Дженни продолжала готовить обед, но для Джека уже все потеряло смысл. Не помогли ни вкусная еда, ни усилия Джека устроить Чарли праздник. Во время трапезы Джек и Чарли были непривычно тихими, и попытки Дженни разрядить обстановку и поднять им настроение оказались тщетными.

Конечно, она делала вид, что ничего не замечает, и ликующе улыбалась, подавая на стол прекрасно удавшееся суфле, но когда Джек проводил Дженни домой, стало ясно, что все ее усилия пошли прахом.

— Я знаю, сегодня тебе есть о чем подумать, — сказала Дженни, когда они стояли у ее дверей. — Если не хочешь, можешь не оставаться со мной.

Он был бы паршивой компанией, если бы остался. Черт побери, ему даже не хотелось заниматься любовью…

— Если я не останусь, ты не уснешь.

— Может быть, усну. Кроме того, это мои трудности.

Джек отвернулся и посмотрел на порт, на далекие мерцающие огни, подумал о «Мародере», о том, что он вот-вот потеряет свое судно, и свинцовая тоска навалилась на него.

— Я бы хотел заняться кораблем. Конечно, если ты не возражаешь.

Она взяла его лицо в ладони, но даже это нежное прикосновение не смогло успокоить Джека.

— Конечно, я не возражаю.

— Спасибо за то, что ты сделала для Чарли. Обед был просто потрясающий.

Она улыбнулась:

— Я очень рада.

— Думаешь, все будет нормально? — Он чувствовал себя виноватым, но сегодня с этим ничего нельзя было поделать.

— Джек, со мной можно не нянчиться.

Он грустно усмехнулся. Откуда в таком хрупком существе такая стойкость? Джек наклонился и поцеловал ее, но душой уже был на корабле. Во что превратится его жизнь, если он лишится того, ради чего работал столько лет?

— Спокойной ночи, Дженни.

Дженни долго смотрела ему вслед. Когда высокая фигура Джека наконец исчезла, она вошла в гостиную и села на диван. Лежавший на другом конце Скитер проснулся, выгнул спину и пожаловал к ней с визитом. Дженни подняла котенка и прижала его к щеке, благодарная и этому живому, теплому комочку, и Джеку, подарившему его.

Она знала, как тяжело приходится любимому человеку; весь вечер это читалось в его глазах. Господи, если бы она была в силах помочь ему!

На следующий день Джек позвонил, но прийти так и не сумел. Он сказал, что роется в документах, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку, которая помогла бы им спасти судно. Дженни старалась придумать, как ему помочь, но денег, которые были на ее банковском счету, для этого было недостаточно, а Говард, как лицо, которому было доверено управлять ее наследством, едва ли позволил бы ей продать свой пай. Да и Джек ни за что не согласился бы взять у нее взаймы…

Она допоздна просидела в библиотеке, изучая историю островов Карибского моря, но вскоре выяснилось, что нужна дополнительная информация. Местом действия ее снов могло быть множество островов. Плантации были повсюду, и повсюду на них гнули спину рабы. Она ушла в половине восьмого, встретилась с Милли в доме ее родителей и обрела душевное равновесие, учась играть в пул.

Дженни вспоминала об этом с улыбкой. Милли действительно мастерски управлялась с шарами и кием. К собственному удивлению, Дженни вскоре научилась правильной позе и вычислению геометрических фигур, которые были главным в этой игре.

Вечер в пятницу выдался пасмурным. Дженни ходила из угла в угол, дожидаясь прихода Джека. Он позвонил ей с работы и попросил разрешения задержаться. Дженни пообещала приготовить обед, и он очень обрадовался.

Дженни смотрела в темноту. На улице водили хоровод желтые и красные опавшие листья, и пронизывающий ветер то и дело швырял их в окно.

Наконец она увидела на тротуаре знакомую высокую фигуру и, как обычно, ощутила холодок внутри.

— Извини за опоздание, — сказал он, — были сложности с краном. Ремонт занял больше времени, чем мы рассчитывали.

— Все в порядке, — улыбнулась она. — Проголодался?

— Ужасно!

— Будешь есть тушеную баранину? Я припасла французский хлеб, горчицу и бутылку хорошего красного вина.

— Замечательно! С вина и начнем. — Джек взялся открывать бутылку, а Дженни следила за ним краешком глаза. Казалось, он за миллион миль отсюда. Дженни поставила на стол дымящееся блюдо с бараниной и зажгла свечи, а Джек с прежним отсутствующим видом наполнил бокалы. Дженни хотелось угадать его мысли.

Они ели молча, время от времени пытались завязать беседу, но без особого успеха.

— Я помогу тебе, — сказал Джек, когда обед закончился. Он отодвинул кресло и поднялся на ноги.

— Спасибо. — Они вместе убрали со стола, а затем растянулись на ковре у камина с двумя стаканами молока и коробкой воздушной кукурузы. У их ног сладко дремал свернувшийся пушистым клубком Скитер, а Дженни не отрываясь смотрела на мрачное лицо Джека.

— Что ты будешь делать? — наконец спросила она, когда Джек рассеянно погладил ее по плечу и уставился в огонь. Оба понимали, что она имеет в виду самый худший исход.

Джек поворошил кочергой угли в камине и засмотрелся на маленький красно-золотой смерч, устремившийся в трубу.

— Придется искать работу. Здесь на каждое место двое претендентов, поэтому надо будет отправляться куда-нибудь подальше.

— Ты имеешь в виду Окснард или Порт-Уэнеме? — Не так уж далеко, всего полчаса езды… Когда Джек покачал головой, Дженни впервые поняла, какая ей грозит беда. — Ты должен будешь совсем уехать из Санта-Барбары? Куда… куда ты поедешь?

Он пожал широкими плечами, отчего под рубашкой вздулись мускулы.

— Может быть, в Сан-Педро. У меня есть там несколько знакомых парней. Или в Сан-Диего. Не знаю…

— Сан-Диего… — Уже не минуты, а часы. Внезапно ей стало трудно дышать. — Это… это так далеко…

Джек провел рукой по вьющимся черным волосам и повернулся к ней лицом.

— Ага, далеко. — Отсветы пламени играли на его смуглом лице цвета обожженной меди.

— А что будет с Чарли?

— У него есть небольшой месячный доход от собственности, проданной несколько лет назад. Много ему не надо, но я сомневаюсь, что он сможет позволить себе жить в Санта-Барбаре.

Значит, уедут оба. У нее сжалось сердце.

Джек заметил выражение ее лица.

— Дженни, я знаю, что огорчу тебя, но может быть, это и к лучшему.

Ее ногти впились в ладони.

— Ты говоришь о нас, да?

Джек отвел взгляд, сел и уставился на трескучие язычки пламени, голубые кончики которых напоминали цвет его глаз.

— В последнее время я о многом думал. Пытался понять, что для меня главное…

Дженни тоже села. Внутри у нее все похолодело.

— А я… Выходит, я для тебя совсем ничего не значу?

— Не придирайся к словам, Дженни. Я имел в виду совсем другое. Просто сейчас… я не знаю, что из этого выйдет.

Сердце вздрогнуло и застыло на месте.

— Ты хочешь сказать… ты говоришь, что больше не хочешь меня видеть?

Джек закрыл глаза, обнял Дженни за плечи и привлек к себе. Большая ладонь принялась гладить ее волосы.

— Нет, маленькая, я этого не говорил. Я имею в виду, что скоро многое может измениться. И неизвестно, что из этого получится.

Теперь сердце заколотилось как сумасшедшее. «Скоро многое может измениться». Нет, только не это! Дженни не хотела, чтобы все менялось. Джек слишком много значил для нее. Слезы градом хлынули из ее глаз. Дженни обвила руками его шею.

— Ох, Джек…

— Успокойся, милая. Пока ничего не случилось. Я только хочу предупредить тебя, чтобы ты была готова ко всему.

Дженни вцепилась в него еще сильнее. Она никогда не будет готова потерять Джека. Никогда!

— Люби меня, Джек, — прошептала она с тихим отчаянием, — я соскучилась по тебе за эти несколько дней.

— Я тоже соскучился по тебе, моя маленькая… — Он повернул Дженни к себе лицом и поцеловал. Затем Джек опустил ее на ковер и начал раздевать. Он был таким же бережным, как всегда, таким же страстным и таким же нежным.

И все же что-то исчезло. Дженни запретила себе думать о том, как называется это «что-то».