Геннадий Чакветадзе, бывший сотрудник КГБ, родился в Грузии, но еще в детстве переехал жить в Москву. Затем он двадцать лет проработал в таллинском отделении. Начинал Чакветадзе скромным мальчиком на побегушках, как и подобало человеку, проучившемуся два года в провинциальном техникуме и не имевшему связей в номенклатуре. У него было пышущее здоровьем крестьянское лицо: мясистый нос, скулы, потонувшие в пухлых щеках, широко расставленные глаза, подбородок с ямочкой. Но только глупцы судили о нем лишь по безобидному и простодушному внешнему виду. Чакветадзе недолго оставался мальчиком на побегушках.
Когда Белнэп впервые встретился с ним, они находились по разные стороны великого геополитического разлома, известного как «холодная война». Однако даже тогда у великих держав были общие враги: терроризм и различные повстанческие движения, возглавляемые теми, кому был ненавистен существующий мировой порядок. Белнэп искал некоего Пошляка – под этим кодовым именем скрывался советский ученый, специалист в области вооружений, который продавал на черном рынке информацию Ливии и другим незаконным покупателям. Настоящее его имя американцам было неизвестно – только кодовая легенда, но Белнэпу пришла в голову мысль приехать вслед за ливийской делегацией на научную конференцию, которая должна была состояться в курортном городке Палдиски, в тридцати милях к западу от Таллина. Там Белнэп зафиксировал встречу между человеком, которого он по каталогу фотографий опознал как сотрудника ливийского разведывательного ведомства «Мухабарат», и советским физиком по имени Дмитрий Барышников. Во время одного из пленарных заседаний конференции, на котором Барышникову предстояло сделать доклад, Белнэп проник к нему в номер – участников конференции поселили в довольно убогом санатории – и произвел быстрый обыск. Обнаруженного оказалось достаточно для того, чтобы подтвердить подозрения. Однако, когда он покинул номер и шел по коридору, вымощенному янтарно-желтыми и белыми плитками, уложенными в серый цементный раствор, его остановил сотрудник КГБ с крестьянским лицом, на котором застыло выражение усталости, – Геннадий Чакветадзе. Впоследствии Белнэп узнал, что Геннадий мог бы заявиться в санаторий в сопровождении многочисленной группы захвата, но предпочел прийти один, чтобы не производить чересчур устрашающее впечатление. Для Советов Пошляк был источником раздражения: один из своих, переступивший черту и заключающий сделки на стороне, наплевав на приоритеты государственной политики и официальную дипломатию. Вот уже больше двух лет КГБ никак не мог выйти на его след, что было просто невыносимо. Однако самым поразительным было то, как Советам в конце концов удалось раскрыть предателя.
– Имею ли я удовольствие говорить с мистером Ральфом Коганом, научным администратором из Ренсселаэрского технологического института? – обратился к Белнэпу Чакветадзе.
Белнэп недоуменно посмотрел на него.
– Геннадий Иванович Чакветадзе, – представился русский. – Но вы можете называть меня просто Геннадием. – Он улыбнулся. – Конечно, в том случае, если я смогу называть вас Тоддом. Мне кажется, что на самом деле мы с вами коллеги. Если вы сотрудник РТИ, я работаю в Киевской газоперерабатывающей компании. – Чакветадзе обхватил Белнэпа за плечи, тот напрягся. – Могу я выразить вам благодарность? От лица советского народа?
– Я понятия не имею, о чем вы говорите, – ответил Белнэп.
– Приглашаю пройти в кафе и выпить по чашке чаю, – предложил неряшливый сотрудник КГБ. Солидное брюшко распирало пуговицы его дешевого темно-синего пиджака, слишком короткий галстук съехал набок. – Скажите, вам когда-нибудь приходилось охотиться на дикого кабана? У меня на родине, в Грузии, это одно из любимых развлечений. Для охоты на кабана нужны собаки. Двух типов. Ищейки, способные учуять запах кабана и выследить его. Но когда зверь обнаружен, что дальше? Ищейки свое дело сделали, их можно увести. Но что дальше? Вот тогда становятся нужны собаки для травли. Такая собака впивается клыками кабану в рыло и не выпускает его. Вы скажете, для этого нужен меньший талант? Вне всякого сомнения. Но незаменимый.
Они вместе спустились в фойе. Отпираться дальше не было смысла.
– Мы искали Пошляка, но так его и не нашли. Вдруг мы узнаем, что знаменитый мистер Белнэп собирается почтить своим присутствием приморский курорт в Эстонии. Каким образом? От вас, Тодд, у меня нет никаких секретов, кроме своих личных. Вы в этом не виноваты. Нелепую оплошность допустил один из ваших технических сотрудников, который разрабатывал легенду. Он случайно дважды использовал документы на имя Ральфа Когана. Один Ральф Коган в настоящий момент находится в Братиславе. Наше эстонское отделение в недоумении, ваша фотография отсылается наверх, и все встает на свои места. Второй «Ральф Коган» – не кто иной, как Тодд Белнэп, тот самый, которого прозвали Ищейкой. Кого он выслеживает? Может быть, того же самого, кто нужен нам? Мы запасаемся терпением и ждем.
Дойдя до первого этажа, Белнэп решил принять приглашение сотрудника КГБ и попить с ним чай, а заодно и присмотреться к нему внимательнее. Несомненно, Чакветадзе думал о том же самом.
– Одним словом, мы вам очень признательны. Но и у вас теперь будет причина нас благодарить. В конце концов, что вы намеревались сделать с мерзавцем, загнав его в угол? Вы, американцы, очень щепетильны и не любите собственноручно совершать mokrye dela. Однако вам необходимо устранить Пошляка. И вот сейчас эта проблема решена. После завершения работы конференции заблудший физик будет передан в руки советского уголовного правосудия. Вы сделали свое дело, ваши лапы Ищейки чисты. Неприятную работу вы оставляете нам, собакам для травли, так? Вы получили подтверждение того, что Дмитрий Барышников является тем самым Пошляком, да? Если вы ответите положительно, Барышников будет арестован. Итак, какое вы выносите заключение?
Белнэп думал долго, прежде чем ответить…
На протяжении последующих двух десятилетий они с Чакветадзе продолжали время от времени поддерживать связь друг с другом. Белнэпу было известно, что сотрудник КГБ написал отчет об их встрече; он также подозревал, что этот отчет был неполным. Белнэп не сомневался, что когда советская империя распалась и КГБ потерял былую роль, Чакветадзе сохранил свое положение, хотя у него припасено столько масок, что нельзя было сказать наверняка, какой именно он воспользуется. Порой легенда превращалась в реальность: известны случаи, когда сотрудник КГБ, призванный изображать из себя бизнесмена, разрывал со своим ведомством и просто полностью сосредоточивался на карьере в бизнесе. Однако Белнэпу было известно, что сейчас Чакветадзе уже отошел от дел; как-никак, ему было за семьдесят, и сказывалось многолетнее пристрастие к выпивке. Но он также знал, что грузин припас со времен своей прежней работы вещмешок с различными ценностями; так поступали все бывшие сотрудники КГБ, подобно пехотинцам времен Второй мировой войны, возвращавшимся с фронта с оставленным на всякий случай пистолетом.
Дача Чакветадзе стояла на самом берегу озера Улемисте, всего в паре миль к югу от Старого города Таллина. На самом деле о блаженной идиллии речь не шла; неподалеку находился аэропорт, и постоянный гул самолетов заглушал пение птиц. Домик был простой, без излишеств: одноэтажное сооружение, крытое полукруглой черепицей, над которой, подобно рукоятке, возвышалась печная труба из красного кирпича.
Вероятно, чтобы не уронить лицо, Чакветадзе не выказал никакого удивления, услышав голос давнего знакомого.
– Да, да, приезжай, приезжай, – произнес он со славянской говорливостью, которую так и не смогла искоренить присущая эстонцам сдержанность.
Бывший сотрудник КГБ сразу же проводил Белнэпа через дом во внутренний дворик, вымощенный бетоном, где стояли два видавших виды стула с парусиновыми спинками и столик. Тотчас же скрывшись, он вернулся с бутылкой водки и двумя стаканами и без церемоний плеснул по приличной дозе.
– Боюсь, впереди меня ждет долгий день, – осторожно заметил Белнэп.
