— Я хочу, чтобы вы ушли.

— Слушайте, по-моему, гораздо лучше и куда более энергично звучит: «Я хочу, чтобы вы убрались отсюда к чертям».

Послышались смешки. Кто-то нервно закашлялся.

— Что вы говорите жене вечерком в субботу? «Не хочешь ли совокупиться, дорогая?» Нет, ведь вы говорите: «Я хочу тебя трахнуть».

— Вон! — рявкнул Босли.

К нему на помощь уже спешили официанты во главе с поваром, который выглядел так, будто он осиян огнями святого Квентина* (* Христианский мученик III века н. э.). Тесла поднялась из-за стола.

— Ладно, ухожу, — сказала она и широко улыбнулась повару. — Рыба великолепная, — добавила она, медленно направляясь к двери.

Она стояла на углу, размышляя, откуда лучше начать по иски Флетчера, когда Рауль позвал ее шепотом:

— Ты не слышала, что я тебе говорил?

— Я защищала свои конституционные права, — ответила Тесла.

— Раньше, до того.

— И что же ты говорил?

— Не знаю точно, что там было, — сказал он, — но я почувствовал чье-то присутствие или…

— Ты что-то нервничаешь, — заметила Тесла, окидывая взглядом улицу. Поток машин на перекрестке стал еще плот нее. Вряд ли в этом месте станут разгуливать духи, подумала она По крайней мере, среди бела дня. Ночью — другое дело…

— Не хоронили ли здесь на перекрестках самоубийц? Рауль не отвечал.

— Рауль?

— Послушай.

— Что я…

— Просто послушай, хорошо?

Здесь было что послушать. Гудели клаксоны, шуршали шины, смеялись и болтали люди, в окнах играла музыка, из открытой двери несся чей-то возмущенный голос.

— Нет, я не о том, — сказал Рауль.

— А о чем?

— Слышишь чей-то шепот?

Она попыталась вслушаться, не обращая внимания на людей и машины.

— Закрой глаза, — предложил Рауль, — в темноте проще.

Она так и сделала. Уличный шум никуда не делся, но ей все-таки удалось отвлечься от него.

— Вот, — прошептал Рауль.

Он был прав. Слабый, еле заметный посреди этой какофонии звуков голос пытался добиться, чтобы его услышали. Тесла разобрала его «ай». И еще что-то, похожее на «кетчуп». Она сосредоточилась, настроив на него слух, как настраивалась на разговоры в закусочной.

— Ай, — услышала она. — Аю… аю…

— Он что-то знает, — шепотом сказала Тесла.

— Кетч… кетч, — произнес голос.

— Кетч?

— Кетч… э…

Нет, это не «кетчуп». Это «Флетчер».

— Слышишь? Он знает про Флетчера, — сказала она Раулю. — Вот о чем он говорит. Он знает про Флетчера.

Она снова прислушалась, настраиваясь на частоту голоса. Он был рядом, но стал еще тише. Она затаила дыхание, настраивая каждый нерв на прием. На этот раз она услышала не слова, а цифры. Два Два, Шесть.

Она повторила их вслух, чтобы голос знал, что она услышала его.

— Два-два-шесть, правильно?

Дальше последовали два каких-то слова. «Ел» или «чел». И что-то вроде «три».

— Повтори еще раз, — попросила она тихо.

Но то ли она устала, то ли голос утомился. Снова послышалось «три». Потом он исчез. Тесла продолжала прислушиваться в надежде, что контакт повторится, но голос молчал.

— Черт, — пробормотала она себе под нос.

— Нам нужна карта, — сказал Рауль.

— Зачем?

— Это адрес, Тесла. Он сказал тебе, где найти Флетчера.

Она оглянулась на ресторанчик.

Тамошняя официантка увидела Теслу, как только та от крыла дверь.

— Пожалуйста… — начала официантка.

— Не беспокойтесь, — сказала Тесла. — Мне нужно только вот это. — Она вытащила из проволочной стойки у двери брошюрку про городской фестиваль. — Хорошего вам дня.

— Кстати, с чего ты вдруг так взъелась на Иисуса? — поинтересовался Рауль, когда Тесла села в седло своего мотоцикла и принялась изучать карту на обороте брошюрки.

— Я не взъелась, — пробормотала она. — Я сама люблю всю эту муру. Просто я думаю, что слово… это…

Она замолчала. Пристальнее всмотрелась в карту.

— Митчелл-стрит, — прочла она вслух. — Вот что он говорил: Митчелл.

Сложив карту, она сунула ее в карман и включила зажигание.

— Поехали. Ты готов?

— Бесценный дар.

— Что?

— Ты хотела сказать, что слово — это бесценный дар.

— Разве?

— Отвечаю: нет, я не готов.

В ресторанчик Китти Эрвин пришел, чтобы унять панику, увидеть знакомое лицо или услышать знакомый голос — все равно чьи, лишь бы знакомые, родные и любимые. Но какая-то незнакомая женщина произнесла имя его убийцы, отчего он немедленно впал в истерику и, если бы у него имелись голосовые связки, надорвал бы их, пытаясь до нее докричаться. Вместо того чтобы слушать, она демонстрировала Босли знание уличной лексики.

Она не походила на бесчувственную дуру, хотя в тот момент могла бы ею показаться. На улице она вовсе перестала прислушиваться, так что пришлось подойти поближе — так близко, что, будь он из плоти и крови, его обвинили бы в домогательстве. Он снова и снова называл адрес, по которому она могла найти Флетчера. Его терпение было вознаграждено. Женщина вошла в ресторанчик, взяла карту, и, пока она ее изучала, Эрвин попытался ей растолковать, что Флетчер опасен.

Но этого она не услышала. Эрвин не понимал почему. Возможно, живой человек не способен одновременно читать карту и слушать то, что ему говорит мертвый. А возможно, Эрвин сделал что-то не так и, едва научившись общаться с живыми, тут же эту способность утратил. В любом случае, плодотворного сотрудничества, попреки его надеждам, не получилось, женщина села на мотоцикл и уехала, прежде чем он успел ей сообщить о преступных наклонностях Флетчера. Однако Эрвин не слишком о ней обеспокоился. Если она ищет убийцу, она должна знать, кто он такой и на что способен. А судя по представлению, устроенному ею в ресторанчике, она не робкого десятка.

Эрвин смотрел, как женщина рванула вперед по Мейн-стрит, огибая автомобили, и завидовал тому, что она может вот так сесть и поехать. Он никогда прежде не интересовался историями о призраках и привидениях (он относил их к темам несерьезным, то есть к фантазиям и сказкам), но он знал, что духи умеют преодолевать гравитацию. Умеют летать, висеть в воздухе, стоять на верхушке дерева или на острие шпиля. Почему же сам он чувствовал себя прикованным к земле, а его тело — словно у него есть тело, а не одно воспоминание о нем — вело себя так, будто все еще подчинялось прежним законам?

Вздохнув, он побрел домой пешком. Если обратный путь займет столько же времени, сколько всегда, то к его приходу организованная им встреча уже закончится. Но что должна делать несчастная заблудшая душа? Делать было нечего, и он лишь спешил изо всех сил, попутно размышляя о том, что со временем, возможно, что-нибудь поймет.

Феба увидела, что офис Эрвина закрыт. В любой другой день она попросту повернулась бы и отправилась обратно. Домой. Подождала бы до понедельника. Но сегодня — другое дело. Она не могла ждать ни часа. Она поедет к нему, решила Феба, и уговорит его уделить ей полчаса. Не слишком большая жертва, не так ли? Особенно в сравнении с те ми неудобствами, которые он доставил ей самой накануне.

Она зашла в аптеку в двух кварталах от приемной доктора Пауэлла и попросила телефонную книгу у Морин Скримм, которая ради праздника покрасила волосы и походила на местную шлюху. Морин страшно хотелось поболтать, но в аптеке было полно народу. Выяснив домашний адрес Эрвина, Феба оставила Морин строить глазки всем посетителям мужского пола моложе шестидесяти пяти, а сама направилась на Митчелл-стрит.

На Митчелл-стрит было мало машин, красивые ухоженные дома, подстриженные газоны и свежевыкрашенные ограды. Этакий рай земной, о каком Тесла не раз мечтала, путешествуя по «Америкам»: где люди добры друг к другу, где они живут в гармонии, в соответствии со своими скромными возможностями, физическими и духовными. Не нуж но долго гадать, почему Флетчер решил здесь обосноваться. Когда-то он уже принес в жертву жизнерадостный и добрый Гроув, чтобы создать из фантазий его жителей, полных любви и надежд, армию своих помощников. Галлюцигении, как он их прозвал, после поражения Флетчера начали настоящую войну на улицах городка Если он снова готовит битву, как предсказала Кейт Фаррел, то где же еще найти солдат для нового войска, как: не в таком вот тихом городке? Люди здесь до сих пор верят в цивилизацию и создают себе героев, призванных защищать их.