– Лягушонок! – закричал капитан Рэд.– Сюда! Тот подбежал к борту. Одноногий пират вытащил из кармана камзола связку ключей.
– Беги вниз, в арсенал. Открывай дверь. Тащи оружие. Шпагами кирасы гвардейцев не возьмешь.
Лягушонок схватил ключи и тут же бросился вниз к трюмам, где хранилось оружие и порох. Когда стрельба утихла, капитан Рэд стал пробираться вдоль борта к корме. Дорогу ему преградил размахивающий саблей надсмотрщик.
Пока одноногий пират сражался с ним, Лягушонок уже успел выбежать из трюма с грудой заряженных пистолетов и кинжалов. Следом за ним, гремя цепями на ногах, выскочил Бамако, размахивавший боевым топором.
Чаша весов понемногу склонялась на сторону бунтовщиков. Над палубой поднимались клубы порохового дыма после выстрелов из мушкетов.
Одноногий пират, сразив своего врага, бросился к трюму, где был спрятан золотой трон нубийского царя Югурты.
Размахивая саблей, одноногий пират проложил себе путь ко входу в трюм и едва не скатился по лестнице, зацепившись деревяшкой за ступеньку.
Разумеется, дверь, за которой хранился трон, была заперта.
Капитан Рэд попытался сломать замок руками, но убедившись в тщетности своих усилий, прекратил попытки. Без ключей и нечего было надеяться на то, чтобы добраться до трона. Слишком крепкой и надежной оказалась преграда.
– А! Тысяча чертей! – в сердцах заорал одноногий пират и пнул дверь ногой.
Однако, жажда золота, овладевшая капитаном Рэдом, не давала ему покоя.
На всякий случай он пару раз попытался проткнуть дверь саблей, но у него ничего не получилось.
Неожиданно в трюм спустился один из надсмотрщиков – тот самый, которого гигант Жоффруа когда-то наградил миской матросской баланды. Очевидно, он просто пытался спрятаться от взбунтовавшихся матросов, но на свою беду угодил прямо в руки капитана Рэда.
Со шпагой наперевес противник бросился на одноногого пирата.
Капитан Рэд на секунду замешкался, стараясь выдернуть застрявший в дереве клинок.
Чтобы избежать удара шпагой, ему пришлось отскочить в сторону. Но, зацепившись деревянной ногой за брус, прибитый к стене, он растянулся на полу.
Смерть была в нескольких шагах от старика, но и тут ему удалось перехитрить безносую.
Увернувшись от направленного в него острия шпаги, капитан Рэд ударил надсмотрщика протезом между ног.
Тот охнул, выронил шпагу и скрючился.
Тех нескольких мгновений, которые выиграл капитан Рэд, оказалось для него достаточно, чтобы успеть подняться, выдернуть свою саблю, застрявшую в двери, и проткнуть противника, словно бабочку.
Обливаясь кровью и хрипя, тот рухнул на пол.
А капитан Рэд со смехом прохрипел:
– Тебя уже давно следовало отправить на тот свет... Ладно, похоже, что мне пора выбираться отсюда.
Проходя мимо щели, сквозь которую был виден сверкающий в темноте трюма золотой трон, одноногий флибустьер, на всякий случай, заткнул дырку обрывком кружевного манжета своего когда-то великолепного красного камзола.
Корабль, окутанный пороховым дымом от ружейных выстрелов, медленно плыл по спокойному морю на приспущенных парусах.
Заботиться о сохранении курса было просто некому. Все матросы – даже те, которые были заняты на вахте, сражались с гвардейцами и офицерами.
Чаша весов долго колебалась посредине, поскольку явного перевеса не было ни у одной, ни у другой сторон.
Поначалу безоружные матросы уже обзавелись кто мушкетом, кто саблей, кто кинжалом. Те же, кому не досталось ничего дрались голыми руками.
Время от времени, раздавался громкий крик, и пораженный пулей или ударом клинка падал за борт.
Шансов на спасение у тех, кто угодил в воду, будучи только раненым, не было никаких – во-первых, потому что никто не собирался возвращаться и подбирать тонущих, а, во-вторых, по той простой причине, что море здесь буквально кишело акулами.
Почувствовав в воде запах крови, вокруг фрегата «Эксепсьон» собралась целая стая зубастых хищниц, которые приходили в еще большее возбуждение, раз за разом получая окровавленную добычу.
Между высокими спинными плавниками, рассекавшими волны возле корабля, бурлила розовая вода, мелькали лишь обрывки одежды и ошметки человеческого мяса.
Акулам было чем здесь поживиться.
Их острые, как бритва, зубы крошили даже стальные доспехи, которые были на упавших за борт гвардейцах.
Наконец, матросам, штурмовавшим капитанский мостик, удалось оттеснить еще остававшихся в живых корабельных офицеров и гвардейцев с мушкетами во внутреннее помещение на корме.
На самом капитанском мостике корчились раненые, и валялись вповалку убитые.
Матросов среди них было, конечно, больше, чем офицеров и солдат, но бунтовщики также нанесли врагу немалый урон.
Несколько офицеров с пробитыми головами лежали под нок-мачтой. Рука Жоффруа была тем карающим мечом господним, который послал на них смерть.
Оружием, которым пользовался этот широкоплечий здоровяк, были обыкновенные пушечные ядра.
Схватка шла на подступах к капитанской каюте и офицерской кают-компании.
Офицеры, отбиваясь шпагами от восставших матросов, медленно отступали назад.
До Фьоры, в страхе запершейся в своей каюте, доносились отчаянные крики и вопли, звон шпаг и глухой стук о стены ружейных прикладов.
Несколько матросов, вооружившись мушкетами, размахивали ими словно палицами.
Из коридора доносился голос капитана Дюрасье:
– Не подпускайте их слишком близко!
Среди матросов, сражавшихся в первых рядах, был Лягушонок. В одной руке он держал пистолет, а другой кинжалом отбивался от нацеленных в него шпаг. Выстрелив в своего врага, он выскакивал на корму, хватал очередной заряженный пистолет из валявшейся на палубе кучи и снова бежал в гущу схватки.
Наконец, матросам удалось оттеснить офицеров во главе с капитаном Дюрасье к самым дверям кают-компании.
Шум боя заставил Фьору забиться в угол и в ужасе заткнуть уши руками. Рядом с ней тряслась от страха Леонарда.
– Господи Иисусе... – шептала она.– Спаси и сохрани нас... Спаси и сохрани... Прости нам прегрешения наши...
Офицеры, теснимые взбунтовавшимися матросами, бросились укрыться в кают-компании, едва сдерживая двери с обратной стороны. Несколько мгновений им удавалось противостоять напору снаружи, пока Лягушонок не сбегал за заряженным пистолетом.
После его выстрела пуля пробила дверь и наповал убила одного из офицеров.
Матросы смогли сломить сопротивление противника и ввалились в кают-компанию.
Сражение продолжалось здесь вокруг стола, на котором по-прежнему стояли неубранные столовые приборы.
Заряженного огнестрельного оружия уже не было ни у матросов, ни у офицеров. Поэтому схватка шла врукопашную.
В такой драке крепкие и рослые матросы вроде Жоффруа имели несомненное преимущество.
Сам Жоффруа схватил тщедушного офицерика, бесполезно размахивавшего у него перед носом шпагой, и, подняв над головой словно тряпичную куклу, швырнул через стол.
Рядом с ним орудовал кинжалом Лягушонок, а чуть подальше, размахивая саблей, теснил к стене капитана Дюрасье испанец Гарсия.
Однако, справиться с капитаном было не так-то легко. Мессир Дюрасье был искусным фехтовальщиком и вполне мог справиться даже с двумя нападавшими. Тем более, если это были прежде не державшие в руках шпаги матросы.
Тем временем, нескольких офицеров, сражавшихся рядом с капитаном Дюрасье, обезоружили и потащили на палубу.
Самому мессиру Дюрасье удалось выскочить на задний кормовой мостик. Но отсюда был только один путь – вниз.
Обернувшись, капитан фрегата увидел направленный на него пистолет и шпагу.
Это были Лягушонок и темнокожий горе-повар Бамако.
– Капитан, вы в наших руках,– тяжело дыша, проговорил Лягушонок.
– Сдавайтесь,– добавил Бамако.– А не то я сейчас проткну вас насквозь, и мы узнаем, какого цвета у вас кровь – голубая или красная.
Сжав губы, капитан Дюрасье надменно посмотрел на своих врагов, но лишних движений делать не стал. Сопротивление было бесполезно, но, чтобы выразить свое презрение к противнику, Дюрасье сломал о колено свою шпагу и бросил обломки под ноги Лягушонку.
