Отступая шаг за шагом, она тащила тело, ухватив его за руки. Ей не хватало сил – тело мертвым грузом едва волочилось по коридору. На мгновение женщина остановилась, чтобы оглядеться. В узком коридоре никого не было. Поудобнее ухватившись за запястья, женщина потащила тело дальше. Еле слышно захрустели суставы, непонятно чьи – ее или жертвы. Женщина была разута, и пока она ступала по темно-красному нейлоновому ковру, черные чулки перекрутились на ее лодыжках. Тело, которое она тащила, было гораздо крупнее ее, и поэтому женщина казалась насекомым, оттаскивающим мертвого сородича к месту погребения.

Напряженное лицо женщины в свете белых люминесцентных ламп казалось бледной неподвижной маской. В нем не было ни кровинки. Короткие волосы, темные и аккуратно подстриженные, походили на парик, плотно облегавший голову. В облике женщины было что-то неестественное, кукольное. Хрупкость обнаженных рук и подгибающихся ног делали ее похожей на марионетку, подвешенную на невидимых нитях. Когда женщина оглядывалась, в ее черных безжизненных глазах не отражалось ни страха, ни каких других чувств.

Только по тому, как беспокойно двигались на застывшем лице женщины губы, становилось ясно, что она отдает отчет в своих действиях и боится быть застигнутой врасплох. Ее губы сжимались, когда женщина напрягалась, дергая тело за руки, и расслаблялись, когда тело начинало двигаться быстрее. Бесстрастность ее облика можно было принять за физическое удовлетворение.

Платье из тонкой ткани очень шло к ее волосам и фигуре. Когда женщина наклонялась, чтобы поудобнее ухватиться за тело, становились видны маленькие груди – аккуратные выпуклости, казавшиеся чужеродными на узком торсе. Пройдя всего несколько футов, женщина снова остановилась, чтобы передохнуть и оглядеться. Судя по ее черному платью, чулкам и аккуратной прическе, можно было подумать, что она направляется на вечеринку. Лицо женщины было бледным и спокойным, на лбу не выступило ни одной капли пота.

Температура на улице приближалась к сотне градусов.[1] В июле месяце в пустынях Нью-Мексико очень жарко. Окно в конце коридора было завешено шторами. Под окном жужжал кондиционер. Рядом с маленьким отелем проходила старая железнодорожная ветка, по которой за все воскресенье не прошло ни одного состава. Маленький городок Артезия, лежавший за железной дорогой, тонул в мареве. В местной церкви телевизионщики снимали очередную сцену. Они выпадали из графика и поэтому работали в воскресенье. Я оказался здесь, чтобы проведать одного из своих клиентов. Майк Адорно играл второстепенную роль в телефильме «Город-призрак», современном вестерне с элементами мистики. Но никакие сцены, придуманные сценаристами, не могли соперничать в причудливости со зрелищем, открывшимся моим глазам. Великолепная завязка для фильма. Я решил, что по возвращении в Лос-Анджелес подброшу эту идею Полу Джасперсу, молодому писателю, в отношении которого я питал большие надежды.

Я замер с открытым ртом, наблюдая за женщиной в черном. Едва выйдя из своего номера, я почти сразу увидел ее и ее жертву в зеркале в конце коридора. От этого зрелища невозможно было отвести глаз. Что произойдет, если она увидит меня в связывающем нас в этот момент зеркале? При этой мысли у меня по коже побежали мурашки, но я продолжал разглядывать ее неподвижное лицо, и мне казалось, что я чувствую пальцами хрупкость ее рук и ощущаю исходящий от женщины лимонный запах духов. Судя по всему, она прошла мимо моего номера как раз перед тем, как я вышел в коридор. Должно быть, она протащила тело совсем рядом с моей дверью.

Я не сразу разглядел ее жертву – блондинку, одетую в белую мини-юбку, синюю хлопчатобумажную рубашку и белые кроссовки. Чулков на ногах не было. Как мне показалось, у нее была слишком большая грудь, хотя возможно, что зеркало, висевшее под углом, искажало пропорции. Да и вообще, я главным образом смотрел на женщину в черном. Девушка, которую она тащила, видимо, была без сознания или мертва. Чуть позже мне пришло в голову, что она несколько напоминает Барбару.

Остановившись, чтобы перевести дыхание, женщина подняла глаза. Я моментально оказался у двери в свой номер, пытаясь попасть в замок ключом, все еще зажатым в руке. Заметила она меня или нет?

Войдя в номер, я очень тихо и осторожно закрыл дверь и стал ждать. Ждать? Чего? Постой минутку. Зачем ты вообще прячешься? Почему бы не вернуться в коридор и не посмотреть, что там происходит дальше? Ну же, давай! Может быть, если эта женщина хочет избавиться от тела, стоит сообщить администрации отеля или даже в полицию? Но я не хотел быть замешанным в чужие дела, пусть даже на моих глазах совершалось преступление.

Однако я был крайне заинтригован и ощущал себя в роли детектива. Но если так, то откуда взялось чувство вины? Как будто преступником был я сам.

Вернувшись в номер, я прикрыл дверь. Телевизор в ногах кровати работал, но звука не было. По экрану бегали два агрессивных мультипликационных персонажа, большой пес и маленький кот, пытаясь уничтожить друг друга, поскольку такое желание якобы присуще им от природы.

Барбару я нашел в ванной.

– Принес? – спросила она.

– У них не было пива.

– Не было пива? Нечего себе!

Я вышел из номера принести пива, но сцена, разыгравшаяся в коридоре, совершенно выбила меня из колеи.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – вдруг забеспокоилась Барбара. Должно быть, у меня был странный вид. Я наклонился и поцеловал ее в грудь – сначала нежно, затем присосавшись к ней так, что грудь оказалась у меня во рту. Моя энергичность привела Барбару в восторг. Я просунул руку у нее под ягодицами, пощипывая ее кожу. Перед моими глазами стояло зрелище женского тела, которое тащили по коридору. Я попытался вообразить его раздетым, представить, как голая спина скользит по грубому ковру.

Любовный акт с Барбарой не заладился. Ей нравилось обращаться со мной, как с ребенком – обнимать меня, нянчить и баюкать. Она получала от этого огромное наслаждение. Но к тому времени, как мы оказались в постели и она раздела меня, я уже не хотел ее. Я хотел снова прокрутить, как фильм, сцену в коридоре, невольным свидетелем которой стал, произвольно останавливая действие, чтобы вникнуть в подробности, становясь по своему желанию то ее участником, то наблюдателем. Увиденное мной пробудило во мне желание особого рода, которое я не испытывал с юных лет, когда разглядывал фотографии и читал книги, вызывавшие сексуальное возбуждение.

Почему мы сошлись с Барбарой? До встречи с ней я не мог прожить ни с одной женщиной больше нескольких недель. Мне нравилось быть независимым от женщин. Мне быстро надоедало их общество. И когда я познакомился с Барбарой и стал жить с ней, это было для меня настоящим потрясением.

Может быть, я хотел насладиться домашним уютом? Мне было уже тридцать три года. Да, конечно, жизнь с Барбарой была приятной и спокойной. Изредка я изменял ей, но не получал удовольствия от того, что приходилось ей лгать. Барбара от природы была доверчивой. Ей не был нужен ни один мужчина, кроме меня. Иногда мы ссорились. Она полагала, что я должен объединить свою контору с более крупным агентством. Но мне претила сама мысль об этом. Стать чьим-то подчиненным! Я был вынужден признать, что Барбара несколько ограниченная женщина. Но если тебе нравится то, что у тебя есть, зачем же стремиться к большему? Барбара ласкала меня губами. Я лежал на спине, засунув внутрь нее пальцы, и даже не пошевелился, когда она зажала мой пенис между грудями, жадно облизывая при этом свои пальцы.

Воспоминание о двух женщинах в коридоре по-прежнему не желало покидать меня. Возможно, я видел убийцу и ее жертву? Или так плачевно окончился сеанс лесбийской любви? А может, существовало какое-то простое, вполне невинное объяснение? Ничто не приходило мне в голову. Я был заинтригован охватившим меня возбуждением – неожиданным, диким и сильным, и не хотел расставаться с ним.