(Подходит к двери; как дитя, зовет.) Эдмин!.. Тот входит. Морн стоит к нему спиною. Я не могу… (Пауза.) Что ж ты стоишь, что смотришь на меня! Иль, может быть, ты думаешь, что я… Послушай, вот я объясню… Эдмин… ты понимаешь… люблю ее… люблю Мидию! Душу и царство я готов отдать, чтоб только не расставаться с нею!.. Друг мой, слушай, ты не вини меня… ты не вини… ЭДМИН: Мой государь, я счастлив… Ты — герой… Я не достоин даже… МОРН: Правда? Правда?.. Ну, вот… я рад… Любовь земная выше, сильнее доблести небесной… Впрочем, не любишь ты, Эдмин… понять не можешь, что человек способен сжечь миры за женщину… Так значит — решено. Бегу отсюда… нет пути иного. Ведь правда же — беспечностью я правил. Беспечность — власть. Она ушла. О, как же мне царствовать, когда лукавый сам на бедной голове моей корону расплавил?.. Скроюсь… Понимаешь, я скроюсь, буду тихо доживать свой странный век, под тайные напевы воспоминаний царственных. Мидия со мною будет… Что же ты молчишь? Ведь я же прав? Мидия без меня умрет. Ты знаешь. ЭДМИН: Государь мой, я одно прошу: мучительная просьба, преступная пред родиной… пускай! Прошу тебя: возьми меня с собою… МОРН: О, как меня ты любишь, как ты любишь, мой милый!.. Я не властен отказать тебе… Я сам преступник… Слушай, помнишь, как я вступил на царство, — вышел в маске и в мантии на золотой балкон, — был ветер, пахло почему-то морем, и мантия сползала все, и сзади ты поправлял… Но что же я… Скорей, часы бегут… тут это завещанье… Как изменить?.. Что делать нам? Как быть-то? Я там пишу, что… Жги! Жги! Благо свечи горят. Скорей! А я пока иначе составлю… Как? Ум опустел. Пером вожу, как по воде… Эдмин, не знаю. Ты посоветуй — надо нам спешить, к рассвету кончить… Что с тобой? ЭДМИН: Шаги… Сюда идут… По галерее… МОРН: Живо! Туши огни! В окно придется! Ах, поторопись! Я не могу ни с кем встречаться… Будь что будет… Что же взять-то? да, пистолет… туши, туши… бумаги, алмазы… так. Отпахивай! Скорее… Плащ зацепился — стой! Готово! Прыгай!.. На сцене темнота. Старик в ливрее, сутулясь, входит со свечой в руке.
СТАРИК: Никак возились тут… Горелым пахнет. Стол не на месте… Эвона — корону куды забросили. Тьфу… тьфу… Блести… потру… Опять же и окошко настежь. Не дело… Дай послушаю у двери. (Сонно пересекает сцену и слушает.) Спит сорванец… спит государь. Ведь пятый часок, поди… Ох, Господи Исусе! Вот так и ломит, так и ломит. Повар совался с мазью, — говорит, попробуй, помажь… Толкуй там… Очень нужно… Старость не рожа на заборе… не замажешь… (И, бормоча, уходит.) Занавес Сцена II Та же декорация, что и в предыдущей сцене: кабинет короля. Но теперь ковер местами прорван и одно зеркало разбито. Сидят Четверо Мятежников. Раннее утро. В окне солнце, яркая оттепель. ПЕРВЫЙ МЯТЕЖНИК: Еще пальба у западных ворот распахивает быстрые объятья, чтоб подхватить — то душу, то напев, то звон стекла… Еще дома дымятся, горбатые развалины сената, музей монет, музей знамен, музей старинных изваяний… Мы устали… Ночь напролет — работа, бури… Час уже восьмой, должно быть… Вот так утро! Сенат пылал, как факел… Мы устали, запутались… Куда нас Тременс мчит? ВТОРОЙ МЯТЕЖНИК: Сквозной костяк облекся в плоть и в пламя. Он ожил. Потирает руки. Черни радушно отпирает погреба. Любуется пожарами… Не знаю, не знаю, братья, что замыслил он… Третий мятежник Не так, не так мы думали когда-то отчизну осчастливить… Я жалею бессонницы изгнанья… ПЕРВЫЙ МЯТЕЖНИК: Он безумен! Он приказал летучие машины сжечь на потеху пьяным! Но нашлись герои неизвестные, схватились за рычаги и вовремя… ЧЕТВЕРТЫЙ МЯТЕЖНИК: Вот этот приказ, что переписываю, страшен своей игривостью тигриной… ВТОРОЙ МЯТЕЖНИК: Поспешно входит Клиян.
КЛИЯН: Блистательная весть! В предместии веселая толпа взорвала школу; ранцы и линейки по площади рассыпаны; детей погибло штучек триста. Очень Тременс доволен. |
