Белнэп помахал инструментом перед лицом пленника. Тот продолжал хранить молчание. «Груша», одно из самых знаменитых средневековых орудий пытки, вставлялось в заднепроходное отверстие или влагалище жертвы. После этого палач начинал вращать за выступающую рукоятку, железная груша раскрывалась, и из маленьких отверстий выходили острые иглы, медленно и болезненно разрывая внутренности жертвы.

– Хочешь кусочек груши? Впрочем, полагаю, эта груша сама не прочь тебя укусить. – Белнэп нажал на рычаг в спинке массивного железного стула, и посредине сиденья раскрылся на петлях небольшой люк. – Как видишь, я не какой-нибудь дилетант, а подхожу к делу основательно. Я не буду жалеть ни времени, ни сил. А когда тебя обнаружат завтра утром…

– Нет! – вскрикнул начальник охраны.

Его мокрое от пота тело начало источать резкий запах страха. Расчет Белнэпа оправдался: его пленника сломил не столько ужас перед кровавой болью, сколько мысль об унизительном позоре, который последует за ней.

– Да ты не волнуйся, – неумолимо продолжал Белнэп. – Никто не услышит твои крики. Самое чудесное в этой комнате то, что ты можешь кричать сколько угодно, надрывая связки. Все равно никто ничего не услышит. И, как я уже сказал, когда тебя обнаружат завтра утром…

– Я скажу тебе все, что ты хочешь! – выпалил тунисец, и его голос дрогнул. – Я скажу тебе все.

– Служанка, – рявкнул Белнэп. – Кто она? Где она сейчас?

Охранник недоуменно заморгал.

– Но она исчезла. Мы решили… мы решили, это ты ее убил.

Белнэп поднял брови.

– Когда она была нанята на работу? Кто она такая?

– Ну, месяцев восемь назад. Ее тщательно проверили, я лично проследил за этим. Восемнадцать лет. Лючия Дзингаретти. Живет вместе с родителями в Трастевере. Старинное семейство. Скромное. Но уважаемое. Очень религиозное.

– Из тех, где с детства учат беспрекословному послушанию, – сказал Белнэп. – Где они живут?

– На первом этаже жилого дома на виа Клариче Марескотти. Халил Ансари был очень разборчив в том, кого допускать в свой дом. И его можно понять.

– Она исчезла в тот день, когда Ансари был убит?

Юсуф Али кивнул.

– Больше мы ее не видели.

– Ну а ты – ты уже давно работаешь на Ансари?

– Девять лет.

– Должно быть, ты успел многое о нем узнать.

– И много, и мало. Я знал только то, что было мне необходимо для моей работы. Но не больше.

– Один американец, он был похищен в Бейруте. В тот самый день, когда был убит Ансари. – Говоря, Белнэп пристально изучал выражение лица тунисца. – Это похищение организовал Ансари?

– Не знаю. – Ответ прозвучал естественно, бесстрастно. В нем не было ничего искусственного, ничего натянутого. – Нам об этом ничего не говорили.

Белнэп снова внимательно вгляделся в лицо своего пленника и пришел к выводу, что тот говорит правду. Значит, здесь срезать дорогу не удастся, но, с другой стороны, он на это и не надеялся. На протяжении следующих двадцати минут Белнэп продолжал копать, постепенно восстанавливая приблизительную картину обустройства виллы Ансари на виа Анджело Мазина. Это была грубая мозаика, сложенная из больших плиток. Юсуф Али получил уведомление о том, что деловые интересы его бывшего хозяина теперь перешли в другие руки. Основные элементы управления оставались прежними. Виновный в нарушении мер безопасности был установлен и должным образом наказан. Службе охраны предстояло соблюдать бдительность до получения дальнейших инструкций. Что же касается событий в Бейруте и долине Бекаа, тут у тунисца не было ничего определенного. Да, Ансари осуществлял деятельность в тех краях; это было известно всем. Однако Юсуфа Али в них никогда не посвящали. А сам он прекрасно сознавал, что те, кто работает на Халила Ансари, не должны задавать лишних вопросов.

Но Юсуф Али, как-никак, возглавлял службу безопасности на виа Анджело Мазина. То есть оставалась служанка. Единственная зацепка Белнэпа. На тунисца не пришлось особенно нажимать: он и так назвал точный адрес, по которому проживали родители исчезнувшей служанки.

В замкнутой комнате пыток становилось душно; ее стены начинали давить на Белнэпа. Наконец он снова взглянул на часы. Что ж, он получил если не то, что было ему нужно, то хотя бы все, на что рассчитывал. Только сейчас заметил, что по-прежнему сжимает в левой руке «грушу», которую не выпускал в течение всего допроса. Положив ее обратно в ящик комода, Белнэп направился к двери звукоизолированной комнаты.

– Тебя обнаружат утром, – бросил он на прощание Юсуфу Али.

– Подожди, – хриплым, приглушенным шепотом остановил его начальник охраны. – Я выполнил все, о чем ты меня просил. Ты не должен оставлять меня здесь.

– Тебя скоро найдут.

– Ты меня не освободишь?

– Я не могу пойти на такой риск. Мне еще нужно убраться отсюда. Ты и сам все понимаешь.

У Юсуфа Али широко округлились глаза.

– Но ты должен.

– Я этого не сделаю.

Через несколько долгих мгновений взор пленника затянуло обреченностью, даже отчаянием.

– В таком случае ты должен оказать мне одну услугу. – Скованный наручниками начальник охраны дернул головой в сторону пистолета, который по-прежнему валялся на полу, там, где упал. – Пристрели меня.

– Я говорил, что подхожу к делу основательно. Но это уже слишком.

– Ты должен понять: я был преданным слугой Халила Ансари, его верным бойцом. – Тунисец потупил взгляд. – Если меня обнаружат здесь, – продолжал он сдавленным голосом, – я буду обесчещен… меня примерно накажут в назидание другим.

– Ты хочешь сказать, замучат до смерти. Так, как истязал других ты сам.

«Джаред, где ты сейчас? Что с тобой делают?» Эта мысль настойчиво колотила Белнэпу в грудь.

Юсуф Али не стал отпираться. Несомненно, он прекрасно понимал, какой позорной и мучительной будет такая смерть, поскольку сам не раз обрекал на нее других. Медленная, невыносимо жуткая смерть уничтожит до последнего атома чувство собственного достоинства и честь человека, который в жизни превыше всего ценит именно это.

– Я не заслужил такой участи, – наконец с вызовом объявил тунисец. – Я вправе рассчитывать на лучшее!

Повернув маховик запорного устройства, Белнэп отодвинул несколько засовов. Дверь бесшумно распахнулась, и в комнату ворвался прохладный, свежий воздух.

– Пожалуйста, – прошептал пленник. – Пристрели меня. Это станет проявлением доброты.

– Да, – невозмутимо согласился Белнэп. – Вот поэтому-то я так не поступлю.

Андреа Банкрофт шла через лес по тропинке, ведущей в дом Поля Банкрофта. У нее в голове метались вихрем не оформившиеся до конца мысли. Воздух был наполнен терпким ароматом кустов лаванды, дикого тимьяна и ветивера, растущих вдоль аккуратной канавы, ненавязчиво отделяющей одно владение от другого. Дом Банкрофта, похоже, был выстроен в ту же эпоху, что и здание штаб-квартиры фонда, и в таком же стиле. Его фасад, также выполненный из старинного красного кирпича и песчаника, сливался с окружающей местностью, поэтому когда наконец дом становился виден во всех деталях, это производило неизгладимое впечатление.

В дверях Андреа встретила женщина лет пятидесяти в строгой форме; волосы ее представляли смесь рыжего с седым, а широкие щеки были усыпаны веснушками.

– Вы, должно быть, мисс Банкрофт? – спросила она с едва заметным акцентом урожденной ирландки, которая бóльшую часть своей взрослой жизни провела в Америке. Кажется, ее зовут Нуала, так? – Хозяин сейчас спустится. – Служанка окинула молодую женщину оценивающим взглядом, который быстро наполнился одобрением. – А пока что могу я предложить вам что-нибудь выпить? Чем-нибудь подкрепиться?

– Благодарю вас, мне ничего не надо, – смущенно ответила Андреа.

– Ну, полагаю, стаканчик хереса все равно не помешает, да? Хозяин предпочитает сухой; надеюсь, вы ничего не имеете против? Это не то что то липкое пойло, на котором я выросла, я вам точно могу сказать.