Все мутанты седьмого контура предчувствуют неминуемое бессмертие и межвидовой симбиоз. Сейчас мы понимаем, что это — эволюционное предвидение, поскольку именно теперь мы стоим на пороге увеличения продолжительности жизни, ведущего к бессмертию.

Теперь становится понятной конкретная роль право-полушарных контуров и причина их активизации во время культурной революции шестидесятых. Как пишет социолог Исфэндайри в «Верхнем крыле». «Сегодня, когда мы говорим о бессмертии и путешествиях в другие миры, мы больше не подразумеваем, что это происходит в теологическом или метафизическом смысле. Трансцендентность больше не метафизическая концепция. Она становится реальностью». [88]

VIII. Нейроатомный контур. Сделайте глубокий вздох и приготовьтесь, — сейчас вы узнаете то, на что еще никогда не замахивался человеческий разум: «Вероятно, сознание первичнее биологической единицы, или спиральных петель ДНК». О «внетелесном опыте», «астральной проекции», контакте с космическими «сущностями» (инопланетянами?) или с галактическим Сверхразумом, — короче, обо всем том, через что прошел я, сообщается на протяжении тысяч лет, причем эти сообщения исходят не просто от каких-то невежественных людей и людей «с предрассудками», а зачастую от величайших умов человечества С таким опытом ежедневно сталкиваются парапсихологи. Его переживали такие ученые, как д-р Джон Лилли и Карлос Кастанеда. Д-р Кеннет Ринг вполне оправданно считает это проявлением «космического бессознательного».

Д-р Лири предполагает, что восьмой контур в буквальном смысле этого слова «нейроатомный» — инфра-, супер- и мета- физиологический и что он представляет собой систему квантово-механических взаимодействий, которым не требуется биологическая оболочка. Попытки создания квантовой модели сознания и (или) сознательной модели квантовой механики, которую мы обсуждали ранее (идеи проф. Джона Арчибальда Уилера, Сола-Пола Сирага, д-ра Фритьофа Каприа, д-ра Джека Сарфатти и пр.), серьезно указывает на то, что «атомное сознание» может быть тем связующим звеном, которое объединит парапсихологию и парафизику в первую научно-экспериментальную теологию в истории.

Когда нервная система подключается к этому контуру квантовых уровней, пространство и время исчезают.

Трансцендируется эйнштейновский барьер световых скоростей. В соответствии с метафорой д-ра Сарфатти, мы избавляемся от «электромагнитного шовинизма». Соразум внутри квантовой проекционной кабины — это такой же глобальный «космический мозг», как микроминиатюрная двойная спираль ДНК — «локальный мозг», направляющий планетарную эволюцию. Как сказал Лао-цзы с высоты своего восьмого контура: «Самое великое скрывается в самом малом».

Восьмой Контур иногда «запускается» катамином — нейрохимическим препаратом, который исследовал д-р Джон Лилли. Этот препарат (по широко распространенным, но не подтвержденным слухам) дают астронавтам при подготовке к космическим полетам.

Левополушарные земные контуры содержат выученные уроки нашего эволюционного прошлого (и настоящего). В правополушарных внеземных контурах содержится эволюционный сценарий нашего будущего.

До сих пор существовали два альтернативных объяснения, почему произошла Революция Наркотиков. Первое объяснение представил антрополог Уэстон Лабарр. Его суть заключается в том, что миллионы наркоманов «сели» на запрещенные (возбуждающие) наркотики (стимуляторы), потому что мы живем с беспокойное время и многие ищут спасения в мире иллюзий.

Согласно более правдоподобной теории, разработанной психиатром Норманом Зинбергом на основе трудов Маршалла Маклуэна, современные электронные средства массовой информации настолько сместили параметры нервной системы, что молодежь больше не может наслаждаться таким «линейным допингом», как алкоголь, и видит спасение лишь в «нелинейном допинге» вроде марихуаны и психоделиков. Безусловно, в этой теории есть доля правды, но в целом она кажется несколько ограниченной, поскольку придает чрезмерно большое значение телевидению и компьютерам и явно недооценивает всю технологическую картину — непрекращающуюся научно-техническую революцию. Исключив глобальный технологический мистицизм Чарльза Форта («Паровой двигатель начинает работать, когда приходит эпоха паровых машин»), мы понимаем, что заложенная в ДНК метапрограмма планетарной эволюции намного умнее, чем любая отдельно взятая нервная система, которая в каком-то смысле играет роль одного из датчиков глобальной эволюционной схемы.

Сначала первое дешевое научно-фантастическое чтиво; потом непроработанные сюжеты Бака Роджерса; затем изощренная научная фантастика таких блистательных писателей, как Стэйплдон, Кларк, Хайнлайн; и наконец «2001» Кубрика — вот последовательность все более отчетливых сигналов ДНК, передаваемых через «интуитивное» правое полушарие чувствительных творческих личностей. Вряд ли можно считать случайностью, что большинство последователей платоническо-аристократической традиции, согласно которой джентльмен никогда не работает руками, не пользуется инструментами и не учится ремеслу — презирает научную фантастику и информационно-прикладную культуру.

Также не случайно, что «Каталоги всей земли» стали своеобразным Новым Заветом современной культуры, т. к. каждый его выпуск напичкан тоннами эко-технологической информации справочного и практического характера и «ноу-хау». Наверное, Платон вместе с его последователями счел бы эту информацию полезной разве что для рабов. И совсем не удивительно, что последняя публикация Брэнда «Эволюция — ежеквартально» в основном посвящена рекламе космического проекта L5 проф. Джерарда О'Нейлла.

«Стар Трек» гораздо органичнее вводит нас в эту новую реальность, чем умные рецензии в «Нью-Йоркском обозрении». Хотя и схематично, но в «Стар Треке» представлены: инженер но поддержке жизнеобеспечения и системам защиты Скотти (контур I), эмоционально-сентиментальный д-р Маккой (контур II), логик-ученый м-р Спок (контур III), и поочередно то «отец солдатам», то герой-романтик капитан Кирк (контур IV). Эти персонажи постоянно бороздят просторы нашей будущей нейрологической истории и встречают разумных представителей контуров V, VI, VII и VIII.

Коротко говоря, все уровни сознания и контуры, о которых мы говорили, — это биохимические импринты в эволюции нервной системы. Каждый импринт создает более крупный туннель реальности. Если воспользоваться суфийской метафорой, ослик, на котором мы ездим верхом, после каждого импринта становится совсем другим осликом.

Метапрограммист постоянно расширяет свое знание и все более способен осознавать себя оперирующим. Таким образом, мы эволюционируем к разуму, изучающему разум (нервная система изучает нервную систему) и обретаем способность ускоренно эволюционировать.

Впервые о Законе Октав заговорил в Древней Греции Пифагор. Заметив, что восемь нот западной музыкальной гаммы подчиняются определенным математическим соотношениям, Пифагор разработал строгую восьмеричную космологию. При создании этой октагональной модели Пифагор наделал много ошибок, потому что его обобщения строились на недостаточном количестве данных. Тем не менее его работа была первой в истории попыткой объединить науку, математику, искусство и мистицизм в единую стройную систему. Лири, Кроули и Бакминстер Фуллер относят себя к современным пифагорейцами. Практически в то же время в Древнем Китае даосы создали космологию, основанную на взаимодействии инь и янь… Это взаимодействие порождало восемь триграмм «И-Цзин», которые генерировали шестьдесят четыре гексаграммы. После просветления, которое снизошло на Будду в Древней Индии, он поведал о Благородном Восьмеричном Пути. Впоследствии Патанджали свел йогическую науку к восьми «разделам», или, как мы говорим, к восьми «ступеням».

Игра в шахматы, возникнув где-то на Востоке, велась на шахматной доске, разделенной на 64 (8 х 8) клетки. Кеплер открыл законы движения планет случайно, пытаясь вписать планеты в пифагорейскую октаву. В середине прошлого столетия английский химик Ньюлэнд показал, что все химические элементы можно разделить на восемь семейств. Поскольку в тот период пифагорейский мистицизм был не в моде, Нью-лэнда в буквальном смысле осмеяли и исключили из членов Королевского химического общества. В семидесятые годы девятнадцатого века, располагая намного большей информацией, чем Ньюлэнд, русский химик Менделеев доказал что все элементы действительно делятся на восемь семейств.