Огромный «Юнайтед DC-10» летел курсом на Лос-Анджелес. Дженни сидела рядом с Джеком. После вылета с Ямайки они не сказали друг другу ни слова. Точнее, после спора, который состоялся вчера вечером, когда она сообщила Джеку, что не может выйти за него замуж. До прибытия в Лос-Анджелес оставался еще час. Самолет был заполнен менее чем наполовину, так что обслуживали их неплохо. Но оба они так и не притронулись ни к еде, ни к напиткам.

Весь полет проходил в облаках. От серой хмари за окном становилось еще тоскливее. В салоне было так же темно и холодно, как на душе у Дженни. Она взглянула на любимое, родное, красивое лицо и вздрогнула от боли. Должно быть, Джек заметил это, потому что вопросительно заглянул Дженни в глаза, пытаясь разгадать ее мысли.

— Это безумие, Дженни… — Тихие слова Джека заставили ее почувствовать себя еще более несчастной.

— Может быть. Может быть, я такая же сумасшедшая, как Энни. Или меня скоро сведет с ума память о моих преступлениях.

Вчера она сказала ему, что все кончено. Рассказала о Джейсоне Соммерсе, Энни Патерсон и о том, почему не может соединить с ним свою жизнь. Как она и предполагала, Джек пришел в негодование: он спорил, злился и чертыхался. Умолял, клялся и божился!..

Но ничто не возымело действия.

Он ссутулился в кресле, насколько позволяли широкие плечи, и поджал под себя длинные ноги.

— Послушай меня, Дженни. Я знаю, ты веришь в эти бредни, но они не могут быть правдой. Если бы это было так, я никогда бы не полюбил тебя. Ты сама прекрасно понимаешь, что с этой тварью у тебя нет ничего общего. Ты милая, добрая, славная. Ты веришь в людей и заботишься о них. Я не смог бы влюбиться в такую женщину, которой ты себя считаешь. Разве это не доказательство?

Она не была в этом уверена, зато прекрасно знала другое: любить Джека слишком опасно. Это может кончиться так ужасно, что даже подумать страшно.

— Все бесполезно, — прошептала Дженни. В горле кипели слезы, казалось, она плакала целую вечность, — мы ходим по кругу. Что бы ты ни сказал, это ничего не изменит. — У нее задрожала нижняя губа. — Думаю, ты и сам это знаешь.

Она никогда еще не была такой неумолимой, не обладала такой решимостью во что бы то ни стало настоять на своем. Должно быть, Джек почувствовал это. Должно быть, видел по выражению лица Дженни, что все его усилия тщетны…

Дженни еще не приходилось видеть его таким. Глаза Джека были пустыми и покорными судьбе. Он всегда был сильным, полным энергии. Любовью к жизни дышала каждая клеточка его могучего тела. Но сегодня все это исчезло. Об этом говорил ничего не выражающий взгляд, мрачно сжатые челюсти и горькие складки у губ.

Она протянула руку и погладила его по щеке, ощутив ладонью начавшую пробиваться темную щетину. Джек прижался к ее ладони и закрыл прекрасные синие глаза, пытаясь скрыть свою слабость.

— Джек, милый… — прошептала она, — я очень люблю тебя!

Джек открыл глаза.

— Дженни… — Острая боль, звучавшая в голосе Брен-нена, рвала ей душу на части.

— Как бы мне хотелось, чтобы все сложилось по-другому! — сказала она. Я должна была знать, что не следует задавать судьбе слишком много вопросов…

Он откинулся на спинку кресла. Загорелое лицо Джека, казавшееся чуть побледневшим, вновь стало непроницаемым.

— Забавно, как обернулось дело! Мне понадобилась вся жизнь, чтобы найти тебя и понять наконец, чего я хочу. А когда я нашел и понял, из этого ничего не вышло.

Дженни изнывала от боли и тоски.

— Я заслужил это, — тихо произнес Бреннен, — за то, что я причинил тебе. За женщин, которые любили меня, а я не мог и не хотел ответить им тем же. Теперь я знаю, каково им было. Пока я не встретил тебя, я не понимал, как больно любить.

У нее пересохло во рту.

— Джек, пожалуйста, не надо…

Он молчал. Только смотрел в окно невидящим взглядом. Потом взял ее руки в свои, переплел ее пальцы со своими и положил к себе на колени. Она увидела, как напряглись жилы у него на шее, и поняла, что ему больно так же, как и ей самой. Сердце ее еще сильнее заныло от жалости.

— Я никогда не думала, что тебе будет больно, — сказала она. — Я люблю тебя. Я не хотела, чтобы так вышло.

Джек прижал ее пальцы к губам.

— Я один во всем виноват, Дженни. Я просто не нашел слов, которые могли бы убедить тебя. Иначе ты поверила бы, что я никогда и никому не дам обидеть тебя. Поверила бы, что я могу защитить тебя от всех твоих страхов.

— Не говори так… пожалуйста. — Если бы это было правдой! Как ни любила его Дженни, она знала, что в конце концов он предаст ее. Так же, как предал Джейсон Соммерс.

Но боль от этого не проходила. Так же, как и любовь к Джеку.

Бреннен смотрел в окно, а она украдкой наблюдала за ним. Черты его лица казались высеченными из камня, тело напряглось как струна. Но он все еще нежно сжимал ее руку.

Джек, любимый… Он был так же раним, как и красив. Сначала она не верила, что за такого мужчину можно выйти замуж. Не разглядела в нем ум и решительность. Не ценила его смелости и преданности друзьям. Не понимала его страсти к жизни и тайного стремления быть любимым.

А когда поняла, было слишком поздно.

Дженни судорожно сглотнула. Она расстанется с ним. Другого выхода нет. Это расплата. Как ни пытайся обмануть судьбу, все равно от себя не убежишь.

В аэропорту они молча вышли из лайнера, прошли по бетонному полю, сели в небольшой самолет и вскоре приземлились в Санта-Барбаре. Здесь шел проливной дождь, от которого на асфальте образовались огромные лужи, и на душе у Дженни стало еще тоскливее.

Они прошли в здание аэровокзала, получили багаж и двинулись к автостоянке. Бреннен положил чемоданы Дженни в багажник ее «тойоты». Его лицо напоминало лишенную выражения маску.

— Я поеду следом, — отрывисто сказал он, — хочу убедиться, что ты благополучно добралась до дома.

Дженни покачала головой. Грудь разрывалась от неимоверного усилия не разрыдаться.

— Нет, Джек, пожалуйста. Я не вынесу еще одного прощания.

Лицо Джека исказилось. Его решимость держать себя в руках надломилась, как сухая ветка на ветру. Он схватил Дженни за запястья и привлек к себе.

— Ты действительно думаешь, что мы можем так расстаться? Сказав друг другу «прощай навсегда» на какой-то вонючей автостоянке? О Боже, Дженни! Я люблю тебя. Ведь ты говорила, что любишь меня.

— Я уже все тебе сказала. Я не прошу, чтобы ты поверил. Убедить тебя выше моих сил, так что и пробовать не стану. Только прошу, чтобы ты попытался понять.

— Я не понимаю. И не пойму никогда! Я люблю тебя и не хочу потерять еще раз.

Она не могла проглотить комок, стоявший в перехваченном спазмами горле. На глаза навернулись слезы и залили все лицо. Дженни обхватила руками его шею, прижалась к нему и почувствовала, что он гладит ее по голове.

— Мы должны расстаться, Джек. Мы не можем рисковать. Тебе придется смириться с этим. — Джек ничего не ответил, только крепче прижал ее к себе. — Обещай, что не будешь звонить, не будешь искать встречи со мной. Если любишь, то обещай, а свое слово ты держишь.

— Господи, Дженни…

— Пожалуйста, Джек. Заклинаю тебя. Если ты любишь меня…

Он остановил ее голодным, отчаянным поцелуем. Этот поцелуй прожег ее до самого сердца, опалил душу. Дженни почувствовала на языке собственные соленые слезы и ощутила, что Джек дрожит всем телом. Он сжал ее в объятиях и зарылся лицом в ее волосы.

— Я люблю тебя, Дженни… не хочу расставаться с тобой. Но я и так причинил тебе много горя. Я сделаю все, что ты хочешь.

— Джек…

Они стояли так долго. Наконец Джек отстранился.

— Если ты когда-нибудь передумаешь…

Она прижала к его губам дрожащие пальцы и не дала договорить:

— До свидания, Джек, милый! Я надеюсь, что ты еще встретишь любовь.

Он только тряхнул темными волосами, в которых блестели капли дождя.

— Для меня на свете существует только одна женщина. Теперь я это знаю. Вот здесь. — Он прижал руку Дженни к своему сердцу, которое билось так же неровно, как и ее собственное. — Да и смелости у меня не хватит на новую попытку.