— Ты не удивилась. Джина, впервые увидев дом, что люди хотят жить в таком уединенном месте?

— Забываешь, — ответила она, — пока все, что я видела, — вид из окна.

Он кивнул, и на мгновенье выражение его лица стало пасмурным.

— Боюсь, это так. Место достаточно уединенное, чтобы дать приют орлу, чье имя носит дом. Птицы сейчас почти вымерли, уцелели лишь немногие, на некоторых островах Шотландии. Они могут выжить только здесь, где нет ни промышленности, ни транспорта, ни многолюдия. Насколько меня радует соседство гордых птиц, настолько желал бы, чтобы в остальном дела обстояли по-другому.

— Как по-другому? — спросила она, заранее зная его ответ.

Он постучал нетерпеливыми пальцами по столу и продолжал:

— Я хочу, чтобы в Ардулиан вернулась жизнь! Жизнь — это люди, людям нужна работа и жилье, им нужен отдых и транспорт, чтобы добираться до места, а это означает строительство дорог. Боже упаси нас от небольших квадратных домиков и уродливых фабричных зданий, но у меня болит сердце, когда я вижу умирающую местность и пожилых жителей, тоскующих по сыновьям и дочерям, уехавшим в чуждые места!

Она не показала своего чувства торжества, когда он, глубоко погруженный в свои мысли, смотрел вниз. Какой актер! Если бы она не подслушала разговор между ним и дядей, то подумала бы, что он всем сердцем печалится о людях, а не о своих пустых карманах. Негодование трудно было спрятать, и она резко ответила:

— Простым желанием ничего не достигнешь, но даже если бы этого было достаточно, значение достигнутого меньше, когда не прилагаешь усилий, не правда ли?

Он удивленно поднял голову, услышав критические нотки в ее голосе, и она пожалела о том, что выдала себя. Поспешно она попыталась выйти из неловкой ситуации, напустив на себя простодушие, и положила свою руку на его крепко сжатые пальцы.

— Вижу, ты принимаешь близко к сердцу происходящее в округе. Лиан, но я уверена, ты сделал все возможное для здешних жителей. Как бы и я хотела чем-нибудь помочь!

С задумчивым видом она посмотрела на него. Мгновенно тени из его глаз ушли и мрачный взгляд посветлел, сделав лицо живым. Сильная темная рука легко накрыла ее руку.

— Благодарю за участие. Джина, которое ты проявляешь к моим проблемам. Я уверен, если бы было в твоей власти, ты помогла бы нам. Но это не так, и давай не говорить на эту тему, а найдем что-нибудь более интересное для твоего первого дня пребывания в доме у Орлиного перевала.

Джорджина расслабилась, ее тревоги улеглись; она с трудом пыталась удержать рвущийся изнутри торжествующий смех. Если каждый день будет таким же забавным, а похоже на то, — она получит большое удовольствие от вынужденных своих каникул!

За обедом этим вечером Джорджина еще раз сделала приятное дяде, попросив послать телеграмму Уолли о ее решении остаться в Ирландии по крайней мере на неделю.

Она почувствовала беспокойство при мысли, что подумает Уолли, когда получит ее. Их работа в Англии была почти завершена, требовалась только ее подпись на заключительных документах. Но она утешала себя мыслью, что ей действительно необходим перерыв, и несколько дней задержки мало повлияют на успех предприятия. Она не включила в послание обратный адрес и чувствовала себя поэтому виноватой. Но у нее не было никакого желания, чтобы он примчался к ней в Ирландию. Ей необходима полная свобода, чтобы самой одолеть Лиана Ардулиана, а присутствие Уолли может отвлечь ее от достижения цели; цели, которая становилась уже навязчивой идеей.

Она была уверена, что правильно оценила ситуацию на сегодняшний день. Поведение Лиана днем, когда он показывал ей окрестности, приняло определенное направление: именно то, на которое она рассчитывала. Развлекая ее забавными рассказами о своих арендаторах, он не отрывал глаз от ее лица. Несмотря на то, что его лестное внимание явно было искусственным, она не в силах была подавить веселье, вызванное его умышленным преувеличением забавных ситуаций, которые возникали с иностранцами, сталкивающимися с логикой местных жителей. Даже сейчас, вспоминая один пересказанный им случай, она одерживалась, чтобы не рассмеяться. С недоверием выслушала она рассказанный с бесстрастным лицом случай с американским туристом, который, проезжая в автомобиле и наслаждаясь мирными деревенскими пейзажами, вдруг обнаружил, что его путь перекрыт шлагбаумом, закрывающим только одну сторону дороги. Он подождал в нерешительности, пока вторая половина шлагбаума не встанет на место, показывая прибытие поезда, или же другая половина вернется на место, разрешая следовать дальше. Но не случилось ни того, ни другого. Наконец, устав ждать, он нажал на сигнал автомобиля и держал его до тех пор, пока из будки не появился Педди Мерфи.

— Скажи, парень, — прокричал он Педди, когда тот появился перед ним, отчего задержка? Педди почесал затылок:

— Задержка? Какая задержка? Американца чуть не хватил удар:

— Шлагбаум, мужик, шлагбаум! — закричал, он, энергично кивая в сторону раздражающего препятствия. — Почему он открыт только наполовину?

Медленно соображая, Педди наконец-то понял, в чем дело.

— А-а-а… — его взгляд полон был презрения к невежественному американцу. — Это затем, чтоб показать, что я уже наполовину ютов пропустить поезд!..

Джорджина почувствовала себя глупо, когда громкий дядин смех вернул ее к действительности.

— Чему ты так улыбаешься, детка? — спросил дядя, а его расплывшаяся улыбка показывала меру его удовольствия.

Девушка мгновенно покраснела и взглянула в сторону сидящего во главе стола Лиана, но тут же отвела взгляд, увидев в его глазах улыбку. Какой же дурой она выглядит, взволнованной дурой, легко поддающейся на медоточивые речи! Мысленно она стала искать себе опору, и обретя ее в чувстве гнева, поддерживающего ее в минуты слабости, Джорджина смогла улыбнуться обоим мужчинам.

— Я вспоминаю прекрасно проведенный день, — легко солгала она.

Она постаралась не заметить быстрый торжествующий взгляд Майкла, брошенный через стол Лиану, который, она чувствовала, ответил ему тем же. Неожиданно наступившая смертельная усталость охватила ее. Очевидно, это отразилось на ее побелевшем лице, потому что Лиан вскочил со своего места и склонился над ней.

— Тебе нехорошо, Джина? — быстро спросил он. Внимательные голубые глаза изучали ее изнуренное лицо. Выражение тревоги казалось искренним, но она была слишком подавлена, чтобы заметить это. Ей требовались сон и уединение, и она едва смогла прошептать:

— Я думаю, вы извините меня, день был такой длинный; я хотела бы подняться наверх. Лиан почувствовал свою вину. — Конечно, ты должна отдохнуть. Я обязан был вспомнить раньше, что ты еще нездорова. А я, эгоист, забыл обо всем и радовался твоей компании. Идем, — к своему ужасу она почувствовала, как его руки поднимают ее, — я отнесу тебя в твою комнату и позову Кейту помочь лечь в постель.

Не обращая внимания на протесты, он без видимых усилий перенес ее через слабо освещенный холл, вверх по лестнице, через коридор к ее комнате. Он не отпускал ее, пока не положил на кровать, и даже после этого не выпрямился, а стоял, наклонившись над ней, с непроницаемым выражением на темном лице. Он был близко, пугающе близко, и она не могла отодвинуться — его руки удерживали ее с обеих сторон. Она отвернула голову, чтобы не видеть его взгляда, который беспокоил ее даже больше, чем прикосновение. Она проклинала волну слабости, заставившую трепетать ее тело, виня в этом болезнь, от которой еще не оправилась. Она не переставала спрашивать себя, почему его серьезность приводит в замешательство, почему грозит рассыпаться на куски оборона, которую она держала против целенаправленных, настойчивых попыток обольстить ее.

Невольные слезы хлынули из глаз, вызвав у него тревожное восклицание. Когда, нежно коснувшись рукой ее лица, он повернул ее к себе, она задохнулась от горя и с ужасом почувствовала, как задрожали губы.