И, Господь свидетель, он не хотел этого. Его не устраивала постоянная связь. Ему нужны были постель и возможность хорошо провести время, только и всего. Почему же так скверно на душе? Почему перед глазами стоит Дженни?

И почему, черт побери, он так хочет ее?

Существовало не меньше полдюжины женщин, которые были всецело в его распоряжении. Даже Вивиан. Если бы он захотел.

Беда заключалась в том, что он хотел Дженни. Джек надеялся, что она согласится на кратковременную интрижку. На ее месте он бы смирился с этим и не требовал большего. Но в глубине души Бреннен был убежден, что это ничем не кончится.

Дженни Остин была порядочная женщина, и это придавало ей некую силу. Порядочность и твердые моральные принципы заставляли относиться к ней с уважением. В наше время большинство мужчин тоскуют по этим качествам, но редко находят их в женщинах. Не признаваясь самому себе, Джек был рад, что не ошибся в ней.

А внутренний голос шептал ему, что он сумасшедший. Что нужно было отнести Дженни наверх и целовать ее нежный рот и чудесную грудь, пока она сама не стала бы умолять лечь с ней в постель. Он верил, что мог бы сделать это. Лишь случайность помешала ему овладеть ею на берегу реки. Но Джек не мог причинить ей боль. А так оно и случилось бы.

Эта женщина и без того немало пережила. В ее глазах стояла усталость; бессонные ночи не прошли бесследно. Джек молился, чтобы ей удалось избавиться от кошмаров.

Он миновал пристань, поднялся по сходням и очутился на палубе «Мародера». Навстречу вышел Чарли.

— Ну как она? — спросил Дентон.

— С виду о'кей, но я бы не сказал, что ей удалось отдохнуть. Может, как-нибудь потолкуешь с ней и выяснишь, чем можно ей помочь?

Чарли кивнул.

— Догадываюсь, что сам ты с ней больше не увидишься.

— Так для нее лучше, Чарли. Для нас обоих. Ты знаешь это, и я тоже.

— Дело, конечно, твое, сынок… — Но было видно, что Чарли остался при своем мнении.

На душе скребли кошки. Наплевать! На этот раз Чарли Дентон ошибся. С Дженни Остин покончено навсегда, и все возвращается на круги своя. Сейчас ему было нужно только одно — какая-нибудь сексуальная малютка, которая сможет уменьшить зуд в его джинсах. А потом он поищет способ решить свои финансовые трудности.

Где искать себе даму, он знал. Но где, черт побери, искать деньги, необходимые для спасения «Мародера»?..

Во вторник утром, собираясь на работу, Дженни надевала серый двубортный шерстяной костюм и серую, в красную полоску шелковую блузку, но мыслями уже унеслась в кабинет доктора Хэлперн. Обычно после этих посещений наступало недолгое облегчение. Она надеялась, что так будет и на этот раз.

— Ну… как прошла поездка? — В девять с небольшим у стола Дженни остановилась Миллисент Уинслоу, прижимая к плоской груди пачку книг и выжидательно выгибая белесую бровь. В понедельник она брала отгул по случаю свадьбы двоюродной сестры и не виделась с Дженни с прошлой недели.

— Ты про какую поездку? — спросила Дженни. — На мотоцикле или на корабле? — Она сняла очки в черепаховой оправе и положила их поверх лежавших на столе бумаг.

— Так он катал тебя на своем спасателе?

Дженни кивнула.

— Где меня немедленно начало рвать.

Милли застонала:

— Не может быть!..

— Еще как может!

— Ну… надеюсь, это случилось только раз…

— Если бы! Меня тошнило весь день. Ты же знаешь мой принцип: никогда не останавливаться на полпути.

— Теперь я боюсь спрашивать про поездку на «харлее»…

Если бы не крайняя изможденность, Дженни улыбнулась бы.

— Как ни странно, эта поездка прошла на удивление хорошо. Надо признаться, я получила большое удовольствие.

Милли расплылась в улыбке:

— И когда ты встретишься с ним снова?

Дженни вздохнула:

— Никогда! Все кончено, Милли. Мы с Джеком решили бросить это дело.

— Ты что, с ума сошла? Бросить дело… не успев переспать с ним?

— Милли, мы полностью несовместимы. Теперь, когда это стало ясно как день, я не могу прыгнуть к нему в постель. Для этого нужно что-то большее, чем секс.

— Почему?

— Черт побери, Милли, ты говоришь так, будто считаешь меня чистоплюйкой. Ничего подобного. Я не думаю, что в таких обстоятельствах ты бы сама переспала с ним.

Милли улыбнулась, правда, несколько уныло.

— Может, и нет. Честно говоря, я хотела порадоваться за тебя, раз уж…

Вместо того чтобы рассмеяться, Дженни нахмурилась:

— Понимаю. Ты хочешь, чтобы у меня разорвалось сердце от несчастной любви. Это не очень-то честно.

— Поэтому ты и не хочешь встречаться с ним?

— Да.

Милли всплеснула руками и закатила большие голубые глаза.

— Может, для тебя в этих словах заключается здравый смысл, но я считаю их чистейшим бредом.

— Ты не знаешь Джека. Слушай, Милли…

Тут зазвонил телефон, и Дженни не успела договорить. Звонили из библиотеки соседнего Ломпока. Им понадобились сведения о прошлом их городка для предстоящего дня основания.

— Я немедленно займусь этим, — ответила Дженни в трубку.

— Мне пора, — пробормотала Милли и направилась к двери. Дженни помахала ей рукой, положила трубку и вздохнула. Может быть, ей следовало лечь в постель с Джеком? Можно не сомневаться, теперь она до конца жизни будет думать о том, на что это было бы похоже. Но было уже поздно. Нет, все правильно…

Дженни потерла затылок. День только начинался, а она уже устала. Она плохо спала всю неделю, и последняя ночь была ничем не лучше предыдущих. А работы было невпроворот: разбор корреспонденции, дежурство в зале каталогов, а теперь еще и возня с запросом библиотеки Ломпока. Вообще-то это была работа Милли как библиографа, но Дженни хотелось сделать подборку самой.

Она боролась с утомлением все утро и весь день, благодарная за чашку чая, которую заботливая Милли поставила на ее стол в три часа. В пять с минутами Дженни надела серое шерстяное пальто, вышла из библиотеки и отправилась на встречу с доктором Хэлперн.

Когда Дженни добралась до кабинета, ее нервы вновь разыгрались. Она не готовилась к этому разговору специально, но решила добиться своего. Заняв свое обычное место на кремовом диване, Дженни ждала, пока светловолосая женщина присядет напротив — у блестевшего хромом и стеклом журнального столика. Они обменялись любезностями. Дженни спросила доктора Хэлперн о новорожденном. Доктор поинтересовалась, как ей спалось все это время.

Затем последовали привычные вопросы, и Дженни принялась рассказывать свои сны.

Для начала Дженни рассказала сон о пауках и девушке-туземке, запертой в сарае. Затем так же сухо и деловито она поведала зловещий сон о трупах. Она рассказала доктору о знаках, начертанных в пыли, и о том, как мертвецы угрожающе надвигались на нее, а закончила описанием физического воздействия сна — страшным ощущением испытанного ею удушья.

Завершив рассказ, Дженни подняла глаза и увидела, что доктор написала за это время всего несколько строчек.

— Доктор Хэлперн… в чем дело?

Улыбка Фрэнсис Хэлперн была несколько принужденной:

— Я обеспокоена, Дженни, вот и все. Это не имеет ничего общего с тем, о чем мы с вами говорили два года. Увы, есть одна вещь, о которой мы прежде не упоминали.

— Что вы имеете в виду, доктор?

— Ваше детство, Дженни. В таких случаях, как ваш, очень часто ответы кроются именно там.

— Не вижу никакой связи. Я уже говорила: у меня было прекрасное детство.

— Да… но иногда вещи, кажущиеся тривиальными, на самом деле очень важны. А о некоторых вещах мы вообще никогда не вспоминаем. Они так неприятны, что мы подавляем их.

— Что, например? — подозрительно спросила Дженни.

— Изнасилование. Или кровосмешение.

— Инцест? Вы ведь не думаете, что кто-то в моей семье… что со мной жестоко обращались, а я даже не помню об этом?

— Такое бывает, Дженни. Я думаю, тут есть на что обратить внимание.