— Скажу тебе, Лиан, это необыкновенная возможность и ее нельзя упускать! Я пытался — Бог знает как старался, — чтобы она прислушалась к моим доводам, но она так же упряма, как мать, ее ничем не убедишь. Уверен, если кто-то и сможет это сделать, так только ты. Все, что от тебя требуется, — пустить в дело свое обаяние и немного польстить ей. Не успеешь оглянуться, — она будет приручена, а «Электроник интернейшнл» переедет сюда и начнет подыскивать землю под свой завод. Что скажешь, Лиан?

Джорджина замерла в изумлении. Она услышала низкий смешок и затем:

— А разве не вы говорили, Руни, что ваша племянница — состоятельная, сильная и практичная деловая женщина, у которой нет времени на сантименты и обычные женские занятия? Не потрачу ли я время зря, нашептывая любезности на ухо… как вы описали ее?., на ухо бесполого компьютера!

Смешок повторился, но еще более легкомысленный, затем заскрипел стул и тот, кто занимал его, пошел к двери. Охваченная необъяснимым страхом, Джорджина побежала обратно по лестнице и не останавливалась, пока не укрылась в своей спальне.

Очутившись там и закрыв спиной дверь, она, приложив к горящим щекам дрожащие руки, с болезненным чувством неловкости стала анализировать необычный разговор. Острое чувство стыда и боли охватило девушку. Как мог дядя так унизительно отзываться о ней? Да, конечно, у них случались размолвки, но всегда, даже сквозь запальчивые слова, звучала привязанность, и ей тогда казалось, она была взаимной. И вдруг такое! Он фактически поощряет — нет, призывает! — этого незнакомца спровоцировать ее на покупку бесполезной земли и какими средствами! Лестью, игрой на ее чувствах, чтобы она поддалась его ирландским чарам и стала безумно, по собственной воле, ссыпать доллары в ею пустые сундуки. Она почувствовала физическую боль. Если поразмыслить, мать права в своем мнении об ирландцах вообще и о семье Руни в частности. Ребенком Джорджина часто спорила с матерью, когда та обвиняла ирландцев в слабости и медлительности. Да и позднее, не откликаясь вслух на убедительные доводы матери, про себя отказывалась согласиться, что обожаемый ею дядя полное ничтожество, как утверждала мать. Она поежилась, когда стала размышлять на болезненную тему.

У нее был небольшой опыт общения с мужчинами вне делового мира. И в этом тоже вина матери. Ее неприятные воспоминания о замужестве с Бренданом Руни обсуждались так часто и детально, что Джорджина подсознательно обросла панцирем недоверия, которым отвращала каждого питающего надежды воздыхателя. Всех, за исключением Уолли. Джорджина вспомнила его подчеркнутое внимание: на заботу и очевидное восхищение она отозвалась растущей привязанностью, которая расцвела под теплым одобрением матери. Конкретно ничего не обсуждалось, но Джорджина знала: только громадный объем работы не позволил Уолли сделать ей предложение выйти за него замуж.

Мысли об Уолли в какой-то мере восстановили утерянную уверенность в себе, и Джорджина начала действовать. С тихим раздражением она опустошала ящики, чтобы упаковать вещи и отряхнуть пыль Ирландии со своих ног. Она вернется к людям, которые знают и понимают ее, и постарается забыть спланированное дядей предательство. Неожиданно в голову пришла мысль: почему дьявольские козни этих беспринципных мошенников должны заставить ее бежать? Есть другие, более доверчивые души, которые могут попасть в их лапы, и было бы непростительной слабостью позволить мошенникам безнаказанно обманывать их.

В задумчивости она подошла к окну. По неписанным правилам, существующим в бизнесе, следует сначала поймать противника на оплошности, а затем побить его же оружием. Не принятый дядей в расчет, ее ум холодно разрабатывал план действий. Она взвешивала каждую деталь, выстраивала систему, пока не уверилась, что план сработает. После этого с холодной улыбкой прошествовала к чемодану и стала его распаковывать.

Она была погружена в свои размышления и не услышала, как в комнату вошла Кейта. Ее удивленное приветствие явилось для Джорджины неожиданностью.

— Рада, что вы уже на ногах, дитя мое. Как себя чувствуете? Джорджина вздрогнула.

— О, я чувствую себя превосходно, спасибо, Кейта. Достаточно здоровой, уверенно заявила она, — чтобы спуститься вниз к ланчу.

Кейта почувствовала, что спорить бесполезно, и согласно кивнула.

Отлично, тогда я пойду и скажу самому, что вы составите приятную компанию. Ланч уже готов, я потороплюсь накрыть на стол.

Джорджина спустилась вместе с ней в холл и не торопясь пошла к двери, которая, как указала Кейта, вела в столовую. Когда женщина скрылась из вида, она сделала глубокий вдох, чтобы отогнать вдруг возникшую панику, прежде чем повернуть ручку и уверенно войти в комнату.

Дядя вскочил на ноги и подбежал к ней, приветствуя:

— Джорджина! — он схватил ее руки в свои. — Ты выглядишь уже намного лучше.

Ее мать одобрила бы метод, выбранный Джорджиной для борьбы. Не показывая, какую рану он нанес ей, она ответила на его приветствие любящей улыбкой и сделала еще один шаг к цели, ответив:

— Как можно не почувствовать себя лучше в столь прекрасном месте, дядя Майкл? Никогда в жизни я не видела более захватывающего вида и такого дома!.. Когда я гляжу из окна спальни, у меня возникает чувство, что нахожусь высоко во владениях орла!

— Рад, что вам нравится дом, мисс Руки. Обладатель голоса, который она не в силах была забыть, появился перед ней и стоял, улыбаясь сверху вниз.

— Он и в самом деле зовется Орлинное Гнездо. Буду польщен, если вы останетесь в нем моей гостьей столько, сколько захотите.

Джорджина подняла черные ресницы и взглянула в глубокие голубые глаза, которые посылали ей радостное приветствие.

Ее взгляд неторопливо пробежал по высокой худощавой фигуре, отметив и легкую небрежность, с которой он носил поношенные простые брюки, и упругие мышцы, которые обозначались под рукавами старенькой, когда-то дорогой куртки. Белые ровные зубы, твердо очерченный рот и волосы, такие же черные и непослушные, как у сына дьявола, — так выглядел человек, которого она поклялась ненавидеть; но на ее лице, обращенном к нему, как и в тихом голосе, не было и следа враждебности.

— Вы так великодушны, господин..? Майкл воспользовался моментом. Приятное изумление, что удача не покидает его и что племянница, похоже, хочет остаться в Ирландии, удерживало его в стороне во время короткого обмена любезностями. Но теперь плотину прорвало, и он взволнованно представил:

— Джорджина, это наш хозяин, Лиан Ардулиан, глава рода.

Последнее было сказано с такой гордостью и уважением, что ей пришлось изобразить глубоко произведенное впечатление. Дядя повернулся к хозяину:

— Лиан, моя племянница Джорджина. Черные брови приподнялись.

— Джорджина! — насмешливо произнес он. — Никогда бы не дал мужское имя такой прелестной молодой женщине! Вы не будете возражать, — он дерзко улыбнулся ей, — если я стану называть вас коротко — Джина?

Ей пришлось заставить себя не реагировать на дерзкий выпад. Хладнокровие чуть не покинуло ее, когда она почувствовала мощь оружия противника, но быстро оправилась и, слегка помедлив, привела в порядок свои чувства, вернувшись к той роли, которую должна играть. С выражением потревоженной застенчивости она с запинкой ответила:

— Почему бы и нет? Конечно, не возражаю; думаю, Джина звучит восхитительно.

— Тогда давайте обходиться без формальностей и зовите меня Лиан, предложил он.

— Хорошо… Лиан.

Ее щеки вспыхнули, но казалось, это ему нравилось, глаза его подразнивающе блестели, пока он вел ее к столу, где их ждала Кейта.

Во время ланча Майкл деликатно ушел в тень, в то время как Лиан полностью завладел ее вниманием. Несмотря на предвзятое мнение, Джорджина невольно была заворожена его низким мелодичным голосом, рассказывающим об истории дома и об отчаянно смелых поступках основателя рода Ардулианов, который возглавлял соплеменников в походах на многочисленных соперников. Ему сопутствовала удача., и он продолжил путь через всю Ирландию, до самого западного побережья, где, угомонившись наконец, он и его люди построили крепость на самом берегу Атлантики.