— Извините меня, Дженни! Я сделал гадость, и, по правде говоря, сделал ее нарочно.

У нее окаменела спина. Дженни не могла поверить его словам.

— Нарочно? Вы имеете в виду эту бешеную гонку до холма и обратно? Вы нарочно пытались напугать меня?

Бреннен кивнул. На его лице отражалось раскаяние.

— Но зачем? Зачем вы это сделали?

Он вздохнул:

— Наверное, пытался доказать что-то. Думал, что стоит прокатить вас с ветерком — а я всегда так езжу, когда один, — и вы станете визжать, словно ошпаренная кошка. Был уверен, что вы обольете меня керосином и заставите отвезти домой.

У Дженни сжалось сердце.

— Понимаю… — Она отвернулась и обвела глазами автостоянку, пытаясь скрыть обиду. Джек убрал руку, и Дженни поняла, что ей не хватает тепла этой руки. — Если вы пожалели, что пригласили меня… если вы не хотели, чтобы я шла с вами…

— Это… не совсем точно.

— Все в порядке, Джек, — тихо сказала она. Странная, острая боль разлилась в груди. — Мне не следовало соглашаться. Вы только пытались быть любезным, а я…

— Черт побери, я вовсе не пытался быть любезным! Я никогда не любезничаю с женщинами. — Он с силой провел рукой по волосам. — По правде говоря, я хочу от женщины только одного — поскорее лечь с ней в постель. А вы, Дженни, совсем не такая. Любой дурак увидит это за версту. Что вам делать с таким парнем, как я?

— Значит, вы пригласили меня, чтобы лечь со мной в постель? — В голосе ее звучало неподдельное изумление. Она оставалась все той же простодушной Дженни, не имевшей ничего общего с голыми девицами из «Плейбоя». Она не могла представить себе, что ее могли куда-то пригласить, чтобы потом заняться сексом.

— Черт возьми, а вы что думали? — На этот раз смутился Джек. Его оливково-смуглые щеки залил румянец. — Послушай, малышка, ты дьявольски привлекательная женщина, хотя и библиотекарша. У тебя потрясающая грудь и аппетитный тугой зад, а я, разрази меня гром, отнюдь не евнух.

Скажи это кто-нибудь другой, возможно, она была бы оскорблена. Да нет, наверняка была бы. А так… Она ощутила себя женственной. Сексуальной.

— Отнюдь, Джек. — Она с трудом сдерживала улыбку.

Секунду Джек помолчал, а затем снова заглянул ей в лицо.

— Я настоящий ублюдок, Дженни! Такая девушка, как вы, должна была совсем свихнуться, чтобы куда-нибудь пойти со мной.

— Наверное, поэтому вы и пригласили меня…

— Что вы имеете в виду?

— Вы думаете, что я уже выжила из ума. — У нее начали подергиваться губы.

Джек заметил это, и у него самого уголки рта поднялись вверх. Наконец он широко улыбнулся:

— О Господи, как бы я хотел, чтобы вы нравились мне чуть поменьше!

Дженни чуть не прыснула.

— Вы мне тоже нравитесь, Джек Бреннен.

— Лучше не надо. Такой женщине, как вы, я не могу дать ничего, кроме головной боли.

— Как будто я этого не знаю…

Черты Джека смягчились, и он стал еще красивее.

— Вы все еще хотите посмотреть этот турнир?

— А вы все еще хотите, чтобы я пошла на него?

— Вы знаете, чего я хочу, но турнир есть турнир.

Внутри у нее все похолодело, как во время падения с крыши, а затем этот холодок сменился вспышкой нестерпимого жара. Она никогда не встречала столь притягательного мужчину и не могла представить себе, что значит оказаться в постели с человеком вроде Джека. Не могла представить, хотя грезы о Бреннене преследовали ее по ночам ничуть не меньше, чем кошмарные сны.

— Если мы идем в бар, то надо поторопиться. — Джек взял Дженни под руку, и ее снова обдало жаром. Его длинные смуглые пальцы были твердыми и мозолистыми, а прикосновение курчавых черных волос на руках — возбуждающе сексуальным.

Ты играешь с огнем, Дженни Остин! Подтверждая справедливость этой мысли, ее соски под топом напряглись и набухли. Молясь, чтобы Джек ничего не заметил, Дженни приказала им убраться на место. Тем временем Бреннен подвел ее к располагавшемуся неподалеку дому и остановился у двойных стеклянных дверей.

— В следующий раз вы скажете мне, если я начну пугать вас. О'кей?

— Л-ладно… — Кажется, он хотел не то успокоить ее, не то попросить прощения, но до Дженни дошло только одно: слова «в следующий раз». Это означало, что он собирается снова увидеться с ней. О Боже, как можно даже думать об этом? Она насилу пережила первые двадцать минут «этого раза»…

А потом он заявил, что собирался переспать с ней.

Джек перехватил тревожный взгляд Дженни и сжал ее руку.

— Я говорил, что вы потрясающе выглядите?

— Нет, но… спасибо. — Дженни снова вспыхнула.

Джек обожал вгонять ее в краску. В эти минуты щеки у нее становились ярко-розовыми. Он вел себя как последний осел, пытаясь напугать ее и заставить прервать свидание, потому что у него самого не хватало на это духу.

Бреннен озадаченно улыбнулся, подумав о том, была ли когда-нибудь Дженни в таком месте, как пивной бар. Едва ли она испытает там большее потрясение, чем в его автомобиле. В общем, как бы все ни обернулось, вечер предстоял интересный. Он толкнул тяжелую стеклянную дверь.

Тускло освещенное помещение пропахло табачным дымом. Он глубоко вдохнул и машинально погладил непочатую пачку сигарет, которую сунул в карман рубашки. В ближайшие две недели он научится оставлять ее дома.

— Я думаю, вам не доводилось бывать здесь раньше? — спросил он Дженни, которая только покачала головой в ответ. — Так я и знал.

Для этого не требовалось особой сообразительности. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: бар «Морской бриз» сильно отличался от модных, фешенебельных заведений, недостатка в которых Санта-Бар-бара не испытывала. Тут не было ничего шикарного, ничего стильного.

Ни кресел индивидуального дизайна, ни дорогих картин на стенах, ни тихой музыки, ни с тщательной продуманностью расположенных светильников. Только музыкальный автомат в углу, наяривавший старые мелодии, пластмассовые столики, «капитанские» кресла с низкими спинками и стойка бара с десятью высокими табуретами. Позади стояли два больших бильярдных стола, еще один находился в смежной комнате. Над каждым из них висели узкие пластиковые лампы «Будвейзер Бир», ярко освещавшие большое помещение. Вдоль стены стоял ряд отживших свой век киев, большей частью искривленных и никуда не годных.

Единственным украшением бара была яркая неоновая реклама пива марок «Буд», «Курс» и «Миллер» да еще пожелтевшие фотографии владельца бара, грузного лысого ирландца по имени Пикси Мэрфи, и его бесчисленных приятелей, среди которых были и матросы, и докеры, и рыбаки, и просто местные завсегдатаи, чаще всего жившие на своих суденышках, стоявших в гавани.

— Эй, Джек! — Пит Уильяме помахал ему рукой и двинулся навстречу. — Ты пришел как раз вовремя. — Увидев Дженни, Пит остановился, и его лохматые рыжие брови взлетели вверх.

— Привет, Пит! Ты помнишь Дженни?

— Еще бы!.. Привет, Дженни.

— Привет, Пит, — застенчиво ответила она.

Уильяме улыбнулся и перевел взгляд на Джека:

— Как тебе удалось уговорить прийти сюда такую приличную девушку?

— Это было нелегко, — проворчал Бреннен, раздосадованный тем, как Пит смотрел на Дженни. Он взял ее за руку и повел к стойке бара, заметив, что другие мужчины начали перешептываться, а кое-кто довольно громко захихикал. Следовало бы догадаться, что эти парни не дадут ему спуску. Обычно он появлялся здесь с пышногрудыми блондинками.

— Белого вина, о'кей? — спросил он, заказывая себе пиво.

— Хорошо, — ответила Дженни.

Бреннен обхватил ее за талию и подсадил на высокий табурет. Даже этого мимолетного прикосновения хватило, чтобы к чреслам прилила кровь. Проклятие! Он никогда не чувствовал ничего подобного и понял, что не солгал ни полслова, когда говорил ей о постели.

Что ж, он предостерег ее! Его проклятая совесть была чиста. Отныне он играл с Дженни Остин в открытую. Насколько Джек знал, она могла постоять за себя.

— Когда-то в юности я видела соревнования по бильярду, — сказала Дженни, — тогда чемпионами были какие-то «Толстяки».