Тем временем пара надсмотрщиков забралась по вантам на мачту и, перекинув через рею толстую веревку с петлей на конце, стала спускать ее вниз.

Лягушонок поднял глаза и увидел болтающуюся прямо над головой петлю.

Фьора, которая лишь несколько минут назад пришла в себя в своей каюте, еще ничего не знала о том, что происходит на нижней палубе. Взяв в руки лютню, она принялась напевать любовную балладу, сочиненную некогда неизвестным рыцарем из Дижона для своей возлюбленной.

Услыхав звуки лютни и нежный женский голос, доносившийся с кормы, Лягушонок едва заметно улыбнулся.

– Боже мой, как хорошо она поет,– еле слышно прошептал он.

В этот момент петля опустилась прямо перед его лицом. На палубе раздался гром барабанов, и песня прекратилась.

Фьора вышла из каюты и увидела, как на шею юноше, стоявшему вместе с тремя другими матросами на нижней палубе, одевают пеньковую веревку. Двое других матросов, которым предназначено было совершать казнь, держали в руках другой конец веревки, перекинутой через рею.

Петлю на шее Лягушонка аккуратно затянули, после чего барабанный гром сменился дробью.

Капитан Дюрасье махнул белым платком и, улыбаясь в усы, сказал:

– Приступайте.

Пока петля все туже стягивалась на шее юноши, он стоял, не шелохнувшись, и не сводил взгляда с Фьоры.

– Какой смелый молодой человек,– прошептала Леонарда на ухо своей госпоже.– Он так благородно ведет себя в свой смертный час, что я готова даже преклонить перед ним голову.

Фьора промолчала, не в силах отвести взгляд от этого, совсем незнакомого ей, молодого матроса.

Тем временем стоявшие рядом с Лягушонком капитан Рэд, Жоффруа и Гарсия потихоньку освобождали руки от веревок. Отец Бонифаций стоял в стороне, поминутно совершая крестное знамение.

– Пресвятой боже, спаси и сохрани их души. Наконец, барабанная дробь умолкла, и с капитанского мостика раздалась команда:

– Приговоренного на рею!

Двое матросов принялись тянуть веревку вверх, но в мгновение ока Лягушонок освободил руки и сорвал петлю с головы.

Не заметив этого, матросы бежали с веревкой в руках по палубе, поднимая осужденного все выше и выше. Уцепившись руками за петлю, он совершил полет над нижней палубой и упал в стройные ряды гвардейцев, выстроившихся под капитанским мостиком с мушкетами на плечах.

На корабле возникло минутное замешательство, которым умело воспользовался бывалый морской волк, капитан Рэд.

– Лягушонок, беги! – закричал он, выхватывая из глубин своего камзола предусмотрительно спрятанный там пистолет.

Это был тот самый пистолет, которым ему угрожал гвардеец у дверей арсенала. Капитан Дюрасье проявил непростительную самоуверенность и беспечность, не приказав обыскать бунтовщиков.

Крики радости донеслись до толпы матросов, собравшихся у борта, когда Лягушонок, расталкивая солдат, бросился бежать на нижнюю палубу.

Один из надсмотрщиков, выхватив кинжал, бросился наперерез Лягушонку, но тут же упал, сраженный выстрелом из пистолета.

Стрелял одноногий капитан Рэд.

Но тут же на пути Лягушонка вырос гвардеец с мушкетом наперевес. Пока он взводил курок, юноша выхватил из-за пояса кинжал и вонзил его в живот солдату.

– Да здравствует Англия! – закричал он.

Жоффруа смело бросился сразу на трех надсмотрщиков, которые на свою беду оказались рядом. Гигант расшвырял их в разные стороны, возбужденно крича:

– Эй, матросы, что же вы стоите? Убивайте всех офицеров!

Десяток самых смелых матросов бросились на выручку бунтовщикам. Хуже всех приходилось капитану Рэду. Он зацепился деревянной ногой за канат, валявшийся под ногами, и растянулся на палубе. К нему тут же подскочил надсмотрщик и принялся душить старого пирата.

Капитан Рэд хрипел и отбивался, как мог, но руки врага все сильнее сжимались на его глотке.

Увидев, что одноногий моряк не может справиться с неприятелем, Жоффруа, находившийся у противоположного борта, схватил лежавшее рядом с орудием стальное ядро и швырнул его в надсмотрщика. Ядро угодило ему в голову, и руки, сжимавшие горло капитана Рэда, ослабли.

Воспользовавшись этим, флибустьер, наконец-то, освободился и отшвырнул от себя обмякшее тело.

Хотя кучка храбрецов с голыми руками бросилась на вооруженных солдат и офицеров, остальные матросы испуганно жались к бортам, уворачиваясь от кнутов, которыми хлестали их надсмотрщики.

На капитанском мостике царила паника. Жоффруа метнул туда еще пару ядер, которые попали точно в цель – два офицера рухнули на палубу с мостика.

Быстрее всех пришли в себя солдаты полуроты морских гвардейцев, которые, взведя курки, выстроились прямо под капитанским мостиком.

– Целься! – скомандовал командир полуроты, поднимая вверх шпагу.– Огонь!

Грянул залп, и несколько матросов, случайно угодивших под пули надсмотрщиков, корчась в судорогах, упали на палубу. Солдаты принялись перезаряжать мушкеты, сначала насыпая в стволы порох, затем заталкивая свинцовые пули и забивая их бумажными пыжами.

В этот момент старый флибустьер заорал:

– На штурм!

Он бросился вперед, размахивая шпагой, которую позаимствовал у пришибленного ядром надсмотрщика. Орудуя где шпагой, а где своей деревянной ногой, он расчистил себе путь на верхнюю палубу. Но здесь на него набросились сразу несколько противников, вооруженных саблями.

Капитан Рэд дрался, как настоящий лев. Рыча и хрипя от возбуждения, он наносил один за другим разящие удары.

У борта орудовал кинжалом Лягушонок. Жоффруа понравилось неожиданно обнаруженное им оружие – артиллерийские ядра – и он швырял их налево и направо, разбивая головы врагам. Под ядра, брошенные могучей рукой Жоффруа, угодили несколько солдат, перезаряжавших мушкеты и пара офицеров.

Среди всей этой катавасии по палубе с библией в одной руке и крестом в другой бродил отец Бонифаций, причитая:

– Во имя господа нашего, Иисуса Христа, прекратите! Прекратите!

Тут он наткнулся на сцепившихся матроса и офицера, которые катались по палубе, пытаясь придушить друг друга. Матросом был испанец Гарсия. Его противник, будучи выше ростом и тяжелее, выхватил из-за пояса кинжал и замахнулся, пытаясь пронзить врага.

Отец Бонифаций перепуганно закричал:

– Не делайте этого, сын мой! Это грех. Офицер, рыча от ярости, оттолкнул монаха-доминиканца в сторону.

– Отойди.

Однако, в этот момент Гарсия изловчился и ударил офицера ногой в пах. Тот отлетел к оружейному порту и, чтобы удержаться, схватил некстати здесь оказавшегося отца Бонифация за стихарь.

– Помогите! – что было мочи заверещал монах. Подхватив валявшуюся на палубе шпагу, Гарсия рубанул ею по руке офицера. Отрубленная кисть упала на доски, а офицер рухнул, перевалившись через борт в воду.

Стеная и причитая, отец Бонифаций упал на палубу и принялся отползать в сторону на четвереньках. Добравшись до ближайшей груды канатов, он забрался в нее с головой.

Хотя несколько офицеров, сражавшихся на подступах к верхней палубе, были ранены или убиты, взбунтовавшиеся матросы никак не могли добраться до капитанского мостика. Вначале дорогу им преграждали солдаты полуроты морских гвардейцев, попеременно стрелявшие из мушкетов, а тех, кто пытался взобраться на капитанский мостик сбоку, офицеры кололи шпагами, сбрасывая вниз.

Грохот оружейных выстрелов, звон шпаг и кинжалов, стук сыплющихся ядер, топот и крики, стоны и вопли, предсмертный хрип и скрип мачт – все это перемешалось в одну ужасающую музыку боя.

Лягушонок в драке где-то потерял свой кинжал. Когда на него со шпагой бросился офицер, Лягушонок принялся отбиваться валявшейся под ногами шваброй. Ему удалось изловчиться и выбить оружие из рук противника, который позорно ретировался.

Когда началась стрельба, капитан Рэд предусмотрительно укрылся за высоким изгибом правого борта. Так мог поступить только настоящий бывалый флибустьер. Выглянув из своего укрытия, он увидел дравшегося неподалеку юношу.