– О Боже, – воскликнула Дэйзи громко, чтобы перекричать шум рок-музыки, указывая на молодую женщину с зачесанными наверх волосами, высокими скулами и светло-голубыми глазами, цвет которых, несомненно, был достигнут с помощью контактных линз; на ней было точно такое же платье от Унгаро, которое было на Катринке на недавнем балу в Нью-Йорке. – Она нарядилась тобой.

– Дорогая моя, вы стали очень знаменитой, – произнес по-немецки знакомый голос.

Она обернулась и увидела Клауса Циммермана в плаще и мягкой шляпе, одетого как Макс фон Сюдов из «Трех дней кондора». Ее обычная злость к нему немедленно испарилась, она почувствовала облегчение. Теперь, когда он нашел ее, ей не надо было искать его.

– Привет, доктор Циммерман, – сказала она с милой улыбкой. – Как удобно, что я вас встретила здесь.

– Удобно? – переспросил он, несколько озадаченный ее любезностью.

– Да, я так надеялась, что смогу поговорить с вами. И теперь мне не надо ехать в Мюнхен.

Он слегка поклонился.

– Всегда рад оказать вам услугу, дорогая.

– Доктор Циммерман, – сказал по-немецки молодой человек, слегка касаясь его рукава. – Извините, что перебиваю вас, но мои родители и госпожа Циммерман собираются уходить.

– Да, да, Кристиан. Ты помнишь миссис Грэхем? По-моему, вы встречались.

Молодой человек щелкнул каблуками и слегка поклонился.

– Очень рад встретиться с вами опять, миссис Грэхем, – сказал он вежливо, хотя было ясно, что он ее не помнил.

Это был интересный молодой человек двадцати с небольшим лет, темноволосый, с чудесной чистой гладкой кожей, высокими скулами и темно-карими, чуть раскосыми глазами. Она была так занята Циммерманом, что не сразу вспомнила его.

– Кристиан Хеллер, – сказала она. – Правильно? – Он был сыном дипломата, с которым Катринка и Адам когда-то общались.

– Да. Как любезно с вашей стороны помнить меня.

– Вы сильно изменились.

– Надеюсь, к лучшему? – Он улыбнулся ей, уверенный в том впечатлении, которое производит на женщин.

– Пожалуй, да, – ответила Катринка, улыбаясь.

– Скажи своим родителям, что я сейчас буду, – сказал Циммерман, отсылая его.

И опять Кристиан Хеллер щелкнул каблуками и слегка поклонился.

– До свидания, миссис Грэхем, – сказал он.

– Этот парень считает себя абсолютно неотразимым, – произнес с неодобрением Циммерман.

– Но ведь так оно и есть, – возразила Катринка. Циммерман улыбнулся.

– Вы так считаете? – В его голосе больше не слышалось раздражение. – Так о чем вы хотели поговорить со мной? – обратился он к Катринке.

– Я хотела сказать, что теперь у меня имеются доказательства против вас, их достаточно для того, чтобы подвергнуть уголовному преследованию вас за множество преступлений, начиная от торговли младенцами и кончая использованием фальшивых документов.

– Какая ерунда, – сказал возмущенно доктор. – Вы не знаете, что говорите.

– Если вы скажете мне, где мой сын, тогда я, может быть, и забуду все, что узнала. В противном же случае…

– Вы блефуете, – сказал он.

– Скоро вы получите доказательства. Подумайте об этом, – ответила Катринка. – И дайте мне знать. Но на вашем месте я бы не стала тянуть время. Я и так слишком долго ждала.

Циммерман резко повернулся и ушел. Его бледное лицо и глаза выражали ярость. Катринка видела, как он подошел к Хеллерам и высокой пышной даме в коротком светлом парике, которая, по всей вероятности, была его женой. Катринка подумала с горечью, что Эрика могла выглядеть так же лет двадцать тому назад.

– Кто это был? – спросила Лючия, еле переводя дух после танца с одним из сыновей Риккардо.

– Человек, который сделал несчастной Эрику, – сказала Катринка. «И меня тоже», – добавила она про себя.

– Похоже, что он разгневан, – сказала Лючия. – Видно, ты ему здорово насолила.

– Нет еще, – ответила Катринка. – Но скоро я это сделаю.

Катринка танцевала с Риккардо и его сыновьями, с Тедом и устроителем бала, представительным Юханнесом, известным как «Принц зари», с Джанни Агнеллы и множеством сыновей бывших глав государств. Она уже собиралась было поехать домой и посмотреть, не приехал ли Адам, когда Жан-Клод схватил ее за руку и потянул в круг танцующих. Она чуть не застонала. Жан-Клод иногда бывал очень мил и остроумен, но сейчас Катринка не имела ни малейшего желания общаться с ним, зная, это ей еще предстоит объяснение с Адамом.

Они танцевали молча, так как под музыку было совершенно невозможно разговаривать. Когда Катринка, наконец, заявила, что устала, Жан-Клод обнял ее за талию, как бы не давая ей улизнуть от него, отвел ее в сторону, взял с подноса два бокала шампанского и протянул один ей. Затем он поднял свой бокал.

– С днем рождения, – сказал он. Как всегда, он поразил ее.

– Жан-Клод, как мило, что ты помнишь.

– Я полагаю, что женщины предпочитают, чтобы мужчины забывали об этом, – сказал он, нежно целуя ее в губы. – С каждым годом ты становишься все прекрасней.

Она рассмеялась.

– Ну и повеса же ты, Жан-Клод. Как только твоя жена терпит тебя? – Он и не подумал являться в костюме, на нем был смокинг. В его длинных темных волосах появились седые пряди, и морщины на высоком лбу стали глубже, однако в остальном он не изменился.

– Ты же терпишь своего мужа, как я думаю. Она засмеялась.

– У вас с Адамом нет ничего общего, – сказала она, хотя это и не совсем соответствовало действительности. Они оба были честолюбивы, хитры, безжалостны и обаятельны. Они отличались только манерами. Жан-Клод был обходителен и изысканен, как истинный европеец, в то время как Адам был прямым и непосредственным, словом, типичным американцем.

– Неправда. Во-первых, у нас одинаковый вкус относительно женщин. К сожалению, ему больше везет с моими, чем мне с его.

Он явно хотел сказать какую-то гадость, это Катринка поняла сразу, однако до нее не сразу дошло, что именно. «Наверное, я выпила слишком много шампанского», – подумала она.

– Если ты думаешь, что Адам спит с твоей женой, то ошибаешься.

– Нет, конечно, – весело откликнулся Жан-Клод. – Разумеется, не с женой.

– Кажется, ты несешь какую-то чушь, Жан-Клод, – с раздражением сказала Катринка.

– Катринка, ну до чего же ты доверчива, – сказал он, привлекая ее к себе и целуя в шею. – И очень жаль.

Она вырвалась и спросила:

– Почему ты говоришь загадками сегодня?

– Перевести на нормальный язык? – Он погладил ее по обнаженной руке. – Я хочу, чтобы ты спала со мной.

– Очень соблазнительное предложение, – ответила она с улыбкой, стараясь свести к шутке разговор, ставший достаточно тягостным. – Но я люблю мужа.

– Ну и дура, – сказал Жан-Клод, отпуская ее руку. Слишком много женщин за последние дни употребляли слово «дура», правда, не по отношению к Катринке.

– Почему я дура?

– Что держит твоего мужа в Калифорнии, когда ты здесь?

– Откуда ты знаешь, что он в Калифорнии?

– Откуда? Конечно, от Натали.

– Натали? – Внезапно она все поняла. – О Боже, – сказала она, – Натали.

– Да, – сказал Жан-Клод, – Натали.

– Катринка, милая, ты идешь? – спросила Дэйзи. – Мы все уже собрались. О, привет, Жан-Клод. Что же ты не в костюме?

– Ты выглядишь превосходно, дорогая, – сказал он, целуя ее в обе щеки. – Как всегда. Можно я загляну к вам завтра?

– Ну, разумеется, приходи к обеду, если хочешь. Твоя жена с тобой?

– Там где-то.

Дэйзи взяла Катринку под руку.

– Пошли. У тебя усталый вид. – Она обернулась к Жан-Клоду: – Каждое утро на рассвете она уже на трассе. Это не на пользу ей. Ну, до завтра, – сказала она, увлекая потрясенную Катринку к двери.

Адам был в постели и крепко спал, когда Катринка с компанией вернулась в шале. Слишком ошарашенная, чтобы чувствовать злость, она зажгла свет, села в симпатичное цветастое кресло и, не отрывая от него глаз, стала ждать, когда он проснется. Она не знала, что скажет ему. Наконец, он повернулся, прикрыл глаза рукой и простонал: