— Пока, забияка.
АБОНЕНТ: Помоихе! Пвоху!
ДИСПЕТЧЕР: У вас что-то случилось?
АБОНЕНТ: Хга! Хвуфивох! Мейя пхигавиф буфговеха хех!
ДИСПЕТЧЕР: Буфговер? Простите, сэр, но не могли бы говорить отчетливее? Это пожарная служба округа Леви. Сообщите, что у вас произошло.
АБОНЕНТ: Хга! Помоихе! У мейя хпиа хгомаха... Пхигавифо... Мье нувха помох!
ДИСПЕТЧЕР: Сэр, вы говорите по-английски?
АБОНЕНТ: Эхо ахгфийфкий! Мье охгъеийи яхык! Их пифхофефа!
ДИСПЕТЧЕР: Пожалуйста, подождите, мистер Буфговер. Я переключу вас на сотрудника, который примет ваше сообщение...
АБОНЕНТ: Геееех! Помоихе! Пвоху!
ВТОРОЙ ДИСПЕТЧЕР: Diga. Donde estas? [34]
АБОНЕНТ: Аааааааааа!!!
ВТОРОЙ ДИСПЕТЧЕР: Tienes emergencia? [35]
АБОНЕНТ: Хвою махь! Я умиаю...
ВТОРОЙ ДИСПЕТЧЕР: Senor, рог favor, no entiendo nada que estas diciendo. [36]
АБОНЕНТ: Помоихе!.. Помоихе!
26
В бытность торговцем машинами Дик Артемус сталкивался со множеством раздраженных людей — побагровевших разъяренных клиентов, которые с пеной у рта доказывали, что их обжулили, надули, поймали на удочку, провели или еще как-нибудь облапошили. Их направляли к Дику, одаренному услужливой манерой, неиссякаемой сердечностью и поразительным умением привести совершенно обезумевших олухов в доброе расположение духа и внушить им любовь ко всему человечеству вообще. Каким бы очевидным ни был обман, ни один клиент не покидал кабинета Дика Артемуса рассерженным; все выходили умиротворенными, если не сказать — лучезарно безмятежными. Он владел даром, который восхищал других торговцев. Такие, как Дик, появляются на свет раз лет в пятьдесят.
На посту губернатора Флориды талант запудривать мозги исключительно пригодился Дику Артемусу. Даже самые заклятые политические недруги признавали, что Артемуса нельзя не полюбить после беседы с глазу на глаз. Как же могло случиться, подавленно размышлял Дик Артемус, что один лишь Клинтон Тайри оказался невосприимчив к обаянию его личности? Дик не только не нравился этому человеку, но просто вызывал у него отвращение. Артемус не мог прийти к другому заключению, исходя из того, что сейчас экс-губернатор держал его за горло, пригвоздив к деревянным панелям стены губернаторской столовой. Все произошло так быстро — Дика, словно тряпичную куклу, протащили через стол, сметая оставшийся душистый полумесяц лаймового пирога, — что он не успел звонком вызвать Шона или охрану.
Лицо Клинтона Тайри подергивалось, искусственный глаз блуждал, а хватка была столь крепка, что губернатор не мог выдавить ни слова. Именно это и сокрушало Дика Артемуса. Если б только безумный ублюдок чуть разжал руку, возможно, удалось бы отболтаться.
В суматохе с Клинтона Тайри слетела купальная шапочка, и сияющая, заостренная, как пуля, лысина усугубляла его зловещий вид. Вплотную приблизившись к измазанному десертом губернаторскому носу, он сказал:
— Надо бы выпотрошить тебя, как макрель.
Даже моргать Артемусу было больно, так его стиснули.
— Ничто не должно обеспокоить моего брата. Никогда, — хрипло прошептал экс-губернатор.
Дик Артемус умудрился кивнуть, хотя пальцы Тайри больно упирались в челюсть.
— Во что вы верите, сэр?
В ответ Артемус вопросительно пискнул.
— Каково ваше видение? Что вам нужно — жилые кварталы, торговые центры, трейлерные стоянки? Все больше, больше, больше? Больше людей, больше машин, больше дорог, больше домов. — Клинтон Тайри жарко дышал губернатору в лицо. — Еще, еще и еще? Еще, еще, еще, еще, еще, еще, еще...
Ноги Артемуса болтались — сумасшедший одной рукой приподнял его за горло. Губернатор в ужасе взвизгнул.
— Я был здесь не к месту. Дик, — продолжил Тайри. — Но ты-то! Это твое место и твое время. Лучше всего ты умеешь продавать, и каждый дюйм этого благословенного штата выставлен на продажу. Все было так же, когда я занимал твою должность, Дики, только теперь ставки повысились, поскольку все меньше добра для дележки. Сколько еще нетронутых островов?
Клинтон Тайри саркастически рассмеялся, выпустил Артемуса, и тот сполз по стене.
— Я знаю, что должен с тобой сделать, — сказал Тайри, склонившись над губернатором, словно могильщик. — Но это может повредить моим друзьям, так что...
Через секунду Артемус понял, что с него срывают пиджак, сорочку и галстук. Потом двести сорок фунтов одноглазого психопата коленом придавили голого по пояс губернатора к полу.
— Что вы делаете? — закричал Артемус. Ему грубым рывком запрокинули голову, и он увидел безжалостный красный блеск мертвого глаза Клинтона Тайри.
— Помолчи, губернатор Дик.
Артемус заткнулся и сосредоточил внимание на мочевом пузыре, дабы сохранить собственное достоинство, а равно и ковер в столовой. Если Тайри не собирается его убивать, что он задумал? Дик Артемус вздрогнул, когда ему расстегнули и сдернули брюки.
Господи, подумал он, это как в фильме «Избавление». [37]
Анус губернатора непроизвольно сжался, и вдруг подумалось: что, если помощь придет во время акта содомии? Газетные заголовки будут еще мучительнее самого изнасилования. Единственный губернатор Флориды, которого бывший губернатор трахал на полу в губернаторском особняке. Это войдет в учебники истории, горевал Дик Артемус, и не только сноской.
Еще страшнее угрозы публичного унижения была перспектива политического краха. Готова ли Флорида переизбрать обесчещенного главу администрации? Дик Артемус сильно в этом сомневался. Вспомнилось, как публика отнеслась к персонажу Неда Битти в конце фильма — парню сочувствовали, но очереди для байдарочного похода не выстраивались.
Корявая лапа сграбастала губернатора за ягодицу, и он приготовился к худшему. А затем показалось, что будто кожу царапает сучок или на ней играют похотливые женские пальчики — остро, но приятно. Дик Артемус не шевелился, на него снизошло странное умиротворение. Он лишь гадал, чем же там занят ненормальный здоровяк, который раздувает щеки и напевает себе под нос.
Странная процедура прервалась, когда распахнулась дверь и женский голос выкрикнул имя Клинтона Тайри. Изогнув шею, Дик Артемус увидел, что Лиза Джун Питерсон и лейтенант Джим Тайл, вцепившись в бывшего губернатора, под руки тащат его из столовой. Безумец ухмылялся, но сопротивления не оказывал.
Губернатор, пошатнувшись, поднялся на ноги, натянул трусы и пригладил растрепавшиеся волосы. Все будет шито-крыто — на Лизу Джун и полицейского можно положиться. Никто ничего не узнает! Дик Артемус поспешил в спальню за свежевыглаженной рубашкой, затем известил шофера, что готов ехать. Направляясь в «Клуб Фермеров», он бегло просмотрел в машине текст выступления, будто ничего сверхординарного не произошло. И только позже, уже покинув трибуну под вежливые аплодисменты, он выяснил, что сотворил с ним Клинтон Тайри. Услышав всхлип, агент ФОП, стоявший на карауле перед мужским туалетом, распахнул дверь и увидел, что губернатор Флориды со спущенными к щиколоткам семейными трусами в капельках крови, повернувшись к зеркалу, горестно изучает через плечо свой выпяченный молочно-белый зад.
— Сэр? — растерялся агент.
— Иди отсюда! — гаркнул Дик Артемус. — Вон!
Но агент успел увидеть и даже прочесть зеркально отраженное задом наперед слово ПОЗОР. Запекшиеся красным буквы, что начертал старательный клюв канюка, тянулись через голую задницу губернатора.
— На этот раз ты превзошел себя, — сказал Джим Тайл.
— Тюрьма? — спросил Сцинк.
— Либо психушка.
Лиза Джун Питерсон вмешалась:
— Вы что? Никакой тюрьмы. Ничего не было.
В патрульной машине Тайла они ехали в больницу. Полицейский с Лизой Джун сидели впереди, а Макгуин и экс-губернатор устроились двумя ароматическими грудами — черной и ярко-оранжевой — в отсеке для арестованных.
