словно маленький рыбацкий баркас, попавший в шторм.

Выйдя из хижины, ее обитатель помочился, а потом направился в сарай.

Когда он открыл дверь этого гигантского вертепа, оттуда донеслись пьяные вопли и такие же невнятные песни.

Капитан Рэд, проводив взглядом оборванца, усмехнулся.

– Братья гуляют... Ну ничего, вы у меня еще попляшете! Интересно, эта жирная свинья тоже здесь?

Дверь хижины снова заскрипела. Тот, кто вышел из нее, был как две капли воды похож на предыдущего – такая же грязная рваная одежда, босые ноги, слипшиеся редкие волосы, одутловатое лицо с явными следами обильных возлияний и невоздержанности. Правда, этот был потрезвее, чем предыдущий.

Может быть, именно из-за этого его послали за водой. На плечах этого бродяги было широкое коромысло, по бокам которого висели два кривых деревянных ведра.

Оглядевшись у порога, человек выругался:

– Проклятье! Тащиться за водой под дождем – такое только Жирный может придумать!

Продолжая ругаться, он поплелся между пальмами к роднику, обложенному камнями.