Бреннен бросил на Дженни взгляд, полный неистовой страсти.

— Отличная мысль, — сказал он ей, когда они покинули корабль, — что скажешь?

— Ты серьезно? Соблазняешь еще одной ночью хорошего сна?

Широкая грудь Джека заходила ходуном.

— Надеюсь, дело не только в сне.

Она нежно поцеловала его в губы.

— Сам знаешь, что не только…

Как и ожидала Дженни, после страстной любовной игры она вновь уснула сном праведницы и наутро проснулась, чувствуя себя чудесно отдохнувшей.

Дженни с головой ушла в работу. Если она не просматривала обзоры новинок и перечни книг для комплектования и не помогала расставлять возвращенную литературу, то закапывалась в справочники и разыскивала сведения, которые могли пролить свет на ее сны.

Вспомнив про пятиконечную звезду и другие символы, которые она видела во сне, Дженни принялась за литературу по колдовству и вынуждена была признать, что определенное сходство существовало. Звезда была очень похожа, другие символы тоже, но ни один из них не совпадал полностью. Языческие ритуалы были такой же непременной частью шабашей, как и кровавые жертвоприношения. Часто в них участвовали женщины. Призадумавшись, Дженни поняла, что женщина из ее сна была именно таким злобным созданием, каких мы находим в книгах Стивена Кинга.

Когда Дженни уставала от чтения этих книг, которые зачастую вызывали отвращение, она изучала литературу об Африке, поскольку казалось, что тамошние европейские колонии больше всего похожи на то, что виделось ей в снах. Сходные обычаи и племенные ритуалы встречались во многих частях этого континента.

Так как люди в ее снах говорили по-английски, она сосредоточилась на районах британской колонизации, но обнаружила, что американцы, не оставшиеся в стороне от колониального захвата, тоже основали здесь свою колонию. Это случилось в 1822 году. Колония называлась Либрией и была расположена на мысе Месурадо.

Это навело Дженни на следующую мысль: если сны основаны на реальности (в чем она до сих пор сильно сомневалась), то для правильного определения места их действия следовало сузить временные рамки.

Припомнив то, как была одета женщина и ее собеседник на террасе, она стала просматривать тома, посвященные истории одежды, — «Мода в костюме», «Костюмы западного мира», «Энциклопедия мирового костюма» и множество других. Поскольку мужчины не носили париков, а женщины — широких кринолинов на круглых стальных обручах времен Марты Вашингтон,[9] можно было сделать вывод, что дело происходило после 1800 года. Именно в это время мужчины начали носить вместо чулок и штанов до колена брюки по щиколотку.

Примерно до 1815 года женщины щеголяли в платьях с высокой талией и узким подолом; значит, ее кошмары относились к более позднему времени. Но юбка женщины из ее снов не поддерживалась круглыми обручами, которые вошли а моду после 1850 года. Ни один из стилей последующих эпох ее наряду тоже не соответствовал.

Однако период между 1815 и 1850 годами был слишком велик. Дженни принялась изучать описания костюмов той эпохи и сделала открытие: чем ниже опускалась талия, тем шире становилась юбка. К середине двадцатых годов линия талии опустилась до почти нормального уровня, а юбки начали носить пышные — как расклешенные, так и собранные в складки. Рукава в тот период были широкие — так называемые «мариинские», «окорок» и знаменитая «баранья нога».

Дженни вспомнила и платье абрикосового цвета, которое было на женщине в тот день у старого деревянного сарая. Теперь она знала, что эта ткань называется муслин. Рукава его были широкими и пышными, а от локтя до запястья плотно облегали руку. К 1835 году носили длинный круглый рукав, пышный по всей длине, и эта мода уже отошла.

Мужская одежда была более консервативной, но в конце концов Дженни справилась и с этим. Выяснилось, что с 1815 по 1835 год мужчины носили фраки, очень похожие на тот, в котором был незнакомец на террасе. Дженни хорошо запомнился его белый жилет и свободно повязанный черный галстук, которые также были в моде в эту пору.

Итак, можно было отнести время действия ее кошмаров к 1815–1835 годам. Дженни немного огорчило, что одежда, которую она видела в своих снах, действительно существовала, но зато начало можно было считать удачным.

Кроме того, эти раздумья позволяли ей скоротать время до прихода Джека.

«Краби» Фаулер почти все время проводила в кабинете директора библиотеки Кэролайн Бэркхардт, разрабатывая проект нового бюджета, и это давало Дженни относительную свободу. Молодая женщина каждый вечер задерживалась допоздна, просматривала книги, брала их домой и читала, держа на коленях мурлыкающего Скитера. Она даже Джека заставила листать тома и искать то, что могло бы навести на след.

К несчастью, неделя подходила к концу, а она все еще не могла определить место, которое было бы похоже на ее сон.

Дженни обнаружила, что во многих африканских племенах был распространен анимизм; это означало, что дикари обожествляли животных и часто приносили их в жертву во время религиозных обрядов.

Ну и что? Какое отношение имели эти сведения к ее кошмарам? Дженни все еще была убеждена, что в них нет ничего реального. Но она обещала Чарли. Кто знает, вдруг это действительно окажется важным?

Однако главным итогом недели, начавшейся в постели и закончившейся там же, была ее связь с Джеком. Хотя днем они вели совершенно разную жизнь, по ночам, наполненным любовью, она чувствовала, что Джек ей ближе любого другого человека на свете.

И они действительно чудесно проводили время, как и обещал Джек.

— Послушай меня, малышка, — стоя у машины, он привлек Дженни к себе, а потом взял ее лицо в свои руки, — я не могу сказать, что из этого выйдет, но знаю одно: скучно нам с тобой не будет.

Дженни засмеялась, когда Джек поднял и посадил ее за руль «мустанга». Она сделала ошибку, сказав ему, что никогда не умела переключать скорости. Джеку немедленно захотелось научить ее этому. Для занятий они выбрали пустую автостоянку у бара «Морской бриз», который в это время был еще закрыт. Джек только морщился, когда Дженни терзала рукоятку автоматической коробки передач — самой дорогой части его имущества.

В конце концов Дженни уловила суть, и Джек настоял, чтобы она проехалась вдоль берега. Никогда в жизни она так не смеялась, не наслаждалась бьющим в глаза солнцем и треплющим волосы ветром.

В другой раз он повел ее в кино, где шел двухсерийный приключенческий фильм с Арнольдом Шварценеггером. До сих пор Дженни не смотрела таких фильмов и не подозревала, что они могут доставить ей удовольствие. Но когда картина кончилась, ладони Дженни были влажными от возбуждения, сердце колотилось как безумное, а тело дрожало от избытка адреналина в крови. Когда они вышли из кинотеатра, Джек усмехнулся, любуясь ее улыбкой и румянцем на щеках. Потом он в шутку посадил ее на плечо и нес так до самой машины.

И лишь тут она поняла, что Джек очень похож на Арнольда, только Шварценеггер не так красив.

Впрочем, не всегда им так везло. Например, в тот вечер, когда Джек повел ее играть в боулинг и набрал внушительную сумму в двести сорок очков, в то время как она целых шесть шаров потратила впустую и остановилась на сорока шести.

Или ссора, разыгравшаяся у них из-за Говарда, который позвонил, чтобы пригласить Дженни на обед. Когда она повесила трубку и Джек узнал, с кем она разговаривала, он вставил несколько шпилек насчет двуличия Говарда в делах и обозвал его «кобыльей задницей». Естественно, Дженни принялась яростно защищать друга и в весьма непривычных для себя выражениях заявила Джеку, что компания «Маккормик — Остин» была обязана своим процветанием именно Говарду. Она назвала Джека недоумком и сердито напомнила, что Говард — ее хороший приятель и был с ней в то время, когда о Джеке никто и слыхом не слыхивал.

Джек пришел в ярость, сел в машину и уехал, но через несколько минут вернулся, попросил прощения, нежно поцеловал ее и тут же увлек в постель.