Потом от голода и усталости у Мэв начались галлюцинации. То ей казалось, что она, вцепившись обеими руками в борта, стоит на обледеневшей палубе корабля, плывущего из Ливерпуля; то оказывалась в Ирландии, где ела кору и траву, чтобы не болел желудок. Но в минуты просветления она думала: а вдруг это проверка; вдруг мистер Будденбаум решил убедиться, что человек, в чье сердце он заронил мечту об Эвервилле, достаточно силен, чтобы вынести невзгоды и выжить? Догадка казалась Мэв настолько правдоподобной, что она решилась поделиться ею с отцом.

— Папа! — обратилась она к Хармону, ухватив его за край куртки.

Отец оглянулся. Лицо его почти скрывал капюшон, видны были только глаза, смотревшие на дочь с неизменной любовью.

— Что, детка? — отозвался он.

— Я думаю, возможно… возможно, так и должно быть.

— Ты о чем?

— Может, мистер Будденбаум наблюдает за нами и думает, заслуживаем ли мы права строить его город? И как только мы решим, что больше не в силах идти дальше, он тут же явится и скажет: это была проверка. И покажет нам путь в долину.

— Это не проверка, дочка. Просто вот так бывает. Меч ты погибают. Приходит смертельный холод и убивает их. — Он притянул к себе девочку и обнял ее, хотя сил у него оставалось так мало, что и это он проделал с трудом.

— Я не боюсь, папа, — сказала Мэв.

— Не боишься?

— Нет, не боюсь. Мы уже много испытали.

— Да уж.

— Помнишь, что было дома? Как мы думали, что умрем от голода? Но ведь не умерли. А потом, на корабле? Людей смывало волной за борт слева и справа от нас, и мы уже не сомневались, что тоже утонем. Но волны нас не тронули.

Ведь так?

На потрескавшихся губах Хармона появилась слабая улыбка.

— Да, детка, не тронули.

— Мистер Будденбаум знал, через что нам придется пройти, — сказала Мэв. — Он знал, что у нас есть ангелы и они позаботятся о нас. И мама тоже…

Она почувствовала, как отец вздрогнул.

— Она снилась мне прошлой ночью, — сказал он.

— Красивая?

— Как всегда. Мы плыли бок о бок в тихом-тихом море. И клянусь, если бы я не знал, что ты здесь, детка, что ты меня ждешь…

Он не договорил. Впереди из белесой мглы раздался голос трубы — победный сигнал, и тотчас из фургонов, ехавших рядом и впереди, послышались радостные возгласы:

— Слыхали?

— Там, впереди, кто-то есть!

Еще один сигнал, еще и еще — не успевало умолкнуть эхо предыдущего, как уже звучал следующий, и скоро звенящая медь затопила весь белый свет.

Фургон Стерджиса, ехавший перед О'Коннелами, остановился. Шелдон обернулся и призвал к себе нескольких мужчин:

— Стрэттон! Уитни! О'Коннел! Достаньте оружие!

— Оружие? — переспросила Мэв. — Зачем оружие, папа?

— Давай-ка, дочка, в фургон, — велел Хармон, — и не высовывайся, пока я не вернусь.

Труба стихла на мгновение, но тут же запела снова — еще лучше, еще прекраснее. Мэв забралась в фургон, а ее худенькое тело тряслось в такт этим звукам, музыка пробирала ее до костей. Когда отец с винтовкой в руках исчез, Мэв заплакала. Не потому что боялась за него, а потому что ей самой захотелось выйти под падающий снег и посмотреть: что за труба рождает эту музыку, так странно отзывающуюся в теле, и что за человек на ней играет. Быть может, там и не люди вовсе? Быть может, ангелы, которых Мэв помянула пять минут назад, спустились на землю и трубный глас возвещает их приход.

Мэв внезапно и безоглядно уверовала, что так оно и есть, и выбралась из-под полога. Небесные стражи явились спасти их, и мама, наверное, тоже. Если Мэв пристально вглядится, она увидит их в небесном золоте и пурпуре. Она встала на козлах, вцепившись в брезент, и устремила взор в снежную мглу. Ее старания были вознаграждены. Когда трубы возвестили третью аллилуйю, снег на некоторое время прекратился. Мэв увидела слева и справа пики, похожие на зубья капкана, а впереди — исполинскую гору, чьи нижние склоны поросли лесом. До опушки этого леса было не более сотни ярдов, и музыка доносилась именно оттуда. Ни отца, ни других мужчин, отправившихся туда, Мэв не видела — конечно же, потому что их скрыли деревья. Нет никакой опасности в том, чтобы последовать за ними. Как чудесно будет стоять рядом с отцом, когда он воссоединится с мамой. Разве это не счастье — поцеловать маму, окруженную ангелами? А Уитни и все, кто ругал отца, останутся в стороне, сгорая от зависти.

Снова пошел снег, опуская свою завесу, но не успела гора скрыться из виду, как Мэв спрыгнула с фургона и направилась в сторону леса. Через несколько мгновений обоз у нее за спиной исчез. Она шла сквозь белесую мглу, спотыкаясь на каждом шагу, полагаясь лишь на свое чутье. Местами снег был очень глубоким, пару раз Мэв провалилась в него и вполне могла бы оказаться похороненной заживо. Но когда за мерзшие ноги почти отказались слушаться, снова зазвучали трубы. Их музыка наполнила мышцы жизненной силой, а сердце — радостью. Впереди ее ждал маленький рай: ангелы, мама и любящий отец, вместе с которым они построят город, призванный стать чудом света.

Она не умрет, Мэв была уверена. Ни сегодня, ни в долгие последующие годы. Ее ждет огромная работа, и ангелы не допустят, чтобы она замерзла здесь в снегу. Ведь они знают, какого труда ей стоило дойти сюда.

Теперь Мэв снова видела деревья — сосны выше любого дома, вставшие перед ней стеной, будто часовые. Она бежала к ним и громко звала отца, забыв про холод, ушибы, головокружение. Трубы пели близко, а краем глаза она заметила разноцветные вспышки, словно ее окружили ангелы. Они позволили ей заметить трепетавшие кончики своих крыльев.

Невидимые руки подхватили Мэв и перенесли под кроны деревьев — туда, где нет снега и земля мягкая от хвои. Она опустилась там на колени, глубоко вздохнула несколько раз, а голоса труб отзывались в каждой клетке ее тела.

Разбудила ее не музыка и не сонм невидимых ангелов. Это был крик, пересиливший эхо труб и наполнивший сердце тревогой.

— Черт тебя побери, О'Коннел! Она узнала голос. Это Уитни.

— Господи боже! Что ты наделал? — вопил Енох.

Мэв поднялась и направилась в его сторону. После снежной белизны глаза еще не успели привыкнуть к полумраку, и чем дальше от лесной опушки, тем страшнее ей станови лось. Но ее подгонял гнев в голосе Уитни, и она не думала о том, что там может быть. Трубы смолкли. Быть может, ре шила Мэв, ангелы услышали его злобные вопли и теперь не хотят, чтобы гармония музыки звучала в оскверненном месте; или им просто любопытно посмотреть на человеческий гнев.

— Ты знал! — орал Уитни. — Ты затащил нас в преисподнюю!

Теперь Мэв видела его: он шел среди деревьев и кричал проклятия в темноту, взывая к своей жертве:

— О'Коннел? О'Коннел! Ты сгоришь в огненном озере!

Ты будешь гореть, и гореть, и…

Он замолчал, оглянулся, и тут его взгляд натолкнулся на Мэв. Не успела девочка отступить назад, как Уитни заорал:

— Я тебя вижу! А ну иди сюда, маленькая сучка!

У Мэв не было выбора. Он держал ее на прицеле. Когда она вышла из-за деревьев, она увидела, что Енох не один. В нескольких ярдах от него стояли Шелдон Стерджис и Пот-трак. Стерджис прижался к дереву, напуганный чем-то, что пряталось в ветвях над головой, — он направил туда ствол винтовки. Поттрак смотрел на Уитни, и на его туповатом лице бродила удивленная ухмылка.

— О'Коннел! — крикнул Уитни. — Твоя девчонка у меня! — Он перехватил винтовку, чтобы получше прицелиться. — Если я спущу курок, то попаду между глаз. И я это сделаю. Слышишь меня, О'Коннел?

— Не стреляй, — сказал Стерджис. — А то оно вернется.

— Оно и так вернется, — отозвался Уитни. — Его послал О'Коннел. Послал по наши души.

— О, Боже, всемогущий на небесах… — всхлипнул Стерджис.

— Стой там, — приказал Уитни Мэв. — Позови папашу и скажи, чтобы он убрал своего демона, или я убью тебя.

— У него нет… нет никаких демонов, — ответила Мэв. Она не хотела, чтобы Уитни заметил ее страх, но ничего не могла с собой поделать. Слезы все равно потекли по щекам.