Еще в школе я трусливо предпочитала командные виды спорта. Там, где нет индивидуальной ответственности за победу и где можно спрятаться в трудную секунду за широкие спины соратниц. Мой скромный взрослый спортивный разряд по баскетболу мы всетаки зарабатывали все вместе. И поэтому, когда пришла пора поступать в университет, передо мной встала дилемма: поступать на физический факультет и гарантированно показать язык двоюродной сестре, которая не поступила в пединститут с первой попытки, и вся семья с надеждой смотрела на меня, или рисковать с марксизмомленинизмом. Физика никогда не была моей слабостью, а точнее, силой. Да и марксизмленинизм уже выходил из моды ввиду веяний времени. Компромисс нашелся легко — геологогеофизический. Количество желающих поступить оставляло серьезные шансы показать язык сестре, а геохимическое отделение позволяло надеяться на глубокие познания в драгоценных камнях, чтобы ни меня, ни подруг в будущем не надували нечистоплотные кавалеры — любители подсунуть фианит вместо настоящего бриллианта, что, согласитесь, в жизни каждой блондинки крайне актуально.

Итак, я, блестяще, в свои вундеркиндные 16 лет, и играючи, как Остап Бендер, поступила на ГГФ, чем навсегда завоевала себе право на третий по счету снобизм в жизни, теперь уже в отношении двоюродной сестры. Это преимущество оставило за мной пожизненное превосходство в этом вопросе, и никто никогда не сможет этого изменить, в отличие от моего более зыбкого преимущества, при игре в настольный теннис перед родным братом, который однажды имел неосторожность проиграть мне три партии подряд со счетом 3–0. С тех пор я с ним не играю, боясь проиграть, хотя он, поднаторевши, уже не раз подначивал меня на партийку. Я ни за что не соглашусь, рискуя потерять это важное превосходство. Если больше не соглашаться играть на счет, то я могу остаться победителем навсегда. Вот так авторитет зарабатывается буквально по крохам.

Потом, как оказалось, у геологогеофизического факультета есть еще один важный плюс. Это процентное соотношение юношей к девушкам. И хотя я в ту пору могла бы подвергнуться жесткой критике со стороны современной молодежи за девственность, все равно с удовольствием принимала знаки внимания со стороны такой кучи потенциальных поклонников.

Казалось бы, куда дальше можно спрятаться от шоубизнеса, как не на геохимическое отделение университета. Так нет же, он меня все равно настиг. В один из прекрасных дней, когда я рассекала на высоченных каблучищах и на большой скорости по коридорам универа, за что даже заполучила кличку «торпеда», меня успел схватить за руку режиссер видеомонтажной группы университета. Оттащив меня в сторону с проезжей, тьфу ты, прохожей, но очень быстро прохожей стремительным студенческим потоком части, он предложил мне сняться в главной роли рекламного ролика немецкого медицинского оборудования, только что поступившего в научных целях в университет. С тех пор шоубизнес, захватив меня в свои зыбкие болотистые воды, уже не отпускал. Университетский период отметился даже участием в гастролях КВНа, которым ознаменовался мой первый сценический опыт. Но о сцене чуть позже…

О том, где можно встретить красивого вундеркинда, о борьбе кристаллографии с блондинками и о том, может ли мачо забеременеть

Говорят, что девчонки от 7 до 77 завистливы. Стоит вам купить розовую кофточку, тут же такая же срочно понадобится вашей лучшей подруге, и она даже не озаботится тем, идет ли ей эта кофточка или нет.

Поэтому, в лучших традициях «подай мне то же, что есть у нее», сначала я заметила Ее. Она была очень хороша — красавица блондинка с пухлыми губами. Она наверняка была манекенщицей у «Элит», и ее, скорее всего, уволили оттуда, потому что все ее коллеги значительно ей уступали. Но рядом у нее на руке висел (о, чудо!) великолепный блондин. Высокий, стройный, с яркими голубыми глазами, даже умными, как потом оказалось, он был студентом физфака и бывшим учеником физматшколы при университете, в которую собирали сверходаренных детей — победителей Всесоюзных Олимпиад со всего Советского союза. Казалось, в нем было прекрасно все — и низкий бархатный баритон, и красивые руки с длинными пальцами, чем не часто Бог одаривает мужчин, и мощный торс, и, как апофеоз несправедливости под названием «одним все, другим очень мало», благородное лицо с безупречными чертами греческого бога. Залюбовавшись на его роскошные губы, стоя с подносом в очереди в университетской столовке, я уронила себе на ногу вареник со сметаной. Но даже это не позволило ему заметить мое существование.

Остаток учебной недели почемуто не ознаменовался сосредоточенностью ни на кристаллографии, ни на истории КПСС. Хотя в моем отношении к кристаллографии и особенно к ее женоненавистному преподавателю не было почти ничего личного. Но если бы мы с ним оказались в группе людей на необитаемом острове и нужно было бы выбирать, кого съесть на обед, чтобы не умереть с голоду, то я бы не проголосовала за него, так как из неприязни к нему я не смогла бы прожевать ни кусочка. Мне, да и всем другим симпатичным блондинкам, он отвечал взаимностью. Но, не привыкшая еще к формуле: «В шоубизнесе женщин любят только лохи», я не знала о существовании разницы между мужчинами.

В субботу вечером нехотя я позволила подружкам уговорить меня сходить с ними на студенческую дискотеку. На входе в зал дали о себе знать два из пяти моих органов чувств. Первыми были уши, которые зажмурились от грохочущей музыки, и вторыми стали глаза, которые быстренько вылезли из орбит, так как первое, что я увидела, был мой красивый незнакомец. К счастью, он на этот раз не висел на руке никакой блондинки, но, правда, был окружен, как неприступной гвардией, несколькими друзьями. В этот момент я впервые почувствовала себя мачо. Мачо, который выбирает сам и даже иногда побеждает. Набрав воздуха в легкие до увеличения объема груди с 85В до 85С, я шагнула в будущее.

Дойдя до самой «гвардии», я почувствовала, что воздух в груди существенно поуменьшился. Потолкавшись за широкими спинами его товарищей и дождавшись очередного медленного танца, я сделала вид, что танец наверняка белый, затем протиснулась сквозь толпу и пробормотала чтото типа: «А не пойти ли нам потанцевать…» И зажмурилась. К моему удивлению, он согласился и даже не рассмеялся.

Через девять месяцев и несколько дней у нас родился сын.

О том, бывают ли Скорпионы в очках, о голубых мечтах и о том, как гладить белье без утюга

В промежутке между той знаменательной субботой и рождением Климентия произошло несколько закономерных событий. Ну, вопервых, мы поженились. Правда, без особой помпы, но маменька с папенькой остались довольны соблюденными приличиями. Вовторых, я неминуемо была представлена свеКРОВИ, о, боже, как много «крови» в этом слове. Ну, и втретьих, я обзавелась первой «голубой» мечтой — иметь импортную кухню как предел мечтаний советской замужней женщины. Впоследствии оказалось, что голубые мечты эволюционируют и сменяют одна другую. Так, последовательно, я мечтала об автомобиле, норковой шубе, бриллиантовом пятикаратнике, квартире в Париже, о мистере Франция и собственном самолете. Сбылось пока все, кроме самолета, но так как это свежая голубая мечта, а по собственной статистике все мои мечты сбываются не позже чем через два года от возникновения, то самолет у меня должен быть через какихто 22 месяца. Ну а первой была всетаки мечта о кухне. Это в моито 18 лет, когда я могла бы мечтать о чемнибудь более важном для блондинки, о сумке из крокодила, например. Так нет же, я хотела стать образцовой женой. Оказалось, я недоучла всего коварства такого феномена, как свекровь. Я часто слышала, что свекрови бывают хорошие, но сама таких никогда не видела. Похоже, и сама я не стану исключением из общего правила свекровей. Бедная будущая подруга жизни моего сыночка. Если она испытает хотя бы половину того, что пришлось испытать мне, то, пожалуй, на свадьбу я могла бы подарить ей коллекцию носовых платков от Версаче и книгу о правилах выживания в джунглях с дикими зверями.