— Как хотите, прекрасная леди. Не говорите потом, что я отказал вам в помощи. — Его улыбка обезоруживала. Дженни отвела взгляд.

Конечно, он вел себя возмутительно, но был не так уж не прав. В клинике считали оргазм отличным усыпляющим, поскольку он вызывал выделение в кровь гормонов, расслабляющих мышцы. К несчастью, она еще ни разу не испытала на себе побочное действие этого средства, а потому сомневалась, что способ Джека в состоянии ей помочь.

Дженни догадывалась, что душевное потрясение подавило в ней сексуальность. Однако доктор Хэлперн так не считала. Она говорила, что множество женщин испытывают трудности с оргазмом. Впрочем, врачи могли ошибаться, и на самом деле именно секс — вернее, его отсутствие — был истинной причиной всех ее трудностей…

— О чем пьеса? — спросил Джек, возвращая ее к действительности.

— О мужчине, который бросил жену и семью ради молодой женщины. Похоже, это трагедия.

— Иногда это вовсе не трагедия, а Божья благодать. — Выражение лица Джека изменилось, он стал необычайно серьезным. Эти слова снова заставили Дженни задуматься, но вскоре свет погас, поднялся красный бархатный занавес, и она откинулась на спинку кресла.

Через час Дженни забеспокоилась. Роль мужа исполнял артист, либо мало, либо вовсе несведущий в своем ремесле, а диалоги были напыщенные и вялые. Она боялась смотреть на Джека и так бы и просидела, не поворачивая головы, если бы не услышала его ровный и безмятежный храп.

Восемнадцать пар глаз принялись отыскивать источник этого звука и вскоре остановились на мужчине, сидевшем рядом с ней. Его высокая фигура сгорбилась, длинные ноги согнулись и уперлись в переднее кресло.

Второе громкое всхрапывание привлекло внимание еще тридцати человек. Теперь уже почти половина зала ерзала в креслах и что-то ворчала.

— Джек, — прошептала Дженни, толкая его плечом, — проснитесь…

Все было бесполезно. Он только захрапел еще громче. Дженни потрясла его за плечо:

— Джек! Проснитесь сейчас же!

Он подскочил, захлопал глазами, как филин, и потер лицо рукой.

— Что? В чем дело?

К счастью, в эту минуту зажегся свет и опустился занавес. Действие подошло к концу, начался антракт. Люди вставали с мест, выпрямлялись, выходили в проход и тянулись в буфет за кофе и напитками.

— Вставайте, — сказала Дженни, — мы уходим! — Она потянула его за руку, заставила подняться и двинулась вслед за остальными, от всей души надеясь, что не встретится с кем-нибудь из знакомых.

— Куда мы идем? — спросил он, оказавшись в фойе.

— Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

Он ничего не сказал, но послушно двинулся к двери. Они почти добрались до нее, но…

— Дженни! — Она инстинктивно съежилась. Трудно было не узнать уверенный баритон Говарда Маккормика. Дженни обернулась и изобразила улыбку:

— Хэлло, Говард!

— Ты ведь обещала позвонить мне, помнишь? Я собирался пригласить тебя на спектакль.

— У меня уже были билеты, — неубедительно возразила она, — я звонила тебе в офис, но не застала. — Тут Говард обратил внимание на ее высокого спутника. Выхода не оставалось — надо было представить их друг другу.

— Говард, это Джек Бреннен.

— Представления не требуется, — холодно сказал Говард, — мы с мистером Бренненом уже встречались.

— Все жульничаете, Маккормик? — спросил Джек. — Какие новые поборы придумали за последнее время? Какие дополнительные ограничения? Насколько я понимаю, ничего другого от вас, отцов города, ждать не приходится.

— Джека до сих пор возмущают некоторые решения городской администрации, — объяснил Говард, бросая на Бреннена презрительный взгляд.

— Ага, а кое-кто тем временем из года в год повышает плату за пользование причалом! Говард надеется выжить нас.

— Позвольте напомнить, что у меня самого есть яхта, за которую я тоже вношу плату.

— Да, может, это и правда, но если на месте моего грязного, старого спасателя будет стоять двадцатипятиметровая яхта, это понравится вам куда больше, верно? Особенно с тех пор, как вы купили контрольный пакет акций модного ресторана как раз напротив причала!

— Давайте прервемся, Джек. Я вижу, вам не терпится повесить на меня всех собак. — Говард отвернулся и бросил на Дженни испытующий взгляд: — Я не знал, что ты дружишь с Бренненом.

Дженни судорожно стиснула скрученную в трубочку театральную программку.

— Мы познакомились на берегу две недели назад. — Желая в эту минуту не знать ни того, ни другого, а в особенности Джека, она послала последнему ослепительную улыбку. — У нас обнаружились общие интересы, — с мстительным наслаждением сказала она. — Мистер Бреннен обожает театр почти так же, как я.

— В самом деле? — В голосе Говарда сквозило недоверие. — Никогда бы не подумал, что он такой интеллектуал.

Джек по-волчьи оскалился.

— Я еще и не так удивлю вас. — Он обернулся к Дженни: — Пойду за машиной.

Когда он удалился, губы Говарда сжались в ниточку.

— Я здесь с матерью. Должен сказать, ты немало удивила меня, появившись здесь с таким человеком, как Бреннен.

— Ну да. Я и сама удивилась.

— Надеюсь, ты не собираешься продолжать это знакомство?

— Как тебе сказать!.. После сегодняшнего вечера… Да, пожалуй… — Они были совершенно разными людьми. Дженни глядела в приоткрытую резную дверь, высматривая ярко-красный «мустанг». — Говард, я должна идти.

— Думаю, нам нужно поговорить, Дженни. Завтра позвоню тебе на работу.

Дженни кивнула, пытаясь справиться со спазмами в желудке. Недовольство Говарда и явная скука Джека подействовали на женщину так, словно у нее начинался грипп.

Джек наклонился и открыл ей дверцу. Дженни села в машину.

— Как тесен мир! — заметил Бреннен. — Понятия не имел, что вы знакомы с этой вонючкой.

Дженни ощетинилась:

— Эта вонючка — компаньон моего покойного мужа, а значит, и мой тоже! И очень близкий друг к тому же.

Джек презрительно фыркнул:

— Ваш Маккормик — напыщенный, наглый болван! Двуличный, самовлюбленный ублюдок, который за грош продаст любого.

Дженни сверкнула глазами:

— Ах вот как! Ну что ж, по крайней мере он не выражается, как пьяный портовый грузчик, и не храпит в театре на виду у всей публики!

Джек ничего не ответил, просто рванул машину с места, развернулся так, что запахло паленой резиной, и заставил Дженни снова схватиться за сиденье. И хотя эта езда не шла ни в какое сравнение с их предыдущей гонкой, но обратная дорога заняла у них времени вдвое меньше. К счастью, когда они добрались до ее дома, гнев Джека успел утихнуть. Как, впрочем, и ее собственный. Бреннен остановил машину у края тротуара и переключил скорость. Мотор негромко урчал.

Джек повернулся к ней. Казалось, он слегка огорчен.

— Прошу прощения за скандал с Маккормиком и за то, что доставил вам неприятности.

Дженни ничего не ответила. Извинений она не ждала. Как и сегодняшний костюм, они мало соответствовали облику этого человека, созданному ею в своем воображении.

— Все в порядке. Это могло случиться с каждым. — Правда, лично у нее таких знакомых не было, но какая разница…

— Знаете… похоже, после того, что случилось, нам нет смысла встречаться.

— Так оно и есть. — И хотя Дженни понимала, что он прав, почему-то при этих словах у нее похолодело внутри.

— Пойдемте, я провожу вас до дверей.

Он выключил зажигание, вышел и помог ей выбраться из машины. Они молча направились к подъезду. Джек ждал, пока она вынет ключ, оказавшийся на самом дне сумочки, потом взял его из женских пальцев, которые в эту минуту были почему-то неловкими, сунул в замочную скважину и открыл дверь.

Молчание затянулось.

— Еще раз извините за испорченный вечер.

Дженни только кивнула. Комок в горле мешал ей говорить. Это было смешно и глупо, но она никак не могла справиться с собой.

— До свидания, Дженни Остин!..

Она заставила себя улыбнуться:

— До свидания, Джек Бреннен.

Он шагнул прочь, но раздавшийся за спиной голос заставил его обернуться.