Съемочная группа, вывалившая на меня из самолета в аэропорту Шарля де Голля, состояла из модного клипмейкера Влада с подругой из какойто популярной девичьей попгруппы, оператора, звукорежиссера, осветителя, директора Кузьмина, его самого и других необходимых для съемок технических элементов, таких как камера и ассистент режиссера.

Снимали на улицах Парижа. Погода стояла довольно теплая по сравнению с сибирским январем, гдето около нуля, только никак не могла сделать выбор между пасмурной хмуростью и устойчивой изморосью. Володя снимался в шелковой рубашке, а я в не очень закрытом вечернем платье. Так что после каждого съемочного дня приходилось отмокать в горячей ванне с устойчивым ощущением обмороженности верхнего слоя эпидермия, который, казалось, если снимать по одному отмороженному слою в день, к окончанию съемок мог бы облегчить мой вес на треть.

Основной «изюминкой» съемок, помимо стучания зубов от холода, была необходимость двигаться задом наперед. По задумке гениального клипмейкера, при отматывании назад пленки получится эффект того, что только мы с Володей идем вперед, а весь мир — люди, автомобили и даже птицы двигаются назад.

«Ты красива и свободна, ты лети куда угодно, лишь бы мне скорей забыть тебяяяя!» — пел тысячи раз для сотен дублей Кузьмин в разных районах Парижа, так что некоторые зеваки уже могли подпевать ему на нашем тарабарском для них языке. Апогеем нашей тарабарщины для этих несчастных было наше хождение задом наперед.

А апофеозом был трагический эпизод. Решив отметить окончание съемок в конце последнего рабочего дня, Кузьмин пригласил всю съемочную группу в модный ливанский ресторан на Монпарнасе. Выйдя из ресторана, группа растянулась шеренгой по парам. Впереди шли мы с Володей, а самыми последними замыкали шествие клипмейкер Влад с осветителем Серегой, оживленно обсуждающие какието новые светильники с использованием профессиональной лексики. Идущие впереди них визажист с парикмахером недоумевали, вроде бы говорят порусски, но ничего не понятно. Проходя мимо пары подростков африканского происхождения, Влад, оторвавшись от дискуссии, весело заметил Сереге порусски: «Гляди, негры марихуану курят!» Оба ключевых слова оказались интернациональными, и африканец от обиды, которая у него случается непроизвольно как реакция на любые однокоренные слова с корнем «негр», недолго думая, хватанул Влада по голове бейсбольной битой. Несмотря на то что на голове клипмейкера была вязаная шапочка, существенно смягчившая удар, всю ночь мы провели в больнице «Скорой помощи». Я — переводя доктору ответы пострадавшего о наличии у того аллергии на те или иные лекарства во время операции по сшиванию остатков головы гения, а Кузьмин — демонстрируя солидарность и вытянувшись от усталости и позднего времени на деревянной лавке в приемном покое. Жалко, не было рядом российских папарацци, кадры были бы еще те.

Потом мы еще несколько раз встречались с Володей в Москве, Каннах, Париже, и наша такая нежная дружба бульдозера с марципаном прекратилась то ли изза того, что я сказала, что обожаю Игоря Николаева, то ли изза его женитьбы на девушке, которая терроризировала его, видимо, меньше меня.

О том, зачем звездам телохранители, а Мадонне десять лимузинов на пять минут

Впервые на знаменитой лестнице Каннского фестиваля я оказалась раньше, чем снялась в моем первом фильме или стала популярной у прыщавых подростков из окрестностей Парижа благодаря телевизионному шоу первого французского канала.

Эффективному Полю, может быть изза общего североафриканского происхождения, удалось подружиться с молодым и теперь уже скандально известным алжирским миллиардером Калифой. Этот симпатичный бизнесмен стал известен во Франции экстравагантностью своих покупок и дружбой со звездами, с которыми он был неприлично щедр. Французская пресса потом долго смаковала судебный процесс, в котором Жерар Депардье и Катрин Денёв фигурировали наряду с забытыми ими при заполнении налоговых деклараций шестизначными суммами в конвертах, полученных от Калифы в качестве благодарности за посещение мероприятий, организованных молодым повесой, сегодня навсегда покинувшего Францию в пользу Великобритании после легкой серии банкротств и процессов. Но это сегодня, а вчера, то есть в тот знаменательный год, когда у меня впервые захватило дух от прохождения по знаменитой лестнице, а от количества мировых звезд пестрило в глазах, Калифа выслал за парой звезд один из своих частных самолетов. Поль пристроил меня вместе с ними. Звездами оказались известный французский телеведущий Бернар Монтьель и английская киноактриса Кристин СкоттТомас. Оба, особенно Кристин, были настолько высокомерны по отношению к молоденькой неизвестной иностранке, что я сразу же поняла, что водить дружбу лучше со змеями, чем с ними.

По прилете в аэропорт Ниццы нас встретил длиннющий лимузин, и уже при въезде в Канны почувствовалась фестивальная атмосфера — толпы зевак заглядывали в окна медленно продвигающихся изза столпотворений лимузинов, узнававшие Кристин или Бернара, а спустя пару лет и меня, щелкали вспышками и скандировали имена, а роскошные вечные пальмы горделиво покачивались на майском ветру, просовывая свои листья в промежутки между афишами фильмов и рекламой.

Нас разместили в номерах роскошного «Мартинеза» то ли за счет Калифы, то ли за счет генерального спонсора фестиваля ювелирной марки «Шопар», и не успели мы каждый в своем номере принять душ, как к нам пожаловали представители ювелирного спонсора с телохранителями и футлярами с украшениями. Надо сказать, что телохранители, одетые для неприметности и слияния с толпой звезд и фотографов на лестнице в смокинги, сопровождают на Каннском фестивале вовсе не звезд, как это могли бы подумать дилетанты, а именно эти самые футляры или живые витрины, которыми работают знаменитости. Бриллиантовые колье, кольца, серьги и браслеты, в которые одевают звезд перед проходом по лестнице, стоят безумные миллионы, а полиция в такой плотной толпе зрителей с мигалками не проедет и метра за полчаса, поэтому бравые симпатичные парни не спускают глаз с ушей, шей, пальцев и запястий знаменитостей.

Для выхода на мне, предварительно причесанной в моем номере кудесниками от спонсора «Жака Дессанжа» и накрашенной волшебницами от другого спонсора «л’ Ореаля», было черное платье от «Эскады», наверное, слишком закрытое для такого случая. Но для того первый блин и служит комом, чтобы научиться платья на фестиваль выбирать. Справедливости ради следует сказать, что на фестиваль приезжают представители всех известных марок от кутюр и пытаются одеть максимальное количество актрисок в платья своих последних коллекций. За мной, видимо от недовыполнения плана, тоже побегала представительница «Диора», но мне это зеленое чешуйчатое творение показалось слишком откровенным, и, глядя на меня во время примерки, даже неспециалист по части мод понял бы, что на платье ушло минимум материала, поскольку в зеркале у меня было прикрыто далеко не все, что принято прикрывать. Поэтому я вежливо отказалась.

В положенное время мы спустились в холл отеля и сели под фотовспышки толпы, окружавшей вход в отель, в приехавший за нами лимузин, который, как это предусмотрено протоколом, даже от отеля «Мажестик», находящегося через дорогу от Дворца кинофестивалей, пусть несколько метров, но везет знаменитостей к самой известной в мире лестнице. Старожилы фестиваля вспоминают тот год, когда Мадонна, удостоившая чести присутствовать, по случаю выхода ее первого актерскокинематографического опыта, затребовала, под угрозой отказа подниматься по ни в чем не повинной лестнице, десять таких лимузинов для своей свиты. Для тех же нескольких метров проезда. И получила.

Ощущение, которое испытываешь, впервые в жизни проходя по лестнице Каннского фестиваля, можно было бы сравнить только с полетом на собственных крыльях, доведись мне это пережить.