Она ухватилась за Уолли как за спасительную соломинку, и эта вовремя пришедшая подсказка о его существовании зажгла свет в ее раскрытых глазах — их сияние не осталось незамеченным для наблюдательного взгляда.

— Да, да… — с готовностью пролепетала она. — Это Уолли, Кассел Уолли. Мы помолвлены… почти помолвлены, он хочет укрепить свое положение в фирме и потом сделает мне предложение. Мы… — она подавила вздох, — без слов понимаем друг друга и прекрасно ладим.

— Так! — сквозь зубы сказал он. Его лицо при этом ничего не выражало. Короткое слово, казалось, отскочило от стен и еще усилилось эхом, вместо того чтобы смягчиться среди тяжелых парчовах портьер и громадного ковра, в котором утопали ноги. Джорджина не понимала, почему он так сердит; да, без сомнения, он зол, он был просто в ярости! Он так крепко сжал кулаки, что суставы пальцев побелели, а глаза грозили надвигающейся бурей.

Она сделала шаг назад, удивленная неожиданным эффектом своих слов и обеспокоенная случившейся в нем переменой. И добавила еще огня в горящее пламя его гнева, с волнением спросив:

— Разве Дейдра не ждет тебя?

Он протянул руки и схватил ее за плечи: чувствовалось, он едва сдерживает себя. Его слова ранили так, словно с нее живьем снимали кожу.

— Да, Дейдра! Ты кстати напомнила о ней! Завидуешь ее чувству долга и порядочности, соблюдения которых она требует и от других? Кажется, ты испытываешь наслаждение, соединяя наши имена, и кто знает, может, мне следует прислушаться к твоим советам. Она по крайней мере не станет разыгрывать любовь, которой нет, только для того, чтобы успокоить задетое самолюбие, как и не станет принимать предложение от мужчины с положением только ради утоления жажды мести за воображаемое к ней неуважение! Да, я должен бы с большим вниманием относиться к Дейдре. Она бы никогда не приняла мое предложение, если бы дала слово другому!

Он так неожиданно отпустил ее, что у нее подогнулись колени, и чтоб не упасть, она вынуждена была за что-то схватиться. Выходя из комнаты, он через плечо послал ей последний гневный взгляд, сильно хлопнул дверью и оставил поникшей и сбитой с толку своим непонятным чувством обиды.

С трудом поднимаясь наверх к себе в комнату, Джорджина слышала цоканье лошадиных копыт о булыжную мостовую перед домом и веселый голос Дейдры. Девушка торопила Лиана быстрее ехать, пока не взбунтовалась под седлом ее лошадь. В голосе Лиана, отвечающего ей, не осталось и следов гнева, который он, похоже, припасал исключительно для Джорджины. Продолжая подниматься по лестнице, Джорджина с горечью подумала, что это ее последний вечер в Орлином перевале: она, как розовый шип, доставляла одни только неприятности гордому хозяину дома.

У нее не было никакого желания помогать Кейте на кухне, и несколько часов она занималась упаковкой вещей к отъезду на следующий день. Потом машинально стирала пыль с мебели в своей комнате и смотрела в окно на полюбившийся пейзаж, жадно запоминая каждую черточку волшебной красоты, пока не убедилась, что все отпечаталось в памяти.

К ланчу Лиан и Дейдра не вернулись, так что она в одиночестве кое-как перекусила, затем вернулась в свою комнату и вымыла волосы, готовясь к вечернему празднику. Наконец мимо ее двери прошли легкие ноги Дейдры в направлении отведенной ей в конце коридора комнаты, и вскоре Джорджина услышала звук бегущей воды.

Лишь теперь Джорджина почувствовала в себе достаточно сил, чтобы начать одеваться. Она боялась этого вечера и от волнения пальцы отказывались повиноваться, пуговицы и застежки с трудом застегивались. Она только наполовину оделась, когда вдруг услышала, как легким шагом Дейдра прошла мимо ее комнаты к лестнице, очевидно, готовая присоединиться к Лиану и выпить с ним бокал вина перед тем, как отправиться на праздник.

Джорджина стала поспешно заканчивать туалет. Волосы, мягкие после мытья, не слушались, заколки их не удерживали, так что пришлось отказаться от любимой гладкой прически, и она просто распустила темную как вороное крыло массу по плечам струящейся волной. Она посмотрела на себя в зеркало, в потемневших испуганных глазах поплыл серый туман, ей показалось, что она попала в водоворот. Пришлось подождать, пока успокоятся руки, чтобы обвести губы легкой розовой помадой в тон к прелестному шерстяному платью, на котором она остановила свой выбор, Кейта настаивала именно на скромном платье, объясняя его преимущество тем, что фермеров может оттолкнуть как роскошный, так и строгий наряд. Перед тем как спуститься вниз, Джорджина еще раз окинула критическим взглядом свое отражение в зеркале и состроила гримасу: Кейте она, по крайней мере, понравится. Теперь, если бы кто-нибудь принял ее за настоящую гельтскую девушку, его ошибку едва смогли бы обнаружить, — с нее смылась печать Нового Света, она и выглядела, и чувствовала себя более робкой и застенчивой, чем любой из тех, с кем ей предстоит скоро встретиться.

Торопливо войдя в комнату, где ее должны были ждать Лиан и Дейдра, она остановилась в изумлении. Дейдра в элегантном вечернем платье из переливающегося зеленого трикотажа, которое красиво облегало ее фигуру, в эффектной позе на фоне темно-красных портьер была великолепна. Джорджина перевела взгляд на Лиана, который разливал вино, и отметила, что он тоже одет в элегантный вечерний костюм для торжеств и при галстуке. Слишком поздно она поняла, что надо было обсудить все с Лианом, а не слушаться советов Кейты.

Дейдра первой заметила ее появление и с нескрываемой радостью спросила, окинув внимательным взглядом:

— Так ты не едешь, дорогая? Молящие глаза Джорджины обратились к Лиану, ища сочувствия.

— Очень сожалею, — смущаясь, сказала она, — Кейта посоветовала мне не слишком наряжаться, и так как праздник будет проходить в амбаре, я, естественно, подумала… — ее голос задрожал и смолк.

Выражение лица Лиана ничуть не смягчилось, когда он коротко ответил:

— Не имеет никакого значения, что на тебе надето.

— О, Лиан, нет, — возразила ему Дейдра, — ты и сам знаешь, арендаторы придут в недоумение, ведь они ожидают парада роскоши. Я бы осмелилась сказать, что женщин ждет разочарование…

Джорджина покраснела.

— Пойду переоденусь, — предложила она. — Я быстро, если только подождете меня.

— Не надо! — Лиан многозначительно посмотрел на часы. — Мы уже опаздываем, и я не хочу больше задерживаться.

Он поставил свой стакан и пошел к двери, держа ее открытой, уверенный, что они последуют за ним. Джорджина поняла, что он не захочет выслушивать дальнейших аргументов, и ей не оставалось ничего другого, как вместе с Дейдрой пойти к ожидавшему их автомобилю.

Амбар находился в пятнадцати минутах езды, но веселые возгласы и смех можно было услышать намного раньше, чем они доехали до крепко сбитого деревянного сооружения. Кейта пояснила, что фермеры остановили свой выбор на этом здании не случайно: оно самое большое в округе и должно вместить всех желающих побывать на празднике и поздравить хозяина.

Машина не успела остановиться, как из-за полуоткрытых дверей раздался возглас: «Приехали!», и в изумлении Джорджина увидела высыпавшую на улицу веселую толпу нарядно одетых людей, со смехом и веселыми возгласами приветствий окруживших машину. Времени на смущение и тревоги не было: ее и Лиана торжественно препроводили в амбар, где незнакомые люди с радостными лицами по очереди поздравляли и жали им руки.

Джорджина, оживленная, с разрумянившимся лицом и сверкающими глазами, светилась счастьем, чувствуя доброжелательность и радушие, с которым ее здесь принимали. То, что все эти люди любили Лиана, было очевидным. Мужчины хоть и подшучивали над ним, но относились с искренним уважением, а женщины не сводили с него глаз с момента их появления. Когда музыканты начали настраивать свои инструменты, толпа разошлась, образовав круг в центре, и она почувствовала на своих плечах заботливое прикосновение руки. Он быстро снял ее, и Джорджина подняла, вопрошая, глаза. Тогда он обнял ее и, наклонившись, на ушко пояснил: