«Что мне с ними делать?» – размышляла я. Мэсон заснул, прежде чем положил их назад в пакет в ящике стола. Если я положу их туда, то он, проснувшись, вспомнит, что не делал этого – значит, сделала я. Я могла оставить их там, где нашла, и сделать вид, что не заметила их. Но я хотела дать ему понять, что видела их. И я пошла на компромисс, аккуратно положив трусики около компьютера. Там он наверняка увидит их, но не сможет вспомнить – действительно ли оставил их там в полусонном состоянии перед тем, как лечь спать. Или просто подумает, что я нашла их рядом с кроватью и переложила, пока он спал, как знак того, что я все знаю, и хочу, чтобы он знал это. Желание неистощимо в изобретении уловок.

Я вышла в коридор, зашла в офис во второй раз и начала все сначала. На этот раз я приготовила кофе и, став служанкой, принесла Мэсону. Я глядела на него несколько мгновений до тех пор, пока он не проснулся. Сперва на его лице отразился страх, затем радость видеть меня. Он назвал меня «сестренкой». Может быть, именно сестры ему не хватало.

По его лицу я видела, что Мэсон по-прежнему не доверяет мне, но не могла его винить. Я сама была тому причиной. Мне было больно видеть его беспокойство. Но он оказался уязвим, и это подбодрило меня. Я вышла, дав ему возможность одеться.

Зазвонил телефон. Это была Фелисити. Она настоятельно хотела «встретиться» со своим сыном. Никаких непристойностей я на этот раз не услышала. Своим замогильным голосом она сказала то, что хотела и повесила трубку. Безо всякой улыбки я передала послание Мэсону. Он улыбнулся.

Но когда он увидел около компьютера мои красные трусики, улыбка исчезла с его лица. Наконец он уехал к матери, надев одну из рубашек, принесенных мной, и я занялась своими делами – то есть его делами, отвечая на звонки и занося в блокнот заметки, чтобы не полагаться на свою капризную память.

Через некоторое время в офис явилась Барбара, притащив два чемодана. Я встала из-за стола, чтобы помочь ей.

– Его нет, – объяснила я.

– Хорошо. Я не хочу с ним говорить.

Барбара сделала паузу, чтобы отдышаться. Она смотрела мне прямо в глаза.

– Я пропаду без него.

Это было неожиданное признание. Ее долгий пристальный взгляд был проверкой на верность. Барбара хотела выговориться и решила, что может мне доверять.

– Понимаю, – сказала я без всякой иронии.

– Я хочу, чтобы он вернулся.

В Барбаре проглядывало что-то материнское. Может быть, и во мне тоже? Едва ли, и в этом была моя сила. У Мэсона уже есть мать. Он мог доверять мне как равной, как женщине, никак не связанной с его прошлым. Вдвоем с ним мы были чистым листом бумаги.

– Я только что встречалась с его матерью, – рассказала Барбара. – Если вы здесь работаете, вам не удастся избежать Фелисити. Она настоящая сумасшедшая.

– Я так и поняла, – я внутренне напряглась.

– Я терпеть не могу эту суку. Я пыталась заставить Мэсона порвать с ней, выбросить ее из своей жизни.

– Но это невозможно, не так ли? Пока она здесь…

– Я пошла сказать ей, чтобы она оставила Мэсона в покое. Каждый визит к Фелисити действует на него просто ужасно. Ее влияние для него губительно. Честно говоря, мне хочется, чтобы она померла.

– Будьте осторожней. Такое желание может воплотиться в жизнь.

– Фелисити этого заслуживает. Она убивает его. Или пытается убить. Если ее не станет, он наверняка будет счастливее. И я тоже. Мы часто ссоримся из-за нее. Иногда я вижу в Мэсоне Фелисити. В нем как будто сидит другой человек.

Значит, мне нужно встретиться с Фелисити, чтобы узнать, какие ее черты присутствуют в Мэсоне.

– Года два назад, как раз перед тем, как я по-настоящему узнала Мэсона, у него была черная полоса. И все из-за нее.

– Что за черная полоса?

– Без всяких видимых причин он становился злым, а иногда и жестоким. Люди думали, что все дело в кокаине или вине, но они ошибались. Он потерял нескольких клиентов. Некоторое время он даже лечился.

Это было для меня неожиданностью. Мэсон не казался мне жестоким человеком. Спокойствие, отсутствие неврозов сильнее всего привлекало в нем.

– И все же я не понимаю, зачем вы ходили к ней.

– Я же сказала. Чтобы она оставила его в покое.

– Ах, да.

Барбара снова посмотрела на меня долгим пристальным взглядом.

– Вы очень проницательны. Честно говоря, я ходила к ней из-за всех этих дел.

– Вы рассказали ей об Алексис?

– А Мэсон говорил вам, что случилось?

– Нет.

– По правде говоря, мне нужно перед кем-то выговориться. Большинство моих друзей приходятся друзьями и Мэсону. Я не хочу говорить с ними. Мои подруги сочтут меня глупой, если я все расскажу. Я так и слышу их слова – «Неужели ты ничего не знала? Ты же говоришь, что их связь продолжалась много месяцев». Вы сами знаете такие разговоры. Я этого не вынесу. Вероятно, мне не нужно было ничего рассказывать Фелисити. Но, к сожалению, я рассказала. Она завопила от радости и заявила, что это моя вина. Я, мол, не создана для него, и тому подобное. Я потребовала, чтобы она забрала свои слова назад, обругала ее. Я тоже иногда бываю вспыльчивой – наверно, вы это уже поняли. Короче, мы крупно поссорились. В ход пошли кулаки. Я только замахнулась на нее, даже не коснулась, но эта сука ударила меня, в самом деле ударила. Не верите?

– Конечно, верю.

– Посмотрите.

Барбара расстегнула блузку и показала мне два бледных синяка на левой груди. При виде обнаженной кожи Барбары я испытала странное чувство. Не то что бы я хотела прикоснуться к ней, но я видела, как губы Мэсона целуют ее кожу в том месте, где были синяки.

Я видела, как его рот движется вниз к ее широкому соску, который просвечивал через бюстгальтер. Я отвернулась.

– Не слишком приятно, верно? – Барбара застегнула блузку.

– Он может вернуться к вам, – сказала я, как последняя идиотка.

– Не знаю. Мне кажется, я надеюсь на это. Но в данный момент я не хочу его, – на глазах Барбары выступили слезы, но она не заплакала. – Я не знаю, что делать. Как заставить его снова полюбить меня? Это невозможно, верно? Я знаю, что я – худший враг сама себе. Мне кажется, все женщины такие.

Зазвонил телефон, и я взяла трубку. Кто-то искал Мэсона. Барбара взяла кошелек и вышла из офиса, направляясь в туалет. Я ответила на звонок и поднялась из-за стола. Что-то притягивало меня к ее сумке, понятия не имею, что именно. Я подошла к дивану, на котором Барбара оставила сумку, и заглянула в нее. Не знаю, что я ожидала найти. Задним числом я думаю, что меня посетило какое-то смутное озарение, но в то время я еще не знала этого.

Из ее вещей я выбрала аэрозольный баллончик духов от Герлена – «Самсара», а также открытку с видом ночного Лас-Вегаса, даже не поглядев, от кого она и что на ней написано. Я положила духи и открытку в свою сумку и закрыла ее.

Барбара вернулась в офис, когда я отвечала на очередной звонок. Она подождала, пока я закончу разговор, затем положила кошелек в сумку.

– Надеюсь, я не очень надоела вам.

– Конечно, нет, – я улыбнулась.

– Прошу прощения за те слова, которые говорила вам раньше. Я не хотела их говорить. Это было очень грубо. Вы простите меня?

– Да.

– В самом деле?

– Я прощаю вас. Я все понимаю. На вашем месте я бы поступила точно так же.

– Никогда не знаешь, на что ты способен, пока что-нибудь не случится. Вот моя карточка. Я держу маленький магазинчик в Санта-Монике. Заходите в любое время. Или позвоните мне. Я думаю, что мы подружимся. Вы ведь не будете возражать, если я снова захочу поговорить с вами?

– Нисколько, – теперь у меня были уже две карточки Барбары.

– Спасибо вам, Урсула, – Барбара наклонилась и поцеловала меня в щеку.

– Только не используйте меня в своих ссорах с Мэсоном, – сказала я, и это были не пустые слова.

– Не буду. Я знаю, что вы – не Алексис. Барбара ушла, но все ее слова по-прежнему звучали внутри меня. Я чувствовала, как у меня ум заходит за разум. В моих чувствах к Мэсону что-то изменилось. Они стали глубже, в них появился элемент противоречия, которого не было раньше. Я решила, что знаю его. Может быть, я и ошибалась. Одна фраза Барбары застряла у меня в голове: «Как мне заставить его снова полюбить меня? Это невозможно, верно?»